Когорта - Андрей Валентинов

– Здесь какие-то камни, – кивнул Ухтомский. – Можно далеко не уходить.

– Да, отойдем.

Глебов отдал команду. Отряд, настороженно озираясь на переливающийся живым огнем экран, начал отступать.

…Келюс не сразу заметил, что путь назад отрезан. Он лишь удивился, отчего вдруг стало светлее и почему он не слышит шагов своих товарищей. Но тут Серж, шедший первым, оглянулся и закричал, показывая рукой на вход, и Лунин все понял…

Фонари мигнули и погасли. В тоннеле потемнело, только горящий экран отбрасывал на стены неяркий отсвет. Серж, негромко ругаясь, отступал назад, пытаясь прикрыть Келюса. Впереди послышался топот множества ног.

«Знак… – подумал Лунин. – Сейчас должен помочь Знак…»

Он попытался сосредоточиться, но страшный холод, внезапно охвативший все тело, подавлял волю, наполняя сердце ужасом. Из тоннеля надвигалась смерть, сзади горело непроходимое пламя… Келюс выхватил из нагрудного кармана черный диск скантра, ощутил его трепещущее тепло, и ему стало немного легче. Грохот ног был теперь совсем близко, из черноты тоннеля ударил свет фонарей. Серж дернул стволом, но сильные лучи били прямо в глаза, слепя и не давая целиться.

– Бросай оружие! – прозвучало из темноты. Дхар медленно поднял руки и вдруг бросился прямо на каменный пол, вырвавшись на мгновение из потоков света. Очередь отозвалась дальним эхом где-то в глубине горы, один из фонарей погас, а рыжий дхар, уклоняясь от мечущихся по полу лучей, стрелял еще и еще, стараясь попасть в тех, кто загородил проход.

– Падай! Николай, падай! – орал он, но Келюс не двигался. Он сразу понял, что шансов у них нет. Лучи фонарей нащупали Сержа, Лунин хотел крикнуть, чтобы тот бросил оружие, но не успел. Ударила очередь, затем другая, тело дхара несколько раз дернулось и замерло. Келюс бросился к упавшему, но чьи-то холодные, как лед, руки уже схватили его, мешая двигаться, кто-то рванул ворот комбинезона…

…Фонарь высветил страшное красное лицо, посиневшие, в запекшейся крови губы, пустые бездумные глаза. Холодная, неживая рука ощупала шею, послышалось шипение, словно ярт наткнулся на что-то раскаленное, и Лунин почувствовал, как с него срывают цепочку с крестиком, подаренную Корой. Ярт швырнул цепочку на пол, чьи-то другие, такие же холодные, руки разомкнули сжатый кулак и вырвали скантр. Николая потащили вперед, поддерживая за локти. Он еле успевал за конвоирами, и временами его попросту волокли, легко приподнимая над полом. Только сейчас Келюс понял, какой силой обладают краснорожие бандиты. Сзади, у входа, продолжалась какая-то возня, и у него мелькнула надежда, что рыжий Серж еще жив.

Лампы вновь загорелись. Тоннель был идеально ровен, по стенам змеились кабели, и Келюс с запоздалым сожалением подумал, что Сержу следовало стрелять именно по ним, что помогло бы отключить экран. Впрочем, думать об этом было поздно. Впереди мелькнул яркий свет. Николая втащили в зал, абсолютно пустой, с голыми каменными стенами, в каждой из которых темнела дверь. Та, что была слева от входа, оказалась открытой. Келюс успел заметить огоньки пульта и большой светящийся экран.

Конвоиры остановились в центре зала. Те, что следовали сзади, приволокли и бросили на пол неподвижное тело Сержа. Кровь залила лицо и рыжие волосы. Даже беглого взгляда было достаточно, чтобы понять – дхару ничем не помочь. Но бывший сержант погиб не напрасно; ярты уложили рядом два тела в пятнистой форме. Разрывные пули разнесли одному из бандитов череп, второму перебили ноги и разворотили грудь. Оба тела подергивались в конвульсиях, и Николай невольно отвернулся.

Он почему-то ждал Нарак-цэмпо, но страшного старика не было. Ярты шумно, с присвистом дышали, топчась на месте. Но вот дальняя дверь в конце зала медленно отворилась, и Лунин увидел знакомый силуэт в нелепом пальто и низко надвинутой шляпе.

Сиплый молча указал рукой на правую от входа дверь. Ярты подтащили Николая ко входу и перебросили через порог.

Комната была обшита большими прямоугольными листами светлого металла. Под потолком ярко горели лампы дневного света, в углу стояло кресло, у стены – кушетка, похожая на те, что можно встретить в провинциальной больнице. Келюс, по привычке пожав плечами, присел на кушетку. Итак, он попался. Оставалось подумать, что еще можно успеть.

