Вояж - Даниэла Стил

Около полуночи ей на сотовый позвонил Джек.

– Неужели нельзя раздобыть ничего интересного, Мад? Одна и та же скукотища! Ты пыталась пробиться к первой леди?

– Она ждет у дверей операционной, Джек. К ней пускают только врачей и охрану.

– Ну так надень белый халат! – Он всегда требовал от нее подвигов.

– Вряд ли кто-то знает больше, чем мы здесь. Пока что все в руках бога.

Выживет ли президент Джим Армстронг? Он был немолод, однажды в него уже стреляли, но в тот раз, на счастье, пуля его только оцарапала.

– Видимо, ты там и заночуешь. – Это был приказ, а не предположение, но Мэдди была готова к бессонной ночи.

– Я хочу быть здесь, мало ли что произойдет… Когда завершится операция, состоится пресс-конференция. Нам обещали выступление одного из хирургов.

– Позвони мне, если будет что-то важное. Я еду домой.

Джек звонил с работы, большинство сотрудников еще не разошлись. День выдался бесконечный, впереди ждала такая же ночь. О том, что произойдет, если президент не выкарабкается, страшно было даже подумать. Мэдди молилась за него и за первую леди. Сейчас оставалось только уповать на Всевышнего. Все было в руках бога – и врачей.

После звонка Джека Мэдди выпила еще кофе, хотя и раньше пила его галлонами, но почти ничего не ела. Происходившее так ее опечалило, что ей было не до еды.

Немного погодя она позвонила Биллу. Решив, что он уснул, долго слушала длинные гудки. Наконец он ответил, порадовав тем, что, судя по голосу, бодрствовал вместе со всеми.

– Я вас не разбудила? – спросила Мэдди на всякий случай. Билл мгновенно узнал ее голос и обрадовался звонку. Он видел все репортажи из госпиталя и не выключал телевизор, чтобы не пропустить ее новое появление на экране.

– Простите, что долго не брал трубку: был в душе. Я ждал вашего звонка. Как дела?

– Пока никак, – ответила она устало, хотя была счастлива поговорить с ним. – Сидим и ждем. Операция должна скоро завершиться. Я все время думаю о Филлис… – Мэдди знала, как сильно она любит мужа. Об этом знали все, первая леди не делала из этого секрета. Они прожили вместе почти пятьдесят лет, и Мэдди была невыносима мысль, что все может вот так закончиться.

– Наверное, вам не удалось ее увидеть? – спросил Билл. Первую леди не показывал ни один телеканал.

– Она где-то наверху. Я бы с радостью повидалась с ней, не для репортажа, а чтобы она знала, что мы о ней думаем, – ответила Мэдди.

– Уверен, она это знает. Господи, как такое могло произойти? Столько охраны – но и она не всесильна… Я видел замедленную видеозапись: мужчина вышел вперед и нажал на курок. Как себя чувствует раненый охранник?

– Его прооперировали днем. Говорят, что состояние тяжелое, но стабильное. Ему повезло.

– Думаю, Джим тоже выкарабкается, – сказал Билл. – Вы-то как? Совсем без сил, наверное?

– Растрачиваю последние. Мы полдня провели на ногах, боясь что-то пропустить. – У обоих не выходили из головы Даллас, Джон Кеннеди. Это произошло до ее рождения, но Мэдди видела все записи. Билл тогда заканчивал университет.

– Хотите, привезу вам поесть? – спросил он. Его заботливость вызвала у нее теплую улыбку.

– Сюда свезли пару тысяч пончиков и весь фастфуд, который нашли в Вашингтоне. Но все равно спасибо.

Она заметила группу врачей, пробирающихся к микрофону, и предупредила Билла, что ей пора идти.

– Звоните мне, если что. Не бойтесь меня разбудить. Я всегда к вашим услугам. – Да, а Джек только и делал, что жаловался на скуку в эфире!

На одном из врачей был хирургический халат и колпак, на ногах бахилы. Мэдди догадалась – он только что из операционной. Хирург взошел на подиум, установленный в вестибюле. Все репортеры сгрудились вокруг него.

– Никаких громких заявлений у нас для вас нет, – серьезно отвечал он на камеры. – Есть только все основания для оптимизма. Президент – сильный здоровый мужчина, и мы оцениваем операцию как успешную. Мы сделали все, что могли на данный момент, и в течение ночи будем снабжать вас бюллетенями о его состоянии. Сейчас он находится под действием сильного седативного средства, но когда я шел сюда, он приходил в сознание. Миссис Армстронг попросила поблагодарить всех вас. Она очень сожалеет, – продолжил доктор с усталой улыбкой, – что всем вам пришлось коротать ночь здесь. Пока что это все.

