Черный властелин - Алексей Шеховцов

— Да уж, этим ты и льва укокошишь, если попадёшь, конечно. — Берхан покачал головой. Я в ответ пожал плечами и отрезал себе ещё ломтик бегемотного сала.

— Вообще, сам понимаешь, я в рукопашную лезть не собираюсь. Но вдруг вы с Каасой в следующий раз до сортира добежать не успеете? — Берхан заржал, а я отправил в рот сальцо и зажевал куском тэфовой лепёшки с лучком. Красота… Ещё бы водочки для полного кайфа, но алкоголизм среди своих негров я внедрять не буду ни под каким соусом. Пусть арабы спиваются! — Вкуснятина.

— Ага. — Согласился со мной Берхан. Всё же есть что-то общее у моих негров и хохлов, и это общее — любовь к салу. С той скоростью, с которой местное население пристрастилось к новой пище, скоро придётся заниматься разведением бегемотов, а то дикие — вымрут. — Принц, как ты вообще догадался что солёный жир может быть таким вкусным?

— Я же вам рассказывал — Господь накидал мне полную башку знаний, взамен утраченной памяти.

— Нет, ну с твоими заводами и фалангой всё понятно, дело государственное, полезное. Но сало?

— Эх, Берхан. А ты подумай, солдат будет сражаться лучше, если знает что его накормят дерьмом, или вкуснятиной, наподобие того же сала? — С этими словами я схарчил ещё один ломоть. Действительно вкусно, почти как свиное сало. — Ладно, расскажи лучше, как идёт подготовка?

— Хорошо идёт. Плавать все научились, спасибо парням с берега Таны. Эти твои ласты… это что-то! Мы плаваем быстрее лодок. Особенно, когда Танцы догадались плавать, не сгибая коленей. Со скрытностью тоже неплохо — все из моих парней умели тихо ходить, сейчас охотники только подтягивают городских, вроде меня. С луками получается плохо — отлично стреляют только пятеро охотников, и они говорят что здесь ничего не поделаешь — надо учиться с детства. Зато с метанием ножей полный порядок.

— Это радует. Организуй, пожалуй, группы вокруг лучников. Если придётся разделяться во вражеском городе — пригодится. Что там с Женом? — Берхан ухмыльнулся, запив кофием очередную порцию лепёшки.

— Гоняем. Толковый парень. Постоять за себя уже может. Отдал бы ты его нам полностью, сделали бы из него бойца на славу — он мелкий, но жилистый и быстрый. Как змея. Жаль поздно за него взялись.

— Тут уже ничего не поделаешь. Сам его нашёл совсем недавно. Да и забот у него гора вдобавок к тренировкам. Я вот думаю, не загоняю я его? — Берхан подумал.

— Нет. Он справляется. С нами он отдыхает головой, а без нас он отдыхает телом. Даже силы есть на дочку кузнеца облизываться.

— Там есть на что облизаться. — Мы заржали.

— Принц, а тебя твоя индианка не ревнует? — Боец гнусно улыбнулся мне.

— Тьфу на тебя. Абеба совсем ещё дитё, да и Жен по ней сохнет. И вообще, Симран меня вполне удовлетворяет.

— Как она, кстати? Арабский лекарь её завтра ведь кромсать будет.

— И не говори. Волнуется. Но глаз хочет сильно, пусть и незрячий… готова под нож этого коновала лечь. Эх, женщины.

— Принц, почему коновала? Даже я слышал, что арабские лекари — лучшие. А как толстый Жен его нахваливал.

— Я этому лучшему лекарю два часа в голову вдалбливал, как нужно обеззараживать инструменты и место, где он режет. Если эта скотина запорет операцию, я его на кол посажу. А потом в масле сварю. — Берхан чуть не поперхнулся салом.

— Ну ты и кровожаден, принц! Ты в неё случаем не влюбился? Такие кары за девку придумываешь.

— А ты в Каасу?

— Ну ты загнул. Каасу я полжизни знаю. Мы как братья — друг за друга на смерть готовы.

— Так я жизни той помню меньше чем пол года. Вот и думай, что Симран я знаю почти полжизни, а вас, раздолбаев, практически с самого младенчества. Ладно, мне пора.

— Мяу! — У моих ног возмутилась кошка — перед ней лежала ещё недоеденная миска с фаршем.

— Тебе тоже пора, доешь на слоне.

— Фырк! — Кошка махнула хвостом и отправилась к слону, оставив мне нести её миску.

— Принц, у меня такое чувство, что ты это мохнатую бестию понимаешь, и она тебя тоже. — Берхан поднялся из-за стола.

— У меня тоже такое чувство, но вот не проверишь же. Артемида по человечески говорить отказывается. Даже Хитрый Глаз отказывается, а он — точно по оромски понимает.

