Воздушный мост - В Михельсон

- Как слетали, ребята? - опросил пожилой моряк.

- Нормально, - ответил Кузнецов.

Но в тоне, каким он это сказал, чувствовалась обеспокоенность.

- А наши суденышки на приколе... Ладога не пускает. Сейчас на вас надежда, - вставил моряк помоложе.

Нахмурился Кузнецов.

- Надежда надеждой, - сказал он, - а пока с тремя рейсами еле управились...

По выражению его лица было видно: недоволен командир группы.

- Еле управились... Так уже ночь на носу. День-то коротенький, заключил пожилой моряк. - Куда еще летать...

- Если очень постараться, четыре-пять раз слетать вполне можно, твердо, как о само собой разумеющемся, ответил Кузнецов.

- Ну это ты, Дмитрий, подзагнул, - возразил один из летчиков.

- Чего подзагнул? - наступал Кузнецов. - Ты что, не заметил, как грузили самолеты? Как было в Хвойной? Забыл, что ли? А здесь. Горе одно. Сорок минут на загрузку уходит. С заправкой самолетов тянут. Посчитай-ка, если сократить на все это время, то его хватит на один, а то и на два рейса.

К ним подошел комиссар.

- Мы вот тут с летчиками посоветовались. Много есть предложений насчет увеличения числа рейсов. В самый раз коммунистам собраться, обмозговать все, как следует.

...Летчики не любили держать длинные речи. Так было и в этот раз. Собрались после ужина в летном общежитии. Позади был трудный день. Собрание длилось меньше часа. Все понимали: надо наладить интенсивную транспортировку грузов на Новоладожском пролете.

Военный совет Ленфронта утвердил новую схему полетов из Новой Ладоги с "короткого плеча". Это почти вдвое сокращало путь в Ленинград, давало возможность делать по три и более рейсов в день.

Свой доклад Гончаренок начал с рассказа о споре, который разгорелся между летчиками при встрече с моряками. Коммунисты оживились. И тут Гончаренок обратился с вопросом к собранию:

- Так сколько мы сможем делать рейсов за летный день? Может, не прав Кузнецов?

Раздались реплики:

- Пять многовато, а четыре осилим.

- Ну что ж, будем считать четыре рейса нормой, - подытожил Гончаренок и привел убедительные расчеты. Он сказал, что по ленинградским нормам один килограмм масла выдается на 50 человек, один килограмм концентратов - на 20 человек. Один самолет доставит за один рейс 2500 килограммов в осажденный город и накормит 125 тысяч ленинградцев.

- А сколько доставим продуктов за четыре рейса, нетрудно подсчитать, сказал комиссар.

Каждый из участников собрания мысленно проделал арифметический подсчет. 30 самолетов за день могут перевезти в город 75 тонн грузов, а если таких рейсов четыре - это уже 300 тонн. То есть в полтора раза больше установленной на ноябрь нормы Государственного Комитета Обороны. А ведь по воздуху доставлялись исключительно высококалорийные продукты. Нетрудно было представить цену такой помощи.

Делая эти расчеты, летчики не знали, что на другом пролете воздушного моста, который брал свое начало с дальних полевых аэродромов Вологодской области, вовсю развернули транспортные полеты в блокированный город экипажи тяжелых бомбардировщиков 7-го авиаполка.

Сохранился краткий протокол партийного собрания, вернее, запись некоторых выступлений коммунистов. Приведем их.

Валухов (командир корабля). У нас на все самолеты дается одна нагрузка - средняя, две тонны. Между тем загрузка должна даваться на каждый самолет в отдельности. Ведь конструкции не всюду одинаковы... Я могу взять лишних 270 килограммов груза... Предлагаю учитывать эту разницу в задании...

Кузнецов (командир корабля). Предлагаю снять с самолетов подогреватели, запасные части, инструмент. Это даст возможность брать лишних 50-70 килограммов груза на каждый самолет...

Васильев (командир корабля). Предлагаю поставить перед соответствующими организациями вопрос о замене тяжелой деревянной тары бумажной, мешковиной или фанерой. По моим подсчетам, это даст возможность доставлять в Лецинград дополнительно пять тонн продовольствия ежедневно.

Как видим, выступления деловые и предельно лаконичные. Так выступали все. Решение собрания, принятое единогласно, было конкретным.

Когда расходились, Кузнецову кто-то сказал:

- Ну, Дмитрий, держись, на тебя будем равняться.

...Новоладожский аэродром расположился на левом берегу Волхова (сейчас здесь находится поселок рыбаков, разбит фруктовый сад). Поблизости от летного поля в сосняке укрылись продовольственные оклады.

Сюда то и дело подъезжают полуторки с продуктами. Их везут с берега Ладожского озера. Изумительно красивы эти места при впадении Волхова в море-озеро, старинные кирпичные и деревянные домики. Никольский собор с серебряным шпилем, чем-то напоминающим Адмиралтейскую иглу. Одноэтажный, с большими окнами деревянный дом, где помещалось офицерское собрание Суворовского (Суздальского) полка, гостиный двор... Новая Ладога, старинный русский город - ровесник Ленинграда.

Но никто, находясь на берегу у причальной стенки, не вглядывается в излучины обводного Приладожского канала, в старинные здания и церкви, не любуется могучим разливом древней реки, выносящей свои воды в бескрайнюю гладь то тихой, то бешено капризной Ладоги.

Город все чаще бомбит и обстреливает фашистская авиация. Основные удары наносятся по продовольственным складам, причалам и пристаням, аэродрому. Тревога следует за тревогой.

Пристань обезлюдела. Не слышно судовых гудков. Застывшие в затонах суда и баржи подтверждают, что навигация прекратилась.

Но живет, трудится город, не прекращается работа Новоладожского аэродрома.

Как причудливо складывается судьба человека во время войны. В те дни в Новой Ладоге можно было встретить оторванных от своих лабораторий, любимых занятий в институтах крупных ученых, прервавших творческую работу известных режиссеров, писателей, художников, артистов, рабочих Кировского и Металлического заводов... Война сняла их с места, нарушила привычный ритм жизни. И всех этих людей, только что сошедших с трапов самолетов, объединяло одно; тревога за судьбу родного города и стремление отдать все силы, чтобы приблизить день победы над врагом.

Эвакуированных направляют на пункты питания и обогрева в Марьину рощу и в здание средней школы. Их поток все нарастает, достигая трех - трех с половиной тысяч в день.

Пункты питания не справляются. И тогда в двухэтажном кирпичном здании бывшего штаба Суздальского полка открывается столовая, которая работает круглые сутки.

Прямо отсюда эвакуированных отправляют на грузовиках и автобусах дальше на восток. Но машин не хватает. Кто может, уходит пешком.

А в город гонят скот, движутся автоколонны, конные обозы с мясом, мукой, маслом. Над Новой Ладогой ни на минуту не умолкает гул самолетов. Группа за группой уходят они на Ленинград.