Фантом памяти - Александра Маринина

- Хорошо, я поняла. Еще что-нибудь?

- Еще я хочу, чтобы ты нашла место, где я смогу отсидеться. Не дома, не на даче и не здесь. Мне нужно место, где я смогу спокойно писать и о котором никто, кроме тебя, Лины и мамы, знать не будет. Чтобы там не было никаких врачей и никаких вообще людей, которые смогут меня узнать.

- Надолго?

- До конца лета. Нет, - тут же поправился я, - до конца сентября. В октябре у нас с тобой начинаются сплошные поездки, а до тех пор я хочу, чтобы меня никто не нашел и чтобы все утихло. Сделаешь?

- Корин, - Муся тяжело вздохнула, - нет такой вещи, которую я не сделала бы для тебя. Но если ты все сказал, то можно я теперь скажу несколько слов?

- Я тебя слушаю.

- Тебе нет смысла скрываться. Более того, это идет вразрез со всем твоим замыслом. Зачем скрываться человеку, который ничего не помнит, не знает и не подозревает? Пока ты на виду, пока ведешь прежний образ жизни, ты тем самым подтверждаешь то, что собираешься втюхать журналистам. Если же ты дашь интервью и исчезнешь, только дурак не сообразит, что за всем этим стоит и что это означает. Не делай глупостей, Андрей, не подставляй сам себя.

А ведь она, пожалуй, права... Наверное, сказывается разница в круге чтения. Я не поклонник детективов, а Муся их прочла великое множество. Во всяком случае, я не мог с ней не согласиться.

- Хорошо, а что, по-твоему, я должен делать?

- Давай для начала выясним, а чего бы ты сам хотел? - ответила Муся вопросом на вопрос.

Это было абсолютно в ее стиле. Какую бы проблему я перед ней ни ставил, она всегда просила меня сформулировать, чего бы я сам хотел, а потом уже искала и предлагала варианты решений.

Итак, чего бы я хотел? Вернуться домой? Не уверен. Мысль о вынужденной близости с Линой вызывала у меня не самые приятные чувства. Если бы все могло оставаться как раньше, то меня это вполне устроило бы. Но ведь так, как раньше, уже, судя по всему, не получится, Лина будет настаивать на регулярном сексе, а мне его совсем не хочется. И обижать ее не хочется. И себя насиловать - тоже. Слава богу, она так занята своим бизнесом, что приезжает только раз в неделю, но для меня сейчас и это много. Моя жена - прекрасная женщина, но разве я виноват, что больше не хочу ее? Я бы с радостью вернулся домой, если бы она куда-нибудь уехала на пару месяцев. Мы с Женькой отлично управились бы вдвоем, и матушка помогла бы. Правда, через два месяца проблема снова встала бы во всей остроте, но к тому времени я бы что-нибудь придумал, или оно само рассосалось бы...

Итак, домой я пока не хочу. Остаться здесь? Отличная мысль, только вот Мимоза Прекрасная меня напрягает. Избавиться бы от нее - вот было бы неплохо. Хотя нет гарантий, что мне не подставят кого-нибудь еще. Но я впредь буду осторожнее и не стану столь неосмотрительно завязывать тесные знакомства. Таким образом, мне нужно место, где нет Мимозы и где я могу по-прежнему прикидываться больным, дабы оправдать свое невозвращение домой. Во дожил, а?! Здоровый сорокашестилетний мужик, богатый, знаменитый - и не может жить у себя дома из страха перед постелью, которую надо будет делить с законной женой.

Черт возьми, но как же так сделать, чтобы меня никто не трогал, и при этом никого не обидеть? В первую очередь, конечно, Лину. Да, я не виноват, что больше не хочу ее, но ведь и она не виновата в том, что я дал ей надежду на второе рождение угасших было чувств. Я открыл в ней новые привлекательные стороны, я вновь влюбился в нее, я увлек ее интенсивным и изобретательным сексом, и как теперь объяснить ей, что этого нет и больше не будет? Нельзя наносить такие болезненные удары по женскому самолюбию, это непростительно, да и Лина этого не заслужила, ведь она всегда была мне хорошей женой.

- Я хочу невозможного, - признался я Мусе. - Я хочу жить у себя дома, но чтобы там не было Лины. Или жить здесь, но чтобы не было Елены. Ты ведь не можешь это устроить, правда?

Произнося эти слова, я поразился сам себе: в них была надежда. Может быть, Муся ее и не услышала, просто восприняла последнюю часть моей фразы как констатацию факта. Но себе я лгать не стал, натренировался за время общения с Бегемотищем. Я в глубине души надеялся, что моя всемогущая и суперорганизованная Муся Беловцева сможет это устроить.

- Убрать Лину из твоего дома я, пожалуй, не смогу, - с задумчивой улыбкой проговорила она. - А вот насчет твоей Елены надо подумать. Ты что-нибудь знаешь о ней?