Знак на груди еле заметно пульсировал. Здесь, в этих стенах, его сила почти не ощущалась. Все было пронизано холодом, и Лунин понимал, что это не просто холод остывших камней. Внезапно он почувствовал что-то похожее на толчок. Келюс встал, оглянулся. В висках застучала кровь, послышались еле различимые слова…

– Николай! Николай! Вы слышите? Келюс вспомнил – этот голос уже звал ею августовской ночью на Чабан-Кермене.

– Михаил Модестович? Михаил, это вы?

– К сожалению, уже нет. Я ничего не могу поделать с этим монстром. Тогда, на вершине, Вроде получалось.

Корф – его голос – говорил о Сиплом. Но почему? И вдруг Николай с горькой ясностью понял, что Говоруха оказался прав. Заклинание святого Иринея, ловушка для тех, кто пытается прийти на помощь…

– Николай, за дверью напротив – центр управления. Выключатель защитного экрана – красный. Красный!.. А здесь, в стене есть проход, как раз напротив двери, за листом металла… Келюс вспомнил, что с самого начала Сиплый и даже его нечеловеческий голос казались знакомыми. Выходит, он не ошибался! Фрол действительно узнал своего убийцу… Голос оборвался, в затылок ударила волна холода. Келюс поймал ртом воздух и, обессиленный, присел на кушетку. Дверь заскрипела, и на пороге возникла невысокая фигура в черном балахоне. На Николая глянули узкие пронзительные глаза.

– Вам не помогут призраки, Лунин. – Губы Нарак-цэмпо, как и прежде, не двигались, голос был тих, равнодушен. – Сейчас с вами поговорят. Советую быть благоразумным. Ваш друг

Плотников поступил именно так.

Нарак-цэмпо исчез за дверью, и Келюс впервые вспомнил о Мике. Честный, но слабый Мик… Этот мерзавец намекает, что Плотников – предатель? Нет, его просто хотят напугать, хотят, чтобы он перестал верить всем, даже Мику!..

Дверь вновь отворилась, и Николай с неубиенным любопытством приготовился взглянуть на того, кто главнее Сиплого, главнее Нарак-цэмпо. Он все-таки увидит здешнего фюрера!..

На пороге возникла невысокая фигура в таком же, как у Лунина, комбинезоне. Лицо тоже показалось знакомым. Келюс всмотрелся и покачал головой – в комнату входил он сам, Николай Лунин, такой точно, каким он видел себя в зеркале. Только военная форма поначалу сбила с толку.

– Привет, Келюс!

Двойник улыбнулся, и собственная улыбка почему-то сразу не понравилась Николаю.

– Я с тобой буду на «ты», смешно, бином, говорить «вы»

самому себе.

– Только не «Келюс» и не «бином», – поморщился Лунин.

– Я просто вошел в образ, – пожал плечами двойник, присаживаясь в кресло. – Извини, если не понравилось. Курить будешь?

И он достал из кармана брюк пачку «Ронхила».

– Ах вот оно что! – понял Лунин. – Господин полковник? Со свиданьицем! Или, может, не полковник, а просто Агасфер?

Или товарищ Вечный?

– Или просто Иванов, – охотно согласился любитель «Ронхила». – Клички совершенно дурацкие, зато свидетельствуют о менталитете нашего богоспасаемого народа. Полковник мне и самому не нравится. Скопировал одного болвана из интендантства… А сегодняшняя шутка вполне извинительна, ибо моя здешняя внешность достаточно известна. Хотя ты, я уверен, еще не догадался.

– А что, – заставил себя усмехнуться Келюс, – для самодеятельности, бином, неплохо. К Вождю небось первый раз явился с большой бородой и томом «Капитала»?

– И все тебе скажи, Лунин! И все-то ты хочешь узнать! И про ваших тмутараканских болванов, и про Тускулу… Почему ты ее называешь Утопийской республикой? Тебе что, этот старый черт рассказывал? Допрыгается… А главная твоя беда, Лунин, что ты мечтаешь спасти человечество. Хочешь, чтобы люди сами творили свою историю, как учил тот, у кого была большая борода. Сами – а не с помощью чего-то. Чего именно, ты, я вижу, так и не понял. Не принимаешь же ты меня за марсианина? Или, по-твоему, Око Силы – рериховская Шамбала с полным комплектом белых и черных ламп? Господи, как мы, люди, примитивно мыслим!

– Мы – люди?

– А-а, – понял двойник, – человек ли я? Рад, что любопытство тебе не изменяет, Лунин. Знаешь, когда-нибудь я смогу его удовлетворить. Пока же скажу так: и человек тоже. Это очень долгая история… Я ведь не зря берег тебя, кстати, и твоих друзей тоже. Ведь я не виноват, что этот Кощей Бессмертный из Полоцка убил твоего деда. Я бы и эннор-гэгхэна Фроата не трогал. И не его Синего Камня я испугался. Дхары – честные ребята, но одичали. Вот лет тысяч этак двадцать тому… И здесь я не виноват, это бывший комсомолец Нарак-цэмпо проявил собственную инициативу. Так что…

– А если тебе под дых врезать? – поинтересовался Лунин.