Повседневная жизнь женщины в Древнем Риме - Даниэль Гуревич

Таким образом, матроны во главе с самой почтенной из них — императрицей — отправляют свой собственный (sua) культ; их жертвы приносятся не за стенами частного дома, как жертвы Доброй Богине, и не вне городских стен, как жертвы Женской Фортуне, но в самом центре Города, на Капитолии, в точном соответствии с обрядами, которые совершает император с мужчинами. Но последовательность тех и других ясна: матроны свои молитвы возносят во вторую очередь; они преклоняют колени, а император (он же великий понтифик) произносит формулу; весталки безмолвствуют; таким образом, реальная религиозная власть принадлежит понтифику. Итак, во время этих масштабных богослужений женщины необходимы, но играют второстепенную роль.

Императорский культ

Среди форм официального культа была по крайней мере еще одна, прямо касавшаяся женщин: императорский культ. Будущий Август причислил к богам Юлия Цезаря. Сам он удостоился этой чести в результате постановления сената, а за ним многие другие императоры и члены их фамилий. К этому прибавлялся культ Рима и Августа, более или менее спонтанно установившийся в Империи и публично организованный на разных административных уровнях. В провинциях в данном случае существовали особенности, весьма существенные для женщин. Наряду с культом капитолийской триады{555} императорский культ был единственным обязательным для колоний и муниципий. Нас сейчас интересует не сложный комплекс религиозных и политических достоинств, приписывавшихся живым и мертвым императорам, а тот факт, что императрицы и женщины из императорского окружения после смерти также признавались Divae — обожествленными; они обретали свой культ, храм и жриц: таковы Ливия — жена Августа, Поппея — жена Нерона, Марциана и Матидия из семейства Траяна, Плотина, Сабина и две Фаустины — жены Антонинов. Но некоторых из них почитали уже при жизни, уподобляя кому-либо из известных богинь. Выбор совершался на основании какого-либо признанного, придуманного или желаемого сходства императрицы с богиней или под воздействием тех или иных обстоятельств.

Подобное уподобление стало источником богатейшей, прекрасной и разнообразной иконографии, главным образом в форме монет и статуй. Как правило, эти женщины-богини имели отличительные атрибуты соответствующего божества (колосья, цветы, плоды, колчан, полумесяц), рядом с ними мог быть изображен бог-супруг, но у них сохранялись характерные портретные черты и модная прическа. Такие оригинальные художественные гибриды были весьма популярны и представляли собой очень ловкое средство пропаганды: женщины и их дети придавали мужской пропаганде некоторое обаяние. Так, Ливия, обожествленная позднее под именем божественной Августы, изображалась также как Фортуна или Церера. На статуе в Капитолии ее лицо вполне узнаваемо, но диадема украшена колосьями и маками Цереры. Во II в. Фаустина Младшая — дочь Антонина Пия и Фаустины Старшей, супруга Марка Аврелия, мать многочисленного потомства, в том числе двух пар близнецов, — могла изображаться как Венера с Марсом, как в группе из Остии{556}, где божества напоминают внешностью императорскую чету в молодости, благодаря же плодовитости она стала особенно значимой фигурой в династической и семейной политике: мы видим ее в образе Вечности (Aeternitas) и матери воинских лагерей (Mater castrorum). Юлия Домна, уподобленная покровительнице Карфагена, получила официальное посвящение, прямо к ней обращенное: «Юлии Августе, богине небесной, матери императора Каракаллы, матери сената, отечества и воинских лагерей»{557}.

В расчет следует принимать не только собственно императорскую точку зрения. Подобает также поинтересоваться практикой этих культов и созданных ради них священнодействий. Женщины прямо участвовали в них, начиная с Ливии, которая после смерти Августа получила титул жрицы Августа обожествленного (sacerdos divi Augusti), которой, если она отправлялась куда-нибудь в силу своих религиозных обязанностей, полагался почетный охранник с фасциями — ликтор{558}. Но прежде всего мы остановимся на многочисленных жрицах из италийских и провинциальных элит: ведь в большинстве областей эти и только эти священнодействия были единственной формой публичных функций, на исполнение которых могла надеяться женщина. Эти жрицы, либо являвшиеся фламиниками божественной Плотины{559} или «божественных Август»{560}, либо вместе с мужем составлявшие чету фламинов (провинция Тарраконская Испания) или великих жрецов (провинция Азия), получали в провинциальном обществе высокое, завидное место, благодаря которому принимали участие в официальной жизни муниципий, колоний, городов, а также в больших манифестациях провинциалов перед наместником. Не забудем и об открывавшихся для них возможностях благотворительности, также обосновывавшей и укреплявшей порядок в обществе и притом обеспечивавшей место на виду у публики, завидное и возбуждавшее зависть.

