Яблоко транзита - Хаим Калин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сурков: Сам понимаешь, после ползучего погрома, рассредоточившего консорциум, вибрации власти едва до нас доходят, но кое-что выныривало. На какое-то время Куршин осел в «Бочаров ручей», потом в разгар ковида – будто Германия, где молва ему приписывала посредничество между Кремлем и Навальным. Затем как в воду канул. Да, вот что еще. ВВП передал Куршина под опеку военной разведке, где и раньше, до вскрытия сети, у нас ни шатко, ни валко. Таков вот расклад… Так что задача Алекса найти и, обнаружив, подписать его под это гнилое, но огромной значимости для нас предприятие. Думаю, проблем быть здесь не должно: Куршин – либертарианец-пацифист, да еще с примесью украинской крови…
Трофимов: Коль исчез в Европе, то, думай не думай, без тамошнего авторитетного сыскного агентства не обойтись… Не пересечься бы с теми, кто его по заказу ФСБ разрабатывал три года назад. Как там их, заграбаставших половину эксклюзивного рынка?..
Сурков: «Global Liaisons Limited».
Трофимов: Вот-вот, чуть не испортили нам всю малину, струхнув, когда вникли, что заказчик – Кремль. Ну а о русском Штауффенберге, демотиваторе блицкригов, я мозгами раскину. Есть мысля… Ну что, по домам?
В 18.30 к дому 10с1, Большой Тишинский переулок, подкатила обшарпанная седьмая модель жигулей, 1990 год выпуска, которая непонятно как дорулила до наших дней. Из нее лихо выскочил Вячеслав Сурков – последние шесть часов самая «востребованная» пропажа силового поля Москвы. И, не осматриваясь, подчеркнуто невозмутимо двинулся к парадному входу. То был его третий за день фасад – влитой в его поджарость дорогущий костюм, разумеется, из одежд засветившихся. Если речь не шла о приемчиках иллюзиониста, то, как коллекционный костюм сохранил в сантехническом чемодане безупречность линий, представлялось с трудом. Не покоился же он третьим слоем под униформами сантехника и десантника? Впрочем, у богатых не только свои причуды, но и коллекция жилья с гардеробными.
Квартет дозорных, заменивший отстраненных Сысоева и Толкунова, опешил, не зная как быть – вменен-то только доклад, случись фигурант объявится. Санкций – никаких. Оттого секунд тридцать соглядатаи заторможено переглядывались, пока старший дозора не затараторил в рацию:
– Сурков приехал! Здесь он! Зашел уже!
– Задержали!? – крикнул начальник разветвленного оперативного штаба, за полчаса сколоченного для розыска одного единственного, хоть и невероятно крутого человека.
– Нет… – промямлил обер-дозорный и спохватился: – Так команды не…
– Какого буя вы тогда там делаете!? – прыснув слюной, перебило начальство. – Дрыхните!? Вслед за Сысоевым в звезду захотели! Но, сделав усилие, стало вникать в событие: – Приехал, олухи, на чем!?
– На семерке… – сообщил вмиг взмокший абонент.
– Да мне по автобану, на чем! Номер машины, номер давай!
Номер семерки в штаб розыска поступил не сразу – экстраординарность момента сбила дозорных с толку. Ожидалcя-то любой приличествующий городу-плутократу автомобиль, а не экспонат из музея транспорта, да и родом из страны-кунсткамеры. Какой номер? Билета на свалку металлолома?
К счастью, новичок дозора, продвинутый в сборе данных парень, робко предложил обратиться к видеорегистратору, откуда извлек весь эпизод высадки Суркова, включая пусть проржавевший, но вполне различимый номер жигуля.
Спустя сорок минут наряд полиции задержал владельца жигуля, парковавшего раритет у своего дома – восьмидесятипятилетнего старика, как позже выяснится, по дряхлости лет не только пропустившего медкомиссию для обмена прав, но и ежегодный техосмотр.
Силовой захват «сообщника» Суркова вылез наряду боком – при «кантовании» у старика вылетел из уха слуховой аппарат. Так что пока гаджет, залетевший под днище жигуля, не был наощупь обнаружен, установить признаки «преступного сообщества» не удавалось.
Оказалось оно из разряда малобюджетных киносюжетов-штампов: Сурков без спросу влез в авто старика на парализованном пробкой перекрестке, в левой руке тысячная купюра, указательный же палец правой – заговорщицки прижат к губам. При пересечении светофора они озвучили: «До второго перекрестка – прямо! После – внимательно слушай. Справишься, дам еще две».
Дал и, показалось объекту автостопа-угона, готов был добавить, заметив напротив дома высадки микроавтобус с профессионально отформатированными мужчинами. Но после краткой паузы прикидок передумал. Забросил в карман пиджака портмоне и решительно вышел, надо понимать, принимая вызов. На вопрос старику человека в штатском, командовавшего нарядом, «За что добавить хотел?», тот рассудительно ответил: «Наверное, на моей же тачке от тех, напротив, свинтить хотел. Так показалось». Взяв «подписку о невыезде» у старика, попавшего под околовластную раздачу, в виде изымания прав и техпаспорта, давно просроченных, наряд бегло осмотрел квартиру и убыл.
На этом вибрации, местами зашкаливающие, штаба экспресс-розыска отставного советника президента, санкцией прокуратуры не обремененного, и исчерпались. Оборвал контур события звонок директора ФСБ Бортникова хозяину Кремля, венчавшийся:
– Владимир Владимирович, э-э, как быть… делаем что?.. Цепляем Славу или…
– Наблюдаем, дедушка бабушку мать! И роем, круглые сутки роем, куда он щупальца свои запустил, шлимазлы несчастные, мазилы по-нашему!
Перед глазами ВВП сей момент отчет генерала Сафронова об установлении координат Алекса Куршина, узника израильской тюрьмы «Аялон», с мая под следствием тандема израильской полиции и «Моссада», которое оборвалось романтическим подкатом арестанта под женщину-дознавателя, о чем, разумеется, Сафронов знать не мог. Впрочем, кому какое дело до эротических миражей во сне и в тужащимся комплексами наяву? Оное и вынесло резолюцию: «Учить вас нужно!? Возьмите того, от обмена которого они не смогут отказаться». И небрежно сдвинул папку в сторону.
Хаим Калин
Март 2021 – июль 2022 г.
.
.
