Хоупфул - Тарас Владимирович Шира
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Наверное, это одно из немногих, чему он его научил – исчез из Жениной жизни он достаточно рано.
Началось все непредсказуемо. Хотя такие вещи всегда кажутся непредсказуемыми. Только спустя время начинаешь замечать очевидные признаки и предпосылки, которых до этого не видел. Отец, придя домой, таинственно расстегнул сумку (Женя помнит, как же долго и мучительно расстегивались молнии на родительских сумках, когда там, внутри, было что-то, чего ты долго и с предвкушением ждал) и с лицом фокусника, достающего кролика из шляпы, помахал перед домочадцами какими-то не то чеками, не то билетами. Мама сразу все поняла, захлопала в ладоши. Женя понял не сразу, но на всякий случай тоже радостно запрыгал. Тем более он понимал, что повод есть – такой счастливой маму он видел редко.
Этими чеками были билеты в Сочи. Женя был счастлив – нетрудно представить счастье пацана, которому предстояло провести первое лето на море, а не во дворе с пацанами и дома с бабушкой, пусть и горячо любимой.
В самолете было слегка страшновато – было непонятно, как такая тяжелая и гудящая конструкция может их куда-то безопасно доставить, но отец быстро отвлек Женино внимание рассказами о море и о том, что его учительница рыдать будет от зависти над его сочинением «Как я провел лето». Это был последний гвоздь в крышку гроба всех Жениных страхов – а ведь действительно, его сочинение, лежащее в стопке на учительском столе, будет выгодно выделяться от Колькиного сочинения про лето в деревне и от Никитиного про лето в детском лагере.
Правда, будет еще сочинение Артема про лето где-то в Испании или Италии – но Женя даже не знал, где эти места находятся на глобусе, поэтому не сильно завидовал. Море-то оно везде море. Главное, не дома с дедом. И этот его вездесущий английский. Нет ничего хуже, чем поехать с дедом на озеро и на заднем сиденье машины увидеть синий край ненавистного учебника, торчащий из сумки.
Но по прибытии в отель случилось непредсказуемое – Женя в первый же день чем-то отравился и половину отдыха провалялся в номере. Поэтому вместо моря он довольствовался его инкубаторским вариантом – бассейном, находящимся на территории отеля.
В этом же отеле проживала молодая пара, тоже из Екатеринбурга. Тетя Катя и дядя Денис – они вроде как собирались обручиться по приезде. Если можно представить, что двух людей делают из одного теста, то это было как раз про них – оба, как на подбор, с бронзовым загаром, искрящимися улыбками и идеальными фигурами. Породистые – говорила про таких Женина бабушка. Женя их так и запомнил – лучезарные, 24/7 одетые в купальное и все время вместе – этакие Адам и Ева, идущие по кромке бассейна с бокалами пина-колады. Пина-колада была любимым напитком тети Кати – она всегда прикусывала соломинку, когда пила. В этот момент на ее щеках появлялись ямочки. Женя тоже как-то тайком попробовал – но оказалось, пахла эта пина-колада гораздо лучше, чем была на вкус. Обманчивая сладость обернулась горечью.
Жене было весело с ними двумя – они всегда слушали его детскую чепуху, да и сами они вселились как дети – постоянно обнимались и щипались, а пару раз, неожиданно поймав тетю Катю, дядя Денис бросал ее в бассейн под ее протестующий визг. Следом прыгал и он – и между ними возникали шутливые баталии, струями брызг доносящиеся до степенно дремлющих на лежаках Жениных папы и мамы.
Тетя Катя была блондинкой с волосами из рекламы шампуня – складывалось ощущение, что ее выходу из гостиничного номера предшествовала работа бригады ретушеров, стилистов и парикмахеров.
Тетя Катя обладала каким-то неуловимым шармом и легкой манерностью, которые вовсе не отпугивали, а наоборот, даже очень подходили к ее внешности. Разговаривала она так, будто находилась на сцене, хотя в это время всего-навсего завтракала, сидя за столом на гостиничной веранде.
Зато смеялась она звонко и искренне, закидывая голову и обнажая белоснежную улыбку.
Мама, бывало, часами сидела с ней у бассейна, иногда отправляла снующего рядом Женю за коктейлями – тот, получив такое ответственное задание, бежал в бар как ошпаренный, а купленные коктейли нес с аккуратизмом канатоходца. Он знал, что тетя Катя по возвращении поцелует его в щеку и наградит лучшей из своих улыбок.
Дядя Денис тоже был хорош – он был моложе ее лет на пять и напоминал типичного красавчика из фильмов 80-х годов, этакого бэд боя – сердцееда, который в конце фильма обязательно оставался с разбитым сердцем. Красотка уходила к ботанику. Но все прекрасно знают, что в жизни такого не бывает. Дядя Денис это тоже знал. Поэтому в легкой неге двигался по пляжу, собирая взгляды отдыхающих.
Шутка ли, но с разбитым сердцем он все-таки остался. По приезде домой все вроде было как обычно, но через пару недель отец стал задерживаться на работе, пропадать вечерами, в общем, соответствовать всем пунктам статьи «как узнать, что ваш муж вам изменяет», которая регулярно, раз в полгода печатается во всех уважающих себя женских журналах.
Мама, как любая взрослая женщина, понимала все и без журналов, поэтому быстро приперла отца к стенке.
Раскололся он почти сразу – врать он умел не особо хорошо.
То, что он действительно изменял, мама и так уже понимала, хотя возможно, и всячески пыталась себя в этом разубедить. Поразило же всех то, что тяжкую ношу адюльтера взвалила на свои загорелые плечи как раз та самая тетя Катя.
Женя помнит мамину истерику – в отца летело все, даже подвернувшиеся под руку Женины игрушки.
Когда за ним захлопнулась дверь, Женя и не подозревал, что это будет одна из его последних с ним встреч.
Разумеется, мама с тех пор пристально следила за судьбой отца, пророча их скорое с тетей Катей расставание, но к ее сожалению, оба они были до безобразия счастливы.
Через год у них с тетей Катей родилась дочь, а потом они куда-то переехали. На этом их след пропал.
Незадолго до этого Женя с мамой встретили их в парке и даже не сразу узнали: отец, будто находясь под влиянием красивой женщины, и сам расцвел – похудел, сменил прическу и загорел.
– Папа у нас теперь даже немного на дядю Дениса похож стал, – дернул за мамин рукав Женя.
На это Женино замечание мама среагировала холодно – он тогда еще не понимал, что похорошевший с другой женщиной папа был ей как нож в сердце.
Несмотря на активно проводимую до этого антиотцовскую кампанию, Женя хотел подойти и поздороваться, на что мама, шипя и больно сжав его руку, потащила его к выходу. Это был его самый короткий день в парке – он даже не успел прокатиться ни на одном аттракционе.
Этого-то он и не понимал – ведь если папа такой плохой и их бросил, зачем тогда им с мамой по два раза в неделю ездить девять остановок от дома, петлять дворами, чтобы, дойдя до папиных окон, всматриваться в занавески – горит ли у него на кухне свет? Но ответа на этот вопрос он не получал.
Слушая приглушенные мамины всхлипывания из соседней комнаты, Женя думал, что, если бы мама в ответ начала гулять с дядей Денисом, папа бы обязательно заревновал и вернулся.
Но этому сюжету романтических комедий было не суждено сбыться – о дяде Денисе по приезде с Крыма он больше ничего и не слышал – разве что только потом он узнал, что дядя Денис, оказывается, был студентом в университете, где преподавала тетя Катя. Кто кого еще и бросил – тоже непонятно. Но такие, как дядя Денис, не пропадут. Он смог бы объясниться и покорить сердца даже воинственных амазонок-феминисток на острове в Тихом океане. Он бы научил их предводительницу кататься на доске для серфа, а в ответ та порастеряла бы изрядную долю своего мужененавистничества и приказала бы перестать сбрасывать со скал всех рождающихся мальчиков.
Пробежав квартал, Женя сбавил темп, несколько раз глубоко набрав в легкие воздух и выдохнув. Пульс выровнялся.
Купив в ближайшем киоске пакет сока, Женя вернулся в больницу.
Остаток дня он уже не мучился и не испытывал угрызений совести по поводу скончавшегося. Видимо, обеденная самотерапия дала свои плоды.
– Он был мне никто, – уже облегченно и даже с некоторым вызовом повторял себе Женя. Нельзя рисковать собой.
Правда, он не мог выбросить из головы
