Капитан повесился! Предполагаемый наследник - Генри Уэйд

– Спросите кого другого, я там никогда на часы не гляжу.

– Ну, хоть приблизительно? И сколько у вас обычно антрактов?

– Зависит от шоу. На прошлой неделе было два – один после первого акта, другой после второго. Все акты примерно одинаковые. Вычисляйте сами, вы уже большой мальчик.

Это означало от девяти до десяти. Но имело ли это какое-нибудь значение? Видимо, нет, раз убийство свершилось после двадцати двух сорока пяти.

– Во сколько он повел вас ужинать?

– После шоу. То ли в четверть двенадцатого, то ли в половину.

– А пробыл с вами до какого часа?

Роуз состроила гримаску:

– А вам не кажется, дорогой, что вы слишком любопытны?

Лотт снова покраснел.

– Вы закончили ужинать около двенадцати? – спросил он.

– Нет, конечно! Пробыли там до половины первого. Веселились, танцевали, верно, Дульси?

– Да, в «Империале», – пробормотала Дульси, явно не разделявшая строгих католических взглядов на мир.

Лотт расстроился. Поначалу он думал, будто девиц просто подкупили, чтобы они составили алиби для Веннинга, но вряд ли они могли выдумать ужин с танцами в таком месте, как «Империал». Это легко проверить. Неужели его версия рассыпается в прах? Он совершил ошибку, пытаясь поймать своих собеседниц на слове?

– А он находился один или в компании с каким-то мужчиной? – спросил Лотт.

Девушки быстро переглянулись.

– Да, с ним был Томми, – ответила Роуз.

– Кто он такой?

– Томми Трэттон, разве вы его не знаете? Один из наших поклонников.

– Славный парень. Водил нас в «Империал», – добавила Дульси.

– Как он выглядит?

– Стройный, синие глаза и усики как у актера Рональда Колмана. Душка.

А куда же подевался Бойз? Лотт пожал плечами. Сам по себе Бойз мало его интересовал, его целью был Веннинг. Теперь было ясно, что Веннинга видели в Бирмингеме между восемью и десятью часами вечера. И снова тем же днем между половиной двенадцатого и половиной первого ночи, и это в субботу, когда произошла трагедия. Неужели он смог проехать тридцать миль до Феррис-Корта, совершить там убийство, затем вернуться обратно, припарковать машину и присоединиться к толпе театралов – и все за полтора часа? Невероятно.

Лотт с мрачным видом попросил счет, сердито оплатил его – он сомневался, что принимающая сторона возьмет на себя расходы на ужин, даже если на этом настоял бы его шеф. Дульси зевнула во весь рот и грациозно потянулась. Роуз послала синьору Кантолини воздушный поцелуй, и вся компания вышла на свежий воздух. Они оказались на маленькой площади, где прежде находился сенной рынок.

– Что ж, очень благодарен, милые дамы, что вы составили мне компанию, – начал прощаться Лотт в своей прежней любезной манере.

Роуз приподняла бровки.

– Разве вы не проводите нас домой? – спросила она. – Мы живем вместе, отсюда недалеко.

О господи, помоги! Только этого еще не хватало!

– Я… Я не знаю… Мне… Я не могу, – забормотал Лотт.

– Чего вы испугались? Вы же не парень моей мечты, дорогой, – заметила Роуз. – Просто нам с Дульси неохота возвращаться домой в одиночестве. Мало ли что случится, а нас надо беречь, мы в театре на главных ролях. – Она взяла Лотта под руку. – Идем, Дульси, цепляйся за него с другой стороны. Не так уж часто доводится идти домой в сопровождении полицейского эскорта.

И вот поздней сентябрьской ночью Герберту Лотту, инспектору полиции и пуританину, пришлось совершить прогулку по улицам Бирмингема под ручку с двумя симпатичными дамочками не слишком строгого поведения. Он старался достойно исполнить роль провожатого, раз уж так получилось. Наконец они подошли к дому на какой-то узкой темной улице. Роуз отперла дверь ключом, Дульси, пробормотав на прощание что-то невнятное, скользнула внутрь.

– Доброй вам ночи, мистер Паркер, – произнесла Роуз и обвила шею изумленного инспектора мягкой рукой. – Вы не такой уж плохой парень, хотя и любите совать нос в чужие дела.

И мистер Лотт, которого бросило в жар от смущения и удовольствия, остался один. Его поцеловала девушка из кордебалета!

Глава XX

Временные отрезки

На следующее утро инспектор Лотт, все еще пребывающий в замешательстве и восторге после ночного приключения, отправился завершать свою миссию в Бирмингеме. Он заскочил в полицейский участок на Гордон-стрит, где нашел суперинтенданта Видала – тот был занят рутинной работой своего подразделения. Представившись и тактично расспросив о результатах расследования ограбления ювелирного магазина, Лотт рассказал о цели своего визита. Видал, являвшийся по совместительству старшим суперинтендантом и главным констеблем города, выслушал его историю с рассеянным и отстраненным видом, что показалось Лотту оскорбительным – создавалось впечатление, будто убийство в соседнем графстве сущий пустяк по сравнению с ограблением в пределах города Бирмингема. Послали за сержантом, который должен был предоставить нужную информацию. А суперинтендант Видал вернулся к чтению и разборке целой горы документов и корреспонденции.

К счастью, сержант-детектив Маскотт оказался человеком иного типа. Он был молод, внимателен, умен и радовался возможности пообщаться с человеком из Скотленд-Ярда. Ему было кое-что известно о сержант-майоре Эпплинге, дежурившем у театра «Пантодром». Он считал его человеком честным, хотя и склонным к бахвальству, и был знаком с констеблем полиции, который, в свою очередь, был хорошо знаком с Эпплингом. Детективы сели в трамвай, проехали несколько остановок, а затем пошли пешком к маленькому дому на окраине города, где проживал вышедший в отставку констебль полиции Холлокот.

Констебль Холлокот принадлежал к разряду честных, надежных и добросовестных служак, которые еще попадаются в полиции и в армии, но так и не получили продвижения по службе – отчасти по чьей-то глупости, отчасти из-за некой провинности в далеком прошлом, а порой просто из личной неприязни вышестоящего начальства к таким вот ответственным людям. Их можно встретить в любой кампании и в любом подразделении, и в самые тяжелые времена они являются надежной опорой начальства. Холлокот почти тридцать лет прослужил в городской полиции, заработал себе на пенсию, но срок службы ему продлили – к взаимному удовольствию самого констебля и наблюдательного комитета. Когда детективы позвонили в дверь, констебль полиции Холлокот, дежуривший до полуночи, сидел за поздним завтраком: на нем были форменные брюки, домашние тапочки и футболка. Побриться и причесаться он еще не успел. При виде сержанта Маскотта он сразу поднялся из-за стола.

Лотта и Холлокота представили друг другу, гостеприимная хозяйка дома, миссис Холлокот, поставила на стол две чашки чая, и начались расспросы. Холлокот был хорошо знаком с ситуацией у «Пантодрома» и часто обменивался о ней мнением с Эпплингом. Ему доводилось наблюдать за тем, как Эпплинг регулирует там движение – с этой задачей, по мнению