Вечер я провёл с Симран. Девушку колбасило от смеси страха и предвкушения — видеть своё отражение с повязкой на глазу ей было почти физически больно. Каждый такой взгляд возвращал её на рабский корабль и никак не давал забыть перенесённые боль и унижения… Её метания, меня, если честно, несколько задрали. Раз уж приняла решение, зачем трахать себе и окружающим мозги? Хотя с другой стороны я её понимал — операция в средние века — это страшно. Да и оставлять её одну было стрёмно — кроме меня у индианки не было никого. Совсем. Да, лекаря я действительно посажу на кол, если он мне убьёт секретаршу.

Утром была операция. Я ни черта не выспался — полночи 'успокаивал' девушку… она на меня набросилась, как будто в последний раз. Не то что бы я возражал, но недосып утром мне хорошего настроения не добавил… Сама операция — жуть. Лекарь напоил девушку какой то хренью и она вскоре вырубилась. Потом коновал разложил свои инструменты и я понял, что если я останусь, то меня или стошнит или я проломлю голову арабу своей новой кувалдой. Так что, я оставил секретаршу на попечение докторов, а сам сделал ноги, приказав известить меня как только ужас закончится.

— Думаешь он в неё втрескался?

— Скорее всего. Ему ведь и восемнадцати лет нет.

Воины сидели на каменном выступе, поодаль от лагеря. Уже стемнело, и войска отправились на боковую. Новобранцы были вымотаны тренировками, а спецназовцы мудро отсыпались, пока есть возможность. Только часовые обходили затихший лагерь, да и тех было немного — полк встал в самом сердце дружественных земель. Воздух понемногу холодал, но камень всё ещё хранил в себе дневное тепло, и друзья не преминули этим воспользоваться.

— Ни черта себе, какие ты числа выучил! Раньше бы на пальцах показал.

— Да пошёл ты-

— Шучу. Но знаешь, иногда он мне кажется старше… то ли наш ровесник, то ли даже постарше.

— Не знаю. Ты с ним больше общаешься. Хотя, что-то в этом есть. Никак не забуду, как он меня скрутил… Не мог Ягба знать эту борьбу. Никак не мог. Я во время похода порасспрашивал мужиков, что его знали то случая с лошадью. Принц учился драться на совесть, но вот учить его борьбе было некому. А придумать самому — нет, слишком зелен он. Да ты и сам видишь, Ягба только основы восточной борьбы знает.

— Да, это ты у нас мастером заделался. А как насчёт знаний свыше? Он говорит, что Бог ему даже про сало рассказал.

Кааса посмотрел по сторонам и тихо шепнул другу.

— Не вздумай никому говорить, но… врёт он всё.

— Чего?! — Такой реплики, от друга, Берхан не ожидал.

— Ты знаешь, брат, я вижу когда кто-то брешет. У всех по разному, у кого-то лицо меняется, у кого-то осанка, но я вижу.

— Да, знаю.

— Так вот, принц с нами честен, практически всегда. В отличии от многих других командиров. Но вот, как заходит речь про его знания — врёт.

— Ни хрена себе. Но если это всё не от Бога, то откуда? Может на самом деле он память не терял?

— Да нет… про то, что он ни хрена не помнит, он правду говорил.

— Думаешь, от… — Амхарский мечник многозначительно указал себе под ноги. Кааса поморщился в ответ.

— Да ну… Он же с самим Йесусом-Моа постоянно вместе был. А акабэ-сэат, натуральный святой! Неужели он бы нечистого не распознал? Знаешь, брат, нечего этим голову забивать. Что бы у него в голове не творилось, он наш принц.

— Да уж. Помнишь как он поначалу всего дичился? Умора была, когда он проблевался, увидев как аполуказу готовят. — Кааса заржал вполголоса.

— И не говори! Как увидел червей, то схватился за рот и в кусты! Весь вечер его потом отпаивали!

— Вот-вот. А в походе голыми руками троих укокошил. Причём как! Двоим головы разбил как дыни, а одному глаза вырвал. Я потом ходил смотреть на его подвиги… Жуть, а сам принц хоть бы хны — на слона и в бой.

— Ну не хоть бы хны. Блевал он как новобранец.

— То-то и оно, как новобранец после первого боя. Но не более. А в бою — убивал без сомнений.

— Да, этот от битвы прятаться не будет. Разве что, враги догадаются на него червяков с гусеницами послать! — Заржали уже оба воина.

— Так он для этого огненные горшки и сделал! Чтобы от страшных жуков отбиваться! — Берхан перевёл дыхание. — Нет, серьёзно, думаешь запал принц на восточную девку?

— Думаю да. Он себе места не находил, пока толстый лекарь не сказал, что резать её перестали, и она спит. Да и сейчас, приказов нараздавал и сидит с ней. Он никогда так не делает — всегда сам куда-нибудь влезет.

— Вот задница будет, если Негус узнает…

— Да что будет? Негус сам десять баб с собой возит. Почему сыну нельзя?