Тайны «Монастырского приюта» - Александр Трапезников

– Я не против, – сказал Герман. – Но хорошо бы нам еще раздобыть где-нибудь лошадей, чтобы выглядело совсем натурально. А заодно заснять все на видеокамеру и продать пленку в «Парамаунт». А где ты возьмешь арбалеты? Те, ржавые, из Сторожевой башни?

– Мое дело, – отозвался Александр Юрьевич. – Нужен доктор. Так всегда полагается при дуэлях.

– Не нужен. Я разбираюсь в медицине. Кроме того, Романов сам врач.

– С чего ты взял?

– Как-то зашел к нему в номер, а у него на столике были разложены всякие шприцы и прочие клистирные трубки. Зачем человек таскает с собой фонендоскоп, скальпель, бинты, кучу лекарств?

– А может, он сам болен? Или он вивисектор?

– Может быть. Тогда тебе повезло. Всадит стрелу промеж глаз, а после и препарирует труп.

– Надо выяснить, что он за доктор? – задумчиво произнес Сивере. Все это время князь для него существовал как абсолютно абстрактная личность, вне реальной жизни – без прошлого, семьи и профессии, кроме претензии на трон. Но, оказывается, Сивере ошибался. Все-таки занятие врачеванием – дело благородное. Тогда интересно, почему же он свихнулся на монархической почве? Впрочем, одно другому не помеха…

А что, если он был лечащим врачом Влада Горенштейна? Или самой Анны, просто она не признается в этом? Вполне возможно, что и записку от покойного мужа к ней написал именно он, князь. Что, если он ее попросту шантажирует? Ведь вдова достаточно лакомый кусочек. Зная историю болезни, можно добиться от своего пациента многого.

От подобных мыслей Сиверса снова отвлек Прозоров.

– Гляди, что я раскопал, – сказал он, вынимая из кармана записную книжку. – Вот даты.

Александр Юрьевич посмотрел на раскрытую страничку. Там были начертаны числа – день, месяц, год. Столбик цифр.

– Ну и что? – спросил он. – Чьи-то «критические дни»?

– Это я списал из регистрационной книги Тошика за последние пять лет, – отмахнулся от его слов Герман. – Время прибытия в «Монастырский приют». Хорошо, что он все фиксирует. В эти дни сюда приезжал отдыхать Багрянородский, пять раз.

– Не пойму, к чему ты клонишь.

– Сейчас поймешь. Я за ним давно наблюдаю, мутный он. Если не сказать хуже. Он регистрировался в 2011 году 17 мая; в 2012-м 22 октября; в 2013-м 6 июля; в 2014-м 11 сентября и сейчас, в 2015-м, 15 октября.

– Ну и?.. – разочарованно спросил Сивере, полагая, что дошла очередь и до Прозорова: тоже крыша поехала.

– Следи за моей мыслью, – строго ответил тот. – Я аналитик, у меня отличная память. Так вот, пришлось кое-что вспомнить, сопоставить даты. Удивительная получилась картина. 16 мая 2011 года в Питере был застрелен из снайперской винтовки один банкир. На следующий день Багрянородский объявляется здесь. 22 октября 2012-го – убит крупный московский бизнесмен. К вечеру наш друг уже тут как тут. В 2013-м, 5 июля, прострелили голову депутату заксобрания Нальчика. Еще через год, 10 сентября, – опять же снайперским выстрелом насмерть поражен лидер криминальной группировки в Екатеринбурге. И всегда на другой же день Багрянородский приезжает сюда отдыхать. Наконец, 10 октября, нынешняя осень. Во Львове убит руководитель «Правого сектора». Причем так профессионально, что диву даешься. Пуля вошла ему прямо в глаз, а стреляли за километр. На такое способен только настоящий снайпер. А на следующий день наш пострел уже зарегистрировался в «Монастырском приюте». Что на это скажешь?

Захлопнув записную книжку, Прозоров победоносно поглядел на своего приятеля.

– Это серьезно, – согласился тот. – Значит, ты в самом деле полагаешь, что он – киллер?

– Не просто киллер, а суперкиллер, – заключил Прозоров. – Я ведь занимался подобными аналитическими выкладками в своей конторе, у меня нюх. Я имею в виду умение сопоставлять факты, связывать причины со следствиями.

– А если это все-таки совпадение? Нужна доказательная база.

– Профи тем и отличается от любителя, что никогда не оставляет никаких следов.

– Ты знаешь, история учит нас тому, что следы всегда остаются, даже самые маленькие и неприметные. Надо только уметь искать, – назидательно произнес Сивере.

4

К десяти часам вечера несколько человек собрались в номере Локусовых. На столе, покрытом черной материей, горели семь свечей, между ними лежал человеческий череп. Пахло какими-то едкими горчичными пряностями.