- Полный ноль. Только имя и фамилию. Ну и немножко особенности характера и менталитета. У меня сегодня был мой друг Борис Викулов, он обещал попробовать навести справки о ней. У него есть какие-то связи в милиции.

- Ох, Корин, ты неисправим, - засмеялась Муся. - Как родился ты при советской власти, так и продолжаешь жить в том времени.

- При чем тут советская власть? - я почти обиделся, но не до конца, потому что отчетливо уловил в ее словах понимание путей решения моей проблемы. А уж если Муся понимает, как решить задачу, то можно не сомневаться: она ее непременно решит.

- При том, что сегодня никто не наводит справки через милицию. Куда проще и быстрее просто покупать информацию. Сколько денег ты можешь выделить на портрет твоей загадочной Елены?

- Да сколько надо! - радостно пообещал я. - Трать, не жалей, собственное спокойствие дороже.

И тут же совершенно по-детски поинтересовался:

- А как ты будешь это делать?

- Как-нибудь сделаю, - ее голос зазвучал лукаво и многообещающе. Вопрос в другом: что ты будешь делать с той информацией, которую я тебе добуду? Вот, допустим, я выясню, что она - учительница в школе или менеджер в магазине электроники. И дальше что? Узнать, связана ли она с теми, кто хочет помешать тебе написать книгу, мне все равно не удастся, ты должен отдавать себе в этом отчет. Единственное, что мы с тобой сможем предпринять, это придумать какую-нибудь хитрость, при помощи которой убрать ее из санатория.

- Какую, например? - тупо спросил я.

- Не знаю, - Муся беззаботно пожала плечами. - Сначала нужно собрать первичные сведения, а потом уже думать. В конце концов, кто из нас двоих писатель, ты или я? У кого фантазия? Кто мастер придумывать интригу? Сделать, Корин, можно все, это только вопрос денег. Главное - придумать. Но я по-прежнему не убеждена, что ты поступаешь разумно.

- В смысле чего? - нахмурился я.

- В смысле твоей Елены. Чем она тебе мешает? Если твои подозрения действительно оправданны, то Елена отпадет сама собой, как только будет опубликовано твое интервью. Ты убедишь всех, что тебя не нужно бояться, и Елена исчезнет с твоих глаз. А если не исчезнет, то, значит, она вообще ни при чем. Пусть остается, общайся с ней, морочь ей голову. Развлекайся, одним словом. И, кстати, твой друг Борис не так уж не прав в отношении этой дамочки. Может быть, она в тебя влюблена, так пользуйся моментом, тем более без контроля со стороны жены.

Я снова подумал о Веронике. О женщине, с которой у меня случился страстный роман во Франкфурте и которую я совершенно не помню. Она, должно быть, чудесная... Нет уж, не стану я вовлекаться в сомнительные отношения с сомнительной Еленой, тем более что нет никакой уверенности насчет ее чувств ко мне. Это у Борьки всегда все было просто, он действовал всю жизнь, исходя из представления о том, что "баба всегда хочет, и чем больше - тем лучше, а с кем конкретно - ей без разницы". Я устроен по-другому. Ни разу в жизни я не пытался завоевать женщину, я только милостиво откликался на чьи-то чувства... Впрочем, кажется, я это уже говорил. Зачем мне тратить силы и энергию на Мимозу, не будучи уверенным в результате, когда я могу подождать до октября и встретиться с Вероникой?

- Слушай, - меня внезапно осенило, - а у тебя остался номер ее телефона?

- Чей? Елены? - недоуменно переспросила Муся. - Ты о чем, Андрей?

Я понял, что проскочил мысленно огромный кусок разговора и вылез на поверхность не в том месте, в котором нырнул. Виновато рассмеялся, подлил Мусе еще чаю.

- Да нет, я уже успел начать думать о Веронике. Ты можешь с ней связаться?

- Конечно. А что ты хочешь?

- Попроси ее прислать фотографию. Хочу посмотреть, какая она.

- Почему бы тебе самому...

- Муся, - я довольно бесцеремонно прервал ее, - я ее не помню. Ты можешь наконец усвоить эту простую истину: я не могу общаться с людьми, которых не помню. Даже если меня с ними связывают близкие отношения. Не могу я. Они для меня чужие, незнакомые. А вдруг она мне не понравится? Вдруг тогда, во Франкфурте, я оказался в состоянии тихого помрачения, на меня что-то такое нашло, и я влюбился, а сейчас она мне покажется крокодилом. Я позвоню ей, мне нужно будет что-то говорить, она мне будет что-то отвечать, то есть я ввяжусь в разговор, тем самым втянусь в отношения, а потом я не захочу их поддерживать. Знаешь, сколько раз со мной такое было?