Сценарист (СИ) - Син Айкава

И вся эта ситуация заставила меня сделать выбор, который уже давно просился.

— Шин не будет участвовать во всём этом! — защищала своего трёхгодовалого сына Наито.

— Если мы хотим победить и отомстить тому злодею, он должен принять в этом участие, — стоял на своём я.

— Это твои проблемы, а не его!

Кайри встала передо мной, её глаза излучали ярость и отчаяние. Волосы, ранее блестящие и ухоженные, теперь словно сгорели в огне страсти, и она выглядела словно воплощение бушующего внутри её бунта. Её фигура, прежде напоминавшая изящную грацию, сейчас напряжённо дрожала от гнева, а кулаки были сжаты, да с такой силой, что сквозь пальцы начали виднеться небольшие струйки крови.

Меня раздражало её поведение. Как она вообще могла пойти против меня? Как она посмела вновь отказать мне? Совсем одурела? Или во время того падения она сильно ударилась головой? Вопросов было много, а гнев с каждой секундой всё сильнее переполнял меня.

Она не имела права перечить мне!

— Шин будет участвовать в экспериментах — это не обговаривается! — с угрозой в голосе сказал я, смотря Кайри в глаза.

К моему удивлению, она не испугалась. Скорее, мои слова лишь придали ей уверенности и сил.

А следующие её слова стали для неё приговором.

— Не смей заставлять его страдать из-за твоей слабости!

Вот тут-то у меня башню и сорвало.

В мгновение ока я потерял контроль над собой, исчезла вся рассудительность. Мой кулак тут же направился в сторону её лица, нанося сильный удар по челюсти. Кайри со стоном повалилась на пол, а я неудержимо набросился на неё, впиваясь в её беззащитное тело. В порыве ярости я высказывал своё недовольство, ругая и оскорбляя её, словно это было единственным способом донести свою точку зрения.

— Как ты смеешь противиться моей воле?! — кричал я, нанося удар за ударом. — Думаешь, что ты лучше меня? Считаешь себя таковой? — мой гнев было невозможно остановить. — НЕ СМОТРИ ТАК НА МЕНЯ, СУКА!

Слова выплескивались из меня как ядовитый поток, а каждый удар кулака напоминал о том, насколько она ошиблась, противостоя мне. Её голос становился слабее под моими ударами, а когда я, наконец, сел на неё, держа её за плечи, моя ярость не знала границ. Я не только избивал её физически, но и глушил её слова, сметая всякую попытку противостояния.

— Это ты виновата во всём этом! Если бы не ты, всё было бы иначе! — твердил я, притягивая лицо Кайри к своему при помощи её же волос. — Тогда ты решила показать мне, что ты лучше меня, что ты сильнее и смелее меня, да? И к чему это тебя привело? Чего ты этим добилась? Рада ли ты теперь?

Встав на ноги, я вновь схватил её за волосы и начал тащить всё её тело на кухню. Её попытки сопротивления были жалкими и ничтожными, ибо перевес сил был очевиден. По пути она пыталась что-то сказать мне, но я уже не слушал — моё достоинство было задето, и я такого ещё никому не прощал.

Искупить свою вину можно было лишь одним способом.

Дойдя до кухни, я бросил её тело возле обеденного стола, а сам сел на один из свободных стульев, после чего начал наблюдать за ней. Её обычно яркие и живые глаза становились тусклыми от боли и унижения. Волосы, ранее так красиво уложенные, теперь обламывались в безжизненных прядях вокруг её лица. Каждый её вздох казался болезненным, а слабые попытки подняться на ноги отражали страдание, которое она переживала. Её губы были расколоты, а капли крови стекали по подбородку. Слабые руки, ранее полные энергии и жизненной силы, дрожали от слабости. Она старалась даже не поднимать глаза, избегая моего взгляда, словно чувствуя на себе тяжесть моего презрения.

— Я даю тебе последний шанс, Кайри, — произнёс я, смотря на неё сверху вниз. — Либо мы делаем всё, как говорю я, либо…

— Да пошёл ты, — хрипло перебила меня она. — Я ни за что… не соглашусь с монстром!

— Монстр? — ухмыльнулся я. — Я не монстр, Кайри. Я — Дьявол!

Осознав, что это конец для нашей семьи, я аккуратно взял нож со стола и бросил его к рукам девушки. Хотелось поскорее закончить этот цирк, и мне было прекрасно известно, как это делается.

— Что же, Кайри, ты сама избрала свою судьбу, — произнёс я и, активировав причуду, залез к ней в голову. — Прикончи себя.

И так, как в трагической постановке, она поднялась на колени передо мной, словно исполнительница последнего акта в этом драматическом представлении. Её руки дрожали, но она упорно держала нож, словно собираясь с последними остатками своей внутренней силы.

Улыбка мученика медленно появилась на её лице, как будто она нашла какое-то тщеславное спасение в этом акте. Капли крови, появившиеся от легкого прикосновения кончика ножа к её шее, медленно ползли вниз, создавая трагическое шоу, которое, вероятно, она считала финальным аккордом своей жизни. Я продолжал наблюдать, моё презрение не исчезло, а, наоборот, лишь усилилось.

— Смотри, как ты нелепо пытаешься противостоять. Даже в свои последние мгновения ты пытаешься казаться лучше меня, — я произнес слова с насмешливым тоном, глядя, как она собиралась исполнить мой приказ.

Она подняла взгляд, и в её глазах я увидел смесь страха и ненависти. Её воля всё ещё не сломалась, и это вызывало моё недовольство. Но чем больше она пыталась сопротивляться, тем больше удовольствия я получал от её страданий.

— Почему ты так на меня смотришь? — произнёс я, прикладывая к этим словам нотку иронии. — Ты все равно уже мертва. Сделай это быстрее, и, возможно, ты обретёшь хотя бы какой-то покой.

Кайри, словно испытывая моё терпение, наклонилась к ножу, улыбаясь, как будто она нашла в этом странном акте свою последнюю дозу высшего смысла. И вот, с мучительным удовольствием, она впила нож в свою плоть, и кровь быстро начала вытекать из её тела.

Она выпустила приглушенный вздох, когда остриё ножа проникло в её плоть. Её лицо, ранее украшенное улыбкой мученика, исказилось от боли, а глаза наполнились страданием. В этот момент её улыбка перестала быть тщеславной маской, превратившись в выражение агонии.

Кровь, вытекающая из её горла, образовывала мерзкий ручей, окрашивая её одежду и пол. Звуки её захлёбывания стали всё отчётливее, напоминая жуткую симфонию смерти, и знал бы ты, как мне было это приятно слышать. Она пыталась сопротивляться мне, пыталась казаться лучше, и что в итоге? То, что она заслужила, конечно же.

С каждым мгновением, её дыхание становилось труднее, и захлёбывающийся звук становился громче. Она пыталась говорить что-то, но из её горла лишь выбегали нечленораздельные шепоты, смешанные с кровью. Её тело подрагивало от судорог, и кровь продолжала вытекать несмотря на все её усилия выжить.

Через несколько секунд её глаза потускнели, теряя последние признаки жизни. Завеса неминуемой смерти опустилась над ней, окончательно закрывая её от мира живых.

Всё было кончено.

Через несколько дней всем моим коллегам стало известно, что моя жена, которую последнее время мучил какой-то психологический недуг, покончила жизнь самоубийством. Многие люди выразили мне свои соболезнования, а я старательно делал вид, что скорблю по так любимой жёнушке, в которой всё это время видел смысл своей жизни.

Даже эта ситуация сыграла на пользу моему статусу.

А ещё через пару дней в экспериментальном комплексе Японии появился новый испытуемый, которого звали Син Айкава.

*****

Сказать, что Син был в шоке — ничего не сказать, да и это слово не совсем подходило под то, что именно сейчас ощущал и чувствовал подросток. Нельзя объяснить это обычными и приятными ушам словами, но есть одно, что поможет сделать это, но оно не совсем приличное — ахуй. Младший Айкава находился в глубочайшем ахуе от происходящего и услышанного.