Сценарист (СИ) - Син Айкава

— Я рад, что смог заставить тебя испытать восхищение, — со спокойной улыбкой на лице проговорил Грим. — И я ещё больше всего рад тому, что теперь этот мальчик нам не помешает, и ты сможешь изучить мою причуду получше.

— Его раны вот-вот затянутся, так что рано говорить о том, что ты справился с ним.

— Я бы так не думал, — ухмыльнулся Хастл, указывая на лежачего Ному.

Кенджи внимательно посмотрел на монстра, лежащего на последних трибунах арены. Его взгляд зацепился за отсутствие процесса заживления ран и срастание конечностей. Это удивило его, поскольку обычно Ному был быстр в регенерации, что отличалось от того, что он видел в данный момент.

— Недурно, — присвистнул Айкава. — Что за магия?

— Я хорошо подготовился к нашей встрече, — теперь самодовольным был уже старик. — На моём клинке находится специальный яд, который, попадая в кровь, препятствует любой регенерации.

— Надо же! — взгляд мужчины был полон интереса. — И сколько же это длится?

— Достаточно, чтобы я успел тебя прикончить, — Хастл готовился к своей следующей атаке.

— В таком случае, наверное, и мне стоит обзавестись оружием, — поразмыслил Кенджи. — Глупо нападать без оружия на того, у кого оно есть, верно?

Айкава не торопясь направился к краю арены, его шаги были уверенными и беззаботными, словно он прогуливался в парке. Его словно вообще не беспокоило то, что он открывал спину своему противнику, будто бы приглашая его атаковать. У Грима, разумеется, было искушение нанести удар, пока враг его не видел, но что-то внутри подсказывало ему, что это может быть ловушкой, потому он остался на месте, ожидая действий мужчины.

Достигнув ограждения, Кенджи легко заглянул за него и извлёк оттуда катану в ножнах. Меч блеснул на мгновение, когда он осмотрел клинок, словно оценивая его состояние. С улыбкой на лице, он вернулся в центр арены, держа оружие спокойно и непринужденно.

— Люблю старомодные орудия. Как по мне, они полностью безотказные и самые надёжные: их не взломать, как всё новое оружие, его не подчинить себе и не обратить против владельца и, само собой, его эффективность зависит только от хозяина. Такому действительно можно доверить свою жизнь, — ухмыльнулся Айкава, готовясь к бою.

Через мгновение Грим, словно молнией, рванул вперёд, нанося удар клинком, но тот был ловко заблокирован катаной, которая всё ещё была в ножнах. Затем Хастл, словно тень, начал с бешеной скоростью атаковать противника с разных сторон, стремительно нанося удары, но Кенджи, не теряя спокойствия, стоял на месте, улыбаясь. Он с лёгкостью блокировал каждую атаку, будто это было само собой разумеющееся занятие. Каждое движение Кенджи было уверенным и расчётливым, как если бы он танцевал под музыку, не испытывая ни малейших трудностей в отражении атак.

— Твоя причуда не работает на неодушевлённых предметах, потому можешь трогать моё оружие, сколько душе угодно, — Айкава был крайне спокоен и самоуверен, что порядком так раздражало старика.

Грим пытался дотронуться до врага всеми возможными способами, но каждый раз тот ловко уходил от направления его атаки, а то и бил его ножнами прямо по пальцам, что было достаточно неприятно. Хастл пытался играться с «настройками» своей причуды, изменяя своё восприятие времени так, чтобы быть быстрее, но его противник тоже был не из мягкого теста, отбивая каждый из ударов Грима.