– Любое начало имеет в себе и свой конец, – строго сказал Алистер, оглядывая присутствующих. В некоторой тесноте напротив него сидели – Сивере, Анна Горенштейн, Багрянородский, князь Романов и Тошик Полонский. Супруга ассистировала за спиной хозяина, подогревая что-то на спиртовке в бронзовом тигле. Теперь Александр Юрьевич знал, откуда тут взялся череп – их было навалом в подземельях монастыря, очевидно, сам Тошик и принес.

– Обойдемся без жертвоприношений? – спросил Багрянородский.

– Как будет угодно Заххаку! – туманно отозвался Алистер. – Мы с Тамарой ведем свой род от жрецов Главной Египетской Пирамиды. Среди наших предков были и манихеи, и альбигойцы, и тамплиеры, а в конце семнадцатого века волею Строителей мы оказались в России.

– Интересное вступление, – сказал Сивере. – А чешских братьев-гуситов среди ваших предков не было?

– Прошу не перебивать! – одернул его Алистер, а Анна слегка толкнула кулачком в бок. Тошик Полонский украдкой зевнул.

– Я слышал, что альбигойцы любили заниматься свальным грехом? – спросил Багрянородский. – Может, попробуем?

– Кого ты сегодня пригласил? – обратилась Тамара к мужу. – Совершенно невозможно работать.

– У меня просто нервное перенапряжение, – пояснил Багрянородский.

– А я не выспался, – сконфуженно добавил Тошик. Молчал лишь один князь Романов, но чувствовалось, что он внутри весь кипит. Еще при появлении Сиверса князь хотел встать и уйти, но его за руку удержала Анна. Теперь он злился на всех.

– Продолжим вступительное слово! – громко произнес Алистер. – Друзья мои! В течение последних двадцати веков тайная магия Египта, Ассирии, Вавилонии и Персии продолжала жить. Мы – были одними из ее носителей. В тиши своих храмов мы трудились над познанием законов природы и тайн мироздания, доискивались Высшего Существа…

– Доискались? – не удержался Багрянородский.

– Символом наших мистерий стало двуполое, оплодотворяющее само себя божество, – еле сдерживаясь, продолжая Локусов. – Оно раздваивается в себе на пары – начало и конец, такие как Адон и Адоним, Ану и Анат, Ашер и Асторот или Озирис и Изида. Учтите, что сейчас мы находимся под территориальным покровительством местной богини Анаит, относящейся к тем же, самосотворенным Демиургам.

– Ясно, гермафродиты, – шепнул Сивере Анне.

– Выведите этого человека! – тотчас же взвился князь Романов. – Он мне мешает сосредоточиться.

– Не надо, – мягко ответил Алистер. – Неофиты всегда ведут себя так. В свой черед успокоится и он.

– Быстрей бы этот черед наступил! – сердито пробормотал князь.

– Скоро уж, надо дождаться рассвета, – подсказал Багрянородский, подмигнув Сиверсу.

– А что будет на рассвете? – спросил Тошик. – Мордобитие?

– Инкуб и суккуб не могут получиться в такой атмосфере! – заголосила Тамара, бросив в кипящий тигель серебряную ложку.

– Тише, господа, тише! – успокоительно сказал Алистер. – А то у моей ассистентки ничего не выйдет.

– А что оттуда должно выйти? – кивнул в сторону спиртовки Багрянородский. – Вы бы хоть предупредили заранее.

– Действительно, – согласился Тошик. – А то орут, орут…

– Выйдет то, что должно выйти, – сказала Анна. – Я уже видела.

– Надеюсь, ничего предосудительного? – поинтересовался Александр Юрьевич. – Люди до шестнадцати и старше семидесяти уже ушли? А корень мандрагоры бросить не забыли?

– И земляную жабу с буфотоксином, – пробормотал Багрянородский, доставая из кармана сигареты. – Извините, страшно курить хочется. Поскольку нервы.

– Господа, а я вам не мешаю? – спросил несколько обиженно Локусов. – Смотрите, суккубы шутить не любят. Хотите жертвоприношений? Их будут у меня.

В волнении он стал изъясняться не совсем по-русски.

– Тише, коллеги, давайте попросим, – сказал Багрянородский, но не пояснил: кого и о чем следует «просить»?

– К-каббала з-заключается в гармонии д-древних букв, – начиная заикаться, продолжил Алистер. – Которыми п-пользовался Иегова, чтобы начертать с-свыше Книгу Ж-жизни. Т-талмуд и Б-библия ниже по уровню з-знаний, в-вторичны.

– Да вы успокойтесь, чего так переживать-то? – вежливо произнес Багрянородский. – Выпейте воды, что ли. Из тигля.

– Там суккуб варится, – подсказал Сивере. – Низ-зя.

Тамара вновь бросила свою серебряную ложку. На сей раз – на пол. Спиртовка из-за неосторожного движения перевернулась, тигель опрокинулся, жидкость обожгла Тошику ноги.