Но кому уподоблю род сей? - Евгений Поляков

Мы не собирались приводить в настоящей книге синоптичных нашему мнений, не относящихся к древней христианской литературе, но один из таких фрагментов, выдержку из Иоанна Лествичника, с которым мы, вообще говоря, далеко не во всем согласны, мы не можем обойти вниманием, настолько важна и точна она и в концептуальном аспекте с точки зрения изъяснения сути установления внутреннего безмолвия, и — самое главное — с точки фения практического осуществления этой задачи для читателя, коему все, писанное в сей книге, представляется чем-то большим, нежели развлечением. Итак: «Если признак крайней кротости состоит в том, чтобы и в присутствии раздражающего сохранять тишину сердечную и залог любви к нему; то, без сомнения, крайняя степень гневливости обнаруживается тем, что человек наедине сам с собою, словами и телодвижениями как бы с оскорбившем его препирается и ярится.» («Лествица» 8:13).

Обращаем внимание читателя, что Иоанн Лествичник говорит о признаках крайних степеней того, что связано с миром. Но ведь существуют и степени, лежащие между этими краями. Человек, например, может наедине сам с собою как бы с собеседником «мирно» спорить по некоторым вопросам. Но, если мы задумаемся над этим, то откроем совсем иной смысл завета Иисуса: «Не заботьтесь наперед, что вам говорить, и не обдумывайте...» (Мк 13:11). Мы, как нам кажется, сказали достаточно, дабы понять, почему нельзя обдумывать и заботиться наперед, что говорить. Вместо этого нужно хранить мир. И, если исполните этот завет, сохраняя мир, освобождая место для сходящей свыше мудрости, освобождая место для Духа Святаго, сии заботы устранятся сами собой, и «что дано будет вам в тот день и час, то и говорите: ибо не вы будете говорить, но Дух Святый.» (Мк 13:11).

В качестве итога промежуточного этапа этой главы сделаем замечание, что кому-то из читателей может показаться, что смирение пред Богом антитетично дерзновению к Богу, о коем столько было сказано в предыдущей главе. Однако это далеко не так, и, прежде всего, потому, что оба эти понятия имеют свои собственные антитезы. Если смирение противопоставляется гордыне как упованию на свои собственные силы в познании мудрости века сего, то противопоставлением дерзновению является боязливость в получении познания от Бога, познания совершенного, сомнение в получаемом или тем паче отвержение мудрости, сходящей свыше. А мы надеемся, читатель не станет сомневаться в бессмысленности всерьез ставить на одну чашу весов гордыню упования на свои силы и боязливость. Таким образом, как видит читатель, и здесь все стоит на своих местах.

Мы остались в долгу перед читателем в части данного в прошлой главе обещания завершить изложение темы поста в отношении учеников Иоанновых и самого Иоанна Крестителя. Тогда мы сказали, что в отношении изоляции учеников фарисейских от Божественного знания не может быть двух мнений. А как быть с Иоанном Крестителем?

Как уже может догадаться читатель, вопрос поста Иоаннова имеет более чем непосредственное отношение к нынешней теме. Действительно, вспомним: «Пришел Иоанн Креститель: ни хлеба не ест, ни вина не пьет...» (Лк 7:33; Мф 11:18). Владея ключом изложенного нами словаря символов, мы можем понять, что Иоанн Креститель олицетворяет безмолвие, сохраняемое за счет отказа от того, что входит во чрево, и от бессознательного знания. Но ведь помимо того, что Иоанн есть Креститель, он же и Предтеча Христа, для Коего должно было приготовить пути, прямыми сделать стези Ему (Мф 3:3; Мк 1:3; Лк 3:4). И Иоанн Креститель не пребывал в безмолвии, но сам собою безмолвие символизировал! Эта образность столь же проста, сколь и несравненна по глубине мудрости: коль скоро позволительно говорить о рождении Христа в сердце верующего, то Предтечей Христа в его сердце должен быть мир и безмолвие, которые приносите сердце Иоанн Креститель!

Если к величию сей мудрости стоит прибавлять что-либо, сказанное о посте, то пусть первым будет фрагмент «Пастыря» Ерма: «Бог не хочет такого [обыкновенного, понимаемого буквально] суетного поста; ибо постясь таким образом [по обыкновению], ты не совершаешь правды. Постись же Богу следующим постом: не лукавствуй в жизни своей, но служи Богу чистым сердцем; соблюдай заповеди Его, ходи в Его повелениях, и не допускай никакой злой похоти в сердце твоем... прежде всего воздерживайся от всякого дурного слова и злой похоти, и очисти сердце твое от всех сует века сего...» (111.5:1,3). Фрагмент «Пастыря» Ерма стоило привести еще и потому, что он созвучен обличению пророков Захарии и Исайи: «Скажи всему народу земли сей и священникам так: когда вы постились и плакали в пятом и седьмом месяце, притом уже семьдесят лет, для Меня ли вы постились? для Меня ли? И когда вы едите и когда пьете, не для себя ли вы едите, не для себя ли вы пьете?» (Зах 7:5,6); «Они вопрошают Меня о судах правды, желают приближения к Богу: «почему мы постимся, а Ты не видишь? смиряем души свои, а Ты не знаешь?» — Вот, в день поста вы исполняете волю вашу... Вы поститесь для ссор и распрей... Таков ли тот пост, который Я избрал?.. Это ли называешь постом и днем угодным Господу?» (Ис 58:2-5). Тому, кто воспринял символический язык хотя бы в отношении поста, должны быть ясны глубина греха и полный абсурд буквы: «в день поста вы исполняете волю вашу».

Традиционное христианство во главе с православием обосновывает необходимость соблюдения плотских постов такими словами Иисуса: «Могут ли поститься сыны чертога брачного, когда с ними жених? Доколе с ними жених, не могут поститься, но придут времена, когда отнимется у них жених, и тогда будут поститься в те дни.» (Мк 2:19,20; Мф 9:15; Лк 5:34,35). Тем самым, не желая признать свою полную непричастность чертогу брачному, они тем не менее явно признают, что жених у них отнят, а того, что «Христос в вас» (Кол 1:27), они просто не замечают, да последние слова Павла к ним и не относятся. Но не будем забегать вперед...

Мы сказали, что к величию тайны Иоаннова поста вряд ли можно что-либо прибавить. Это так, но тему безмолвия нельзя оставить без изъяснения тайны Иоаннова крещения: «Я крещу вас в воде в покаяние...» (Мф 3:11). В греческом оригинале на месте глагола «крестить» — baptizo (баптизо), что значит «мыть». Иоанново крещение есть омовение водой — отмывание чрева от скверн помыслов, рождаемых миром (космосом), которым управляет князь. Сие есть не что иное, как освобождение разума от скверных, плотских помышлений. Причем именно с помышлениями связано и покаяние, ибо оно по-гречески есть metanoia (метанойа) — перемена помышлений. Таким образом омовение чрева, очищение помышлений обязательно должно последовать исполнению Духом: «Но идущий за мною сильнее меня; я недостоин понести обувь Его. Он будет крестить вас Духом Святым и огнем.» (Мф 3:11).

Уяснение символики воды, в которой происходит крещение — омовение чрева, избавляет нас от подробных объяснений но поводу того, что чрево очищается чистой надеждой. А вот о том, что является сутью этой надежды, нам говорить рано. Но не ясно ли уже теперь, что плоть свою человек может мыть сколь угодно часто, и можно даже называть это крещением или перекрещиванием (анабаптизмом), но, подобно тому, как обрезание плоти ничего не стоит без обрезания в сердце, так же и омовение плоти, как бы мы ни называли сие, напрасно (о, если бы только напрасно!), если не сопровождено очищением разума от скверн мира, покаянием.

Говоря в контексте поста, отказа от еды и пития, о безмолвии, являющемся ключом к высшему разумению, будет безрассудно упустить обстоятельства обращения того человека, которому мы более всего обязаны в истолковании Учения Христа. Мы говорим, конечно же, об Апостоле Павле. Нам нет необходимости пересказывать историю Савла-Павла, ибо она изложена в Деяниях Апостолов. Мы же приведем такие слова: «Савл встал с земли, и с открытыми глазами никого не видел... И три дня он не видел, и не ел, и не пыл.» (Деян 9:8,9). Завершением же поста Савла было то, что он «...исполнился Святаго Духа. И тотчас как бы чешуя отпала от глаз его, и вдруг он прозрел; и, встав, крестился, и приняв пищи, укрепился.» (Деян 9:18,19).

Быть может, до знакомства с символическим языком читатель и воспринимал сей рассказ только буквально, однако ныне совсем иначе надо понимать, почему исполнению Духом должно было предшествовать трехдневное воздержание от еды и пития. Да и продолжительность Павлова поста с точки зрения тайн чисел также не вызывает сомнений. Не должно вызывать сомнений и обстоятельство, связанное со слепотой Савла. Кстати, если читатель думает, что он более зряч, нежели Павел до исполнения Духом Святым, когда «как бы чешуя отпала от глаз его», то советуем подумать над такими словами: «Ты говоришь: «я богат, разбогател и ни в чем не имею нужды»; а не знаешь, что ты несчастен, и жалок, и нищ, и слеп, и наг... глазною мазью помажь глаза твои, чтобы видеть.» (Отк 3:17,18)...