И хирург, отметая жестом дальнейшие вопросы, покинул подиум. Прессу заранее предупредили, что комментариев не последует. Врачи сделали свое дело, остальное – воля Всевышнего.

Сразу после ухода врача у Мэдди зазвонил сотовый. Это был Джек.

– Возьми у него интервью!

– Не могу, Джек. Нам сказали: никаких расспросов. Хирург после двенадцатичасовой операции. Они говорят все, что знают.

– Так я и поверил! Они скармливают вам всякую чушь. Нам известно, что у президента смерть мозга.

– Что ты мне предлагаешь? Влезть в палату к Армстронгу через вентиляцию? – Мэдди устала и злилась на его чрезмерную требовательность. Все они были в одной лодке. Оставалось ждать новых сообщений; приставание к врачам ничего не дало бы.

– Не ловчи, Мад, – напустился на нее Джек. – Ты решила усыпить зрителей? Или втихаря подрабатываешь на другой канал?

– Ты отлично знаешь, что здесь происходит. Мы все получаем одну и ту же информацию, – взвилась она, теряя терпение.

– Вот и я о том же. Добудь что-нибудь особенное! – И он бросил трубку, не попрощавшись. Репортер с конкурирующего канала пожал плечами, сочувственно улыбаясь:

– Меня тоже теребит начальство. Если они такие умные, почему бы им самим сюда не явиться и не вцепиться во врачей?

– Надо будет сделать такое предложение. – Мэдди плюхнулась в свое кресло и накрылась плащом, чтобы вздремнуть до следующего сообщения для прессы.

В три часа ночи врачи выступили снова. Журналисты, успевшие прикорнуть, очнулись. Но особых новостей почти не было. Ухудшений в состоянии президента не наблюдалось. Он пришел с сознание, состояние по-прежнему критическое, но стабильное, супруга при нем.

Ночь была долгая. В пять утра врачи сообщили примерно то же самое и обещали снова выйти к прессе в семь утра. К этому времени Мэдди успела проснуться и пила кофе. Она проспала урывками три часа, все тело ломило от неудобной позы. Это было похоже на ночь в аэропорту во время снежной бури.

Новости в семь утра прозвучали ободряюще. Президент был слаб, но улыбался жене и благодарил нацию за сочувствие. Врачи были им чрезвычайно довольны. В этот раз они осмелились сказать, что имеют все основания надеяться, что он выживет, хотя осложнения не исключались.

Еще через полчаса Белый дом раскрыл имя человека, покушавшегося на жизнь президента. Теперь его называли «подозреваемым», хотя полстраны видело, как он стрелял. ЦРУ считало, что о заговоре с целью убийства главы страны нет речи. Сын подозреваемого погиб летом в боевых действиях в Ираке, и он решил наказать за это президента. Раньше он не совершал преступлений, не проявлял признаков психического отклонения, просто непонятная и ненужная ему война лишила его единственного сына, что вогнало несчастного в черную депрессию. Он находился под арестом, под строгой охраной. Родственники «подозреваемого» были потрясены, жена билась в истерике. До сих пор он слыл уважаемым членом общества, был успешным бухгалтером. Мэдди, узнав обо всем этом, расстроилась.

Она попросила одного из пресс-секретарей передать Филлис Армстронг записку: она здесь и молится за нее. Через несколько часов записка вернулась. Первая леди приписала на ней: «Спасибо, Мэдди, слава богу, ему лучше. С любовью, Филлис». Мэдди была тронута до глубины души тем, что первая леди нашла время ей ответить.

В полдень Мэдди в очередной раз вышла в эфир и сообщила, что президент отдыхает, и, хотя его состояние остается критическим, врачи надеются, что скоро ему станет легче.

– Если я так и не получу от тебя ничего интересного, – пригрозил ей Джек вскоре после эфира, – то пришлю вместо тебя Элиота, пусть он попробует.

– Пришли, может, ему повезет больше, чем всем остальным. – Она была в таком состоянии, что на нее уже не действовали его обвинения и угрозы.

– Ты заставляешь меня зевать от скуки! – прорычал он.

– Что нам дают, то я и передаю, Джек. Мы все здесь в одинаковом положении.

Но Джек все равно не ленился названивать чуть ли не ежечасно и требовать жареного. Когда вскоре после полудня позвонил Билл, она обрадовалась.

– Когда вы в последний раз ели? – спросил он с нескрываемым волнением.

– Что-то не припомню, – усмехнулась Мэдди. – От усталости даже голод пропал.

В этот раз он уже не предлагал приехать, а просто появился через двадцать минут с клаб-сандвичем, фруктами и колой. Прикинувшись сотрудником Красного Креста, протолкался сквозь толпу репортеров в вестибюле, отыскал ее и заставил сесть в кресло и поесть. Пока она жевала, Билл не сводил с нее глаз.