Различные формы политеизма

Этим не исчерпываются все аспекты участия женщин в римской религиозной жизни. Например, наше внимание могла бы привлечь главная лунная богиня Диана, праздник которой приходился на иды августа. Но ее культ, кажется, был сравнительно мало развит, а ее значение как покровительницы родов, видимо, затмевалось Юноной Луциной и Карментой, у которых также была эта прерогатива. Кроме того, имело значение, что это была латинская богиня, некоторым образом похищенная Римом по праву завоевателей и потерявшая в Городе свое политическое значение. Ей по-прежнему возносили моления женщины{561}, в том числе рабыни{562}, но ей не удалось занять то место богини плебса, которого добилась Церера. Она присутствовала на селлистерниях матрон — вероятно, как гарант возобновления поколений.

Мы могли бы изучить и Цереру — божество со сложными функциями, покровительницу земледелия и особенно пшеницы, с италийско-латинскими корнями, но издревле эллинизированную. Эта эллинизация в III в. до н. э. возродила ее культ с «общественными жрицами римского народа квиритов» (sacerdotes publicae populi Romani Quiritium) — иноземками, приехавшими из греческих колоний Южной Италии и получившими римское гражданство{563}. Вместе с тем это была одна из богинь, представленных фламином — мужчиной. Ее храм на Авентине некогда был религиозным центром плебса в его политической борьбе и местом хранения плебейских архивов. «Цериалии» (12–19 апреля) включали игры, устраивавшиеся плебейским эдилом (их также называли Церериными эдилами), с гонкой колесниц в цирке 19-го числа. В жертву богине приносили пшеницу (как всегда, полбу — far), соль и ладан, а также свинью. Вот что, по рассказу Овидия, должны были делать крестьяне:

Миролюбива Церера; просите и вы, поселяне,Вечного мира для нас и миротворца вождя.Полбой богиню почтить и крупинками надобно соли,Ладана зерна сжигать на вековых очагах.… … … … … … … … … … … … … … … …Не закалайте волов, жрецы, подоткнувши одежды:Вол — это пахарь; колоть праздную надо свинью.Пусть занесенный топор подъяремную шею не тронет…{564}

Был еще Sacrum anniversarium Cereris — летний (очевидно, переходящий) праздник обретения Прозерпины: после нескольких дней поста и воздержания матроны в белых одеждах приносили в дар первые плоды жатвы — гирлянды и венки из колосьев. Как говорит Цицерон, совершались также посвящения — ночные мистерии исключительно для женщин{565}.

Сразу за Цериалиями в конце апреля — начале мая следовали Флоралии, где женщины, особенно проститутки, вместе с мужчинами весело и разнузданно славили богиню цветения{566}. По контрасту с белоснежными одеяниями праздника Цереры они носили пестрые платья. Как говорит Овидий, «приветлива Флора»,

…это она шлет нам дары для услад:Все за столами себе венками виски оплетают,Всюду на светлых столах видны покровы из роз;И собутыльники тут, заплетя себе волосы лыком,Пляшут и без толку все чистое тянут вино…{567}

Все эти культы многое сближает — например, близость храмов друг к другу, — но многое и разделяет, начиная с контраста между белизной юной Цереры и безудержностью Флоры; совершенно различны и слои общества, справлявшие эти праздники.

В связи с этим следует вкратце упомянуть о событии, оставившем глубокий след в истории религии республиканского Рима: так называемом «деле вакханок»{568}. В 186 г. до н. э. власти Рима решили запретить культ Вакха вследствие скандала, истоки и следствия которого весьма сложны. Но нас это дело интересует начиная с его истоков: вакхические обряды были ответвлением женских культов, в том числе культа Цереры, о котором мы только что говорили. Реформа, проведенная уроженкой Кампании Аной Пакулой, по которой мужчины, а особенно молодые, стали посвящаться в этот женский культ, послужила причиной расследований и многочисленных проблем общеправового характера: женщины претендовали на место мужчин и всего общества в мужском воспитании, которое должно было быть гражданственным, воинственным, мужественным. Вот два ключевых параграфа (13.10 и 13.12) из рассказа Тита Ливия: