Эхо Марсельезы. Роман о замках - Жюльетта Бенцони

Подобно соседнему замку Экуэн, первоначальное великолепие замка Шантийи связано с изгнанием, в котором в течение семи лет находился коннетабль Анн де Монморанси. Его отправил в Шантийи король Франциск I, друг его молодости. Он встретил свое изгнание мужественно – трудился не покладая рук. Чем еще было заниматься, если отстранен от притягательной жизни при дворе, но при этом обладаешь несметными богатствами? Конечно же, строительством, декорированием, коллекционированием, одним словом, меценатством. Состояние у Монморанси было баснословное: шесть сотен поместий, сто тридцать замков, окруженных бесчисленными земельными наделами, не говоря уже о золоте, позволявшем вести жизнь, достойную королей.

Итак, коннетабль построил замок Шантийи. Четвертый по счету замок, построенный на этой земле. Первый же, самый простой, в романском стиле, что воздвигли на берегу реки Нонетт (Какое красивое название! Согласитесь?), был делом рук некоего Сантилиуса (очевидно, отсюда происходит название Шантийи). Немного позднее французские феодалы воздвигли здесь солидное, но лишенное какого-либо изящества строение. И потребовалась Жакерия[50], чтобы строительство закончили…

Когда прошел ураган восстания (в 1396 году), канцлер Франции Пьер д'Оржемон построил здесь нечто новое, следуя треугольной планировке, которая с тех пор и сохранилась. Потом в качестве приданого замок перешел к Монморанси. Коннетабль намеревался превратить его в настоящий дворец.

Для этого он созвал самых известных мастеров того времени. Среди них были Бернар Палисси, Франсуа Клуэ, Леонар Лимозен, Жан Бюллан и Жан Гужон. Все они работали в Шантийи, куда его владелец без устали перевозил дорогую мебель, ковры, книги и произведения искусства. В результате, когда ссылка Монморанси подошла к концу, Шантийи уже гордо возвышался над водой, являя собой саму элегантность и будучи подлинным образцом замка эпохи Возрождения. Когда Генрих II вновь призвал к себе опального Монморанси, замок стал достойной демонстрацией несметного богатства своего хозяина.

После смерти коннетабля замок Шантийи перешел к его старшему сыну Франсуа, затем, через десять лет, к младшему – Генриху, который тоже получил шпагу коннетабля. Благодаря ему в семье появилась весьма странная и загадочная драгоценность: золотое кольцо, хозяин которого мог вызвать настоящую страсть у кого ему только пожелается. Вот эта история.

В феврале 1593 года Генрих де Монморанси, вдовец и отец четырех детей, отправился в Пезенас на похороны своего младшего сына, погибшего в результате несчастного случая. Ему было пятьдесят девять лет, но он еще сохранял гордую осанку и недоверие к дамскому полу.

Но после похоронных церемоний он вдруг влюбился, словно школьник, в молоденькую вдову Луизу де Бюдо, которой едва исполнилось двадцать. Стоило Монморанси увидеть ее, как он буквально сошел с ума и успокоился только тогда, когда взял ее в жены. Это был довольно удачный брак. В 1594 году мадам де Монморанси подарила своему супругу дочь, а еще через год – сына, крестным отцом которого стал сам Генрих IV. В 1598 году она умерла.

Находясь у ее смертного ложа, ее молодая тетя, мадам де Дизимьё, получила это знаменитое кольцо в дар и сохранила его у себя. Результат: в тот же день, сразу после похорон обожаемой супруги, вдовец влюбился в нее, тут же объявил о своей страсти и сделал ей предложение.

Уверенная в своей победе, бывшая мадам де Дизимьё забыла о драгоценном кольце. Она его где-то потеряла. И, о ужас! Нежный супруг вдруг стал безразличным, заявив, что «сыт этой женщиной по горло…».

Получив согласие церкви, Монморанси расстался с женой и отправил ее в один из своих многочисленных замков, строго-настрого запретив ей показываться в Шантийи. Подобный поступок, очевидно, не понравился Луизе де Бюдо, и ее дух после этого случая взял привычку бродить по замку каждый раз, когда там появлялся хозяин.

Что же касается кольца, то оно не пропало бесследно. Каким-то мистическим образом оно оказалось у сына Луизы, красивого, очаровательного и соблазнительного Генриха II де Монморанси, которому суждено было стать героем одной из самых красивых любовных историй того времени.

В Риме (в декабре 1614 года), в Сикстинской капелле, папа Павел V лично сочетал браком пятнадцатилетнюю девушку и семнадцатилетнего юношу, которого она раньше никогда не видела и который, конечно же, не присутствовал на церемонии. Странная и необычная помпезность для бракосочетания, если принять во внимание тот факт, что речь шла не о свадьбе короля и даже не о венчании принца крови. Однако имена жениха и невесты были известны во всей Франции и Италии: жених – это был наш Генрих II де Монморанси, герцог и первый христианский барон Франции, а невеста – Мария-Фелиция Орсини, дочь принца Виржинио Орсини, генерала галерного флота. Папа римский был ее дядей.

Этого брака захотела Мария Медичи, вдова Генриха IV. Мария-Фелиция была ее крестной дочерью и кузиной. Но во время пышных торжеств малышка еле сдерживала слезы. Она понимала, что ей придется, может быть, навсегда оставить все и всех, что и кого она так любила: свою мать, своих братьев и сестер, солнечный Рим. Во имя чего она должна отправиться в холодную страну, называвшуюся Францией? Лишь для того, чтобы жить с мальчишкой, которого она даже никогда не видела…

Путешествие во Францию в холодную зиму вовсе не улучшило ее мрачного настроения. Однако все поменялось, едва она увидела своего супруга. После их знакомства Мария-Фелиция не знала, как и благодарить Господа, пославшего ей такое счастье! Генрих был красив, высок, белокур, у него было удивительно привлекательное лицо, особый шарм которому придавали чуть-чуть раскосые темные глаза.

Юная итальянка с первого взгляда влюбилась в галантного француза. И он, в свою очередь, тоже не смог остаться равнодушным к этой прехорошенькой девушке со смуглой кожей и копной черных кудрей. Она не обладала той плодородной красотой а-ля Рубенс, которая тогда была в моде, но в ней имелась грация чистокровного создания, исключительное благородство, у нее были великолепные глаза, бархатный голос и яркий ум. Одним словом, не будучи абсолютно красивой, Мария-Фелиция излучала шарм и мастерски владела искусством привлекать к себе.

Их медовый месяц проходил в Шантийи. В том самом Шантийи, куда она потом будет возвращаться вновь и вновь, когда огонь любви Генриха угаснет и когда она начнет страдать. А ей придется немало пострадать от этой любви, о которой один современник тех событий написал так: «Она любила месье де Монморанси самой сильной любовью, которую только можно встретить на этом свете, ибо она никогда никого не любила, кроме него».

В Шантийи, вдали от придворного шума, она останавливалась чаще всего. Но не обязательно в замке. Коннетабль соорудил там огромное количество прекрасных сооружений, пусть и не таких импозантных, как основное здание. Среди прочего – семь часовен. Он же был настоящим католиком!.. Его сын Франсуа последовал его примеру, построив на берегу пруда и на краю самой красивой аллеи полевой домик, окруженный прекрасным садом. Этот домик Мария-Фелиция приспособила под себя: он принадлежал только ей. Ей нравилось обставлять его мебелью, обустраивать все по своему вкусу. Здесь она могла мечтать, плакать и залечивать свое разбитое сердце.

Да, Генрих обладал всеми вообразимыми достоинствами. Однако ему не хватало, пожалуй, самого важного – верности. Очевидно, он любил свою маленькую герцогиню, но был не в состоянии устоять перед соблазном, который представляли другие женщины. И одному Богу известно, сколько их у него было! Он постоянно обманывал Марию-Фелицию, но каждый раз возвращался к ней – раскаивающийся и сконфуженный…

В это время на мировую сцену начали выходить жеманницы – мужчины, которые хотели завоевать их сердце, должны были делать это в стихах. Поэтому у сильных мира сего вошло в моду прибегать к услугам поэтов. Так, например, Монморанси пригласил к себе талантливого Теофиля де Вио. Это был своего рода Франсуа Вийон, но менее испачканный грязью и лучше образованный, хотя, возможно, не такой гениальный, но находивший удовольствие в том, чтобы восстанавливать всех вокруг против себя.

Родившись протестантом, в 1622 году после пребывания в Англии Вио отрекся от религии предков, которая ему совсем не понравилась. Потом он пустился на поиски удачи. В результате он прибился ко французскому двору, и это облегчило ему отношения с Генрихом де Монморанси.

26 февраля 1623 года в Лувре Анна Австрийская, молодая королева, давала бал. Такие балы всегда сопровождались музыкой и стихами, которые посвящались какой-нибудь танцовщице. Посреди танцев Мария-Фелиция вдруг услышала, как поэт, состоявший на службе у ее супруга, адресует стихотворное признание в любви с прозрачными намеками… юной королеве! Во всеуслышание, перед самим королем и кардиналом де Ришельё!