А сил у старика становилось всё меньше и меньше с каждым выпадом. Во-первых, сильно играл в этой ситуации его возраст, который перевалил уже за седьмой десяток. Во-вторых, здоровье у него уже было не из лучших, а действие причуды лишь всё больше усугубляло его. Причуда медленно убивала Грима изнутри, словно зловещий паразит. Его старческое сердце, уже изможденное временем, билось с неимоверной силой под её влиянием, заставляя каждый удар быть как последний. Холодный пот струился по его лбу и телу, словно водопад, а мышцы, разрушенные временем, теперь протестовали с каждым движением, будто он таскал на себе горы. Но несмотря на всё это, Грим стойко продолжал сражаться, вопреки боли и изнеможению.

— Сколько ты ещё так протянешь, старик? — похоже, Кенджи уже начал уставать от столь скучных событий. — Быть может, пора просто лечь и сдохнуть?

Хастл хотел ответить колкостью на колкость, но помешал сильный кашель, что разрывал его лёгкие и глотку. Он понимал, что долго так не протянет, но план победы так ещё и не был готов в его голове, что сильно било по ментальному состоянию старца, заставляя его осознавать, что до нужного момента он может и не дожить.

— Я всё ещё готов дать тебе просто уйти, — продолжил свою речь мужчина. — Я не ударю тебе в спину, не стану искать тебя после этого и всё в этом роде. Просто… уходи. Ты всё ещё можешь умереть в своей кровати — мирным путём. Зачем тебе продолжать? Разве ты можешь что-то вернуть? Или же у меня есть что-то, что ты бы хотел забрать? НИ-ЧЕ-ГО! Ничего из этого тут нет! К чему твоя бесполезная борьба? Хочешь отомстить за дочку? А ей что с этого? Она тебе даже спасибо не сможет сказать — оттуда не слышно голосов! Чем умирать за погибших, не лучше ли жить ради живых? — развёл руками в стороны он, полностью открывшись для атаки. — У тебя всё ещё есть твои люди, что служат тебе, есть далёкие родственники, а также — внук! Живой внук! Почему бы тебе не посвятить жизнь ему, а не мести мне?

Грим был достаточно удивлён подобным словам от такого человека. Они казались довольно-таки логичными и даже правильными, вот только одно понимание, что Кенджи является подобием Дьявола во плоти, сразу рушило любые мысли о возможном хэппи-энде для всех в этой ситуации.

— Мсти, не мсти — мёртвых не вернуть. И радости это не принесёт. Месть за себя или за кого-то — не более чем красивые слова и ублажение своего эго. Просто забава, — вновь проговорил Айкава.

— Но ты же тоже хочешь отомстить Все За Одного, разве не так? Именно поэтому ты подверг Шина всему этому! — не выдержал Грим. — Ты до сих пор хочешь отомстить тому, кто явил миру твою слабость и никчёмность! И ты решил воспользоваться всем, что имел, ради мести!

— Не называй его так! — злобно огрызнулся Кенджи. — Его зовут Син! Никакого Шина не существует! Именно из-за него Кайри решила противиться моим приказам, и именно из-за него всё и случилось! — мужчина явно был выведен из спокойного состояния. — Он — главный грех, что создал я, так что и имя у него подобающее!

Внезапно Грим рванул вперёд, словно стрела, пронзая воздух. В следующем мгновении его клинок метнулся вперёд, пробивая грудь Кенджи с такой скоростью и лёгкостью, будто бы лезвие пронзило обычную бумагу. Мужчина не успел увернуться или блокировать атаку — он оказался застигнутым врасплох, и клинок пронзил его, вызвав моментальный взрыв боли. В течение нескольких секунд Айкава оставался неподвижным, глядя на старика с удивлением в глазах, словно не понимая, как это могло произойти.

Рана на груди мужчины была глубокой и страшной. Кровь хлынула потоком, окрашивая его одежду в мгновение ока. Мужчина медленно пал на колени, а затем — плашмя на землю. Глаза его были полны удивления, бессилия и отчаяния.

— Ты всегда любил поговорить, — выдыхая, произнёс Грим. — Мне нужно было лишь дождаться, когда ты расслабишься.

Кровь струилась из глубокой раны, окрашивая песок вокруг тела Кенджи в мрