Мир клятв и королей - mikki host

одним барьером маги возились дольше всего, и это стоило нам многого. Барьер укрывал только появившуюся брешь, которую демоны рвали значительно медленнее. Когда мы поняли, что скрывалось за барьером, из бреши хлынули демоны.

Пайпер отчётливо видела, как дрожат собранные на груди руки дяди Джона. Жилка на его шее бешено пульсировала, челюсть была сжата, а глаза, всё ещё закрытые, метались из стороны в сторону.

– Среди демонов было около пяти перевёртышей, которых мы не смогли распознать сразу. С одним из них и столкнулся твой отец. Я не видел, как Дэниел дрался, но кожей чувствовал: что-то с ним не так. Брешь разрасталась и могла вот-вот поглотить нас. Маги не успели бы открыть портал. Мы могли погибнуть, если бы брешь не закрыли силой.

Он открыл глаза и выразительно посмотрел на Пайпер. Тупая боль в висках напомнила о себе, на этот раз одновременно вместе с мурашками.

Демоны в состоянии без помощи сальватора прорывать бреши между мирами. Но только сальватор способен закрыть брешь.

– Там был сальватор? – ошеломлённо уточнила Пайпер, в то же время пытаясь разложить все мысли по полочкам. – Но вы говорили, что я – первая из сальваторов.

– Так и есть, – подтвердил Джонатан. – Ты – первая из сальваторов. Тогда мы не знали, что произошло. Мы хотели продолжить свой поиск, но старейшины запретили. Мы, ещё бывшие обычными искателями, не могли пойти против них.

Он сделал паузу, посмотрев на одну из картин недалеко от Пайпер. Джонатан нервными движениями выстукивал пальцами одной руки на другой и сглатывал едва не каждую минуту. Наконец он, потерев переносицу, продолжил:

– После собрания, на котором мы отчитались о нашем поиске, твой отец словно слетел с катушек. Я никогда не видел, чтобы он так быстро бегал. Я нагнал его только в читальном зале, где занимались дети. Дэниел вжался в кресло в дальнем углу и прятал голову, без конца бормоча что-то. Я впервые видел его таким испуганным. Я привык, что мой брат всегда собран, уравновешен и спокоен. У него были ответы на все вопросы. Он всегда знал, как вести себя с людьми. Но тогда он… Он трясся, как ребёнок, и плакал.

Пайпер не видела, чтобы её отец когда-либо плакал. Сама мысль об этом почему-то казалась ей дикой.

– Я спросил его, что он увидел в особняке, и он ответил. Дэниел видел перевёртыша. Это не должно было меня удивить, ведь перевёртышей много, но удивило, потому что перевёртыши не способны проникать в сознания людей и вредить им. Они лишь воруют чужие облики и принимают их, когда им это выгодно. И тогда я задумался: «Почему мой брат испугался перевёртыша?». Дэнни сказал мне, что перевёртыш принял облик Предателя.

Пайпер слышала о Предателе. Он был Третьем сальватором, но за свои действия был вычеркнут из истории. Его не любили, его презирали, о нём не хотели говорить. Но Пайпер хотела, потому что она ничего не понимала и желала как можно больше узнать обо всём. К тому же, он был таким же, как и она. И она хотела знать, почему Третьего вычеркнули из истории.

– Я пытался успокоить Дэниела, говорил, что Предатель давно сгинул и его больше нет, но он не верил мне. Дэниел сказал, что перевёртыш поведал ему о возращении Предателя и показал ему всех сальваторов. Дэниел утверждал, что перевёртыш проник в его разум, но я знал, что это невозможно. Я искренне не понимал, почему твой отец был так испуган этой встречей, пока он не закричал о каком-то пришедшем в движение лабиринте и пробудившейся цитадели.

Пайпер поёжилась. Слова казались ей до безобразия знакомыми, но она не могла отыскать их в памяти. Шептал ли что-то подобное странный голос? Говорил ли об этом мужчина, утверждавший, что и он является сакри?

– Я хотел успокоить Дэниела. Показать, что я всегда помогу ему, что он в безопасности. Но он не слушал меня. Твердил, что хочет забыть увиденное. Заявил, что хочет предаться Забвению.

Дядя Джон произнёс это с особым оттенком грусти, который Пайпер не удалось понять до конца.

– Подготовка к Забвению обычно занимает несколько месяцев. За это время мы не раз пытались отговорить Дэниела, но он нас не слушал. За это время наши родители погибли от рук демонов. Дэниел должен был стать следующим главой Ордена, но он отказывался принимать это бремя и просил ускорить церемонию. Я был раздавлен гибелью родителей и боялся потерять Дэниела, поэтому делал всё, чтобы удержать его рядом с собой. Мы обращались к магам и целителям, но все они утверждали, что разум Дэниела не повреждён. Он полностью владел собой, а его желание предаться Забвению было искренним. Когда все приготовления были закончены, он сделал это. Предал себя Забвению и навсегда забыл о других мирах, расах, магии и демонах, угрожающих всем нам.

Дрожь стала сильнее.

Отец Пайпер всегда говорил им, что нет ничего дороже семьи. Поддерживать хорошие отношения даже с самыми дальними родственниками крайне важно. Но он, столкнувшись с демоном, решил предать себя Забвению: забыть свои корни, свою семьи и оставить своего брата одного в мире, полном демонов.

Голова Пайпер раскалывалась.

– У каждого реакция на Забвение разная, – продолжил дядя Джон, немного помолчав. – Дэниелу было сложно, но он всё же смог привыкнуть к обычной жизни. После его ухода я не мог управлять Орденом и временно передал управление бывшему помощнику своего отца. Я следил за жизнью брата и несколько раз пытался наладить с ним отношения, но он не помнил меня. Однако мои попытки привели к тому, что некоторые его воспоминания всё же пробудились. Он не помнил сигридского мира, но смог вспомнил меня. Он считал, что я уехал учиться в другой город и перестал поддерживать с ним связь после того, как наши родители погибли в автокатастрофе. Я не стал его переубеждать и позволил ему поверить, что всё так и было.

– То есть, всё это время папа думал, что это ты бросил его? – возмущённо-удивлённо спросила Пайпер. – Но ведь это он предал себя Забвению!

– И это навсегда отрезало его от нашего мира. Демоны перестали обращать на него внимания, ноктисы не нападали. Он стал жить спокойно, и я решил, что так будет лучше. Я оставил его и связывался с ним лишь тогда, когда он того хотел. До рождения Лео мы не общались около пяти лет.

– Правда?

– Да. Я, конечно, приехал, но не мог остаться надолго. Дэниел обвинял меня в чёрствости и том, что я не хотел налаживать с ним отношения. А я всего лишь пытался защитить его от мира, который он оставил в прошлом. Меня могли выследить, о Дэниеле могли узнать. Я делал всё, чтобы этого не произошло, и