Тринадцать - Стив Кавана
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Знаешь, Эдди, я уже начинаю думать, что карьера судебного адвоката – это все-таки не для тебя, – услышал я знакомый голос судьи Форда.
Гарри вырубил фонарик, чуть отступил. Я лежал на диване в собственном офисе.
– У тебя на башке шишка размером с яйцо. И, скорей всего, как минимум одно ребро сломано. Зрачки нормально реагируют на свет и одинакового размера. Тебя не тошнит. Крови в носу и в ушах тоже нет. Ты наверняка чувствуешь себя так, будто тебя лягнула лошадь, и, пожалуй, легкое сотрясение все же имеет место, но в остальном ты все в том же дерьмовом состоянии, что и вчера.
Начинал Гарри в качестве санитара во Вьетнаме, еще когда ему было шестнадцать. Прогнал всем, что ему уже двадцать один, даже поддельной ксивой обзавелся. Вскоре быстро продвинулся по службе – и завершил свою выдающуюся военную карьеру, только чтобы начать более успешную карьеру в области правосудия. Это единственный из знакомых мне судей, способный разобрать и собрать М16 с пузырем вискаря во лбу.
– Сколько пальцев показываю? – спросил Гарри, выставив вверх три.
– Три, – ответил я.
– Какой сегодня день?
– Вторник, – сказал я.
– Кто президент Соединенных Штатов? – спросил Гарри.
– Какой-то мудак.
– Верно.
Я попытался сесть. Комната кружилась вокруг меня. Я опять положил голову на подлокотник и решил, что с этим можно обождать.
– Где ты меня нашел? – поинтересовался я.
– Сразу у входа. Когда я сворачивал сюда, меня подрезал здоровенный черный «Эскалейд». Как будто сматывался откуда-то во весь дух. Я подъехал и нашел тебя. Собирался уже позвонить в «девять-один-один», но ты был вроде в порядке. Помнишь, что говорил мне тогда на улице?
– Нет. А что я сказал?
– Ты попросил меня найти вот это.
Гарри показал мне золотое обручальное кольцо.
На сей раз я все-таки ухитрился кое-как сесть. Жутко болел бок. Гарри положил кольцо на стол и сходил за двумя кружками кофе. Я увидел стоящую на столе бутылку скотча. Все еще в коричневом бумажном пакете.
– Спасибо, Гарри.
– Не за что. Кристина уже мне звонила. Рассказала, что произошло. А теперь не поведаешь ли мне, как ты оказался на улице в таком виде? В баре подрался или еще чего? – сказал он.
– Все сложно, – ответил я.
– Я был бы разочарован, если б это было не так. Хотя давай-ка серьезно. Что тут, блин, произошло?
– На меня набросилась целая свора копов. Вчера я здорово разозлил одного детектива по фамилии Грейнджер. Он это не слишком хорошо воспринял. Должно быть, узнал со штрафстоянки, что я забрал машину, подъехал к моему офису с целой бандой копов и стал меня ждать.
– Не нравится мне то, что я слышу… Тебе нужно обязательно сообщить…
– Кому? Копам же? Сам разберусь, – отозвался я.
Гарри откупорил скотч, налил нам обоим понемногу. Каждый вдох отзывался резкой болью в и без того трещащей голове. Я сделал большой глоток скотча, поставил пустую кружку на стол. Гарри налил мне еще. Я опять махнул залпом. Он опять налил и сказал:
– Успокойся.
Я опять откинулся на диван и прикрыл глаза. Дал мозгам чутка поостыть. Я понимал, что уже на пределе. Брак мой наконец рассыпался в пыль, организм был готов последовать его примеру. Если я не обрету контроль над собственной головой, то окончательно ее потеряю. Через пару минут боль в черепе малость поутихла. А вот в боку – нет. Похоже, Грейнджер успел пнуть меня туда напоследок, когда меня огрели по башке дубинкой и я повалился на тротуар. Они хотели просто меня проучить. Не убить. Один хороший пинок в ребра, и Грейнджер отозвал свою кодлу. Мне это тоже не нравилось, но я понимал, что мне повезло.
В бумажнике у меня лежало фото Эми с Кристиной. Мне хотелось вытащить эту фотку и посмотреть на нее. А потом разнести свой офис на куски.
Но я лишь выпил еще скотча. Понимая, что нужно опять поразмыслить над делом. Кристину теперь требовалось затолкать в самую глубину головы. По крайней мере, на данный момент. А потом, когда получится наконец продохнуть после суда, это не будет настолько свежо, как обнаженная рана. Мне требовалось время. И ей требовалось время. Тогда, в ресторане, она надолго задумалась, прежде чем положить кольцо на стопку банкнот. Может – всего лишь может, – получится отговорить ее. Может, все еще остается шанс вернуть ее. Но придется подождать, пока я не разделаюсь с этим судебным процессом. Процесс… Стараясь двигаться помедленней, я поднял голову и открыл глаза.
– Тебе нельзя здесь находиться. Окружную прокуроршу удар хватит, если она об этом прознает.
– Мириам Салливан в курсе, что я здесь. Я ей предварительно позвонил. Мы ведь с тобой не собираемся обсуждать дело, и ты до сих пор официально не представлен суду в качестве адвоката защиты. Она и сама недавно развелась; понимает, что к чему. Насчет Мириам не переживай. И она не позволит Арту Прайору этим воспользоваться. Короче, не заморачивайся. Не хочешь поговорить про Кристину? – спросил Гарри.
Я не хотел. Просто не мог.
Через какое-то время я произнес:
– Это Мириам Прайора на дело подрядила?
– Она. Знаком с ним?
– Нет. Знаю лишь его репутацию.
Конторы окружных прокуроров забиты делами от пола до потолка, и когда отвлекаешь своего первого заместителя от его обычной бумажной работы, поручив ему громкий и сложный судебный процесс, обычно это влечет за собой катастрофические результаты. Им бы со своими делами кое-как разделаться, не то что найти время на какое-нибудь громкое дело. Так что либо контора подряжает кого-то со стороны, либо выкручивается своими силами, практически смирившись с тем фактом, что даже сильные обвинители могут все просрать – только из-за того, что просто не могут уделить делу достаточно внимания. А потом, когда кто-то из таких заместителей вдруг вытаскивает счастливый билет и выигрывает громкое дело, через пару лет он вполне может подсидеть свое начальство, и сам наметившись в окружные прокуроры.
Единственный более или менее безопасный путь – привлечь какого-нибудь вольного стрелка. Арт Прайор был одним из лучших. У него имелась лицензия на осуществление адвокатской деятельности почти в двадцати штатах. Участвовал он лишь в процессах по делам об убийстве. И всегда в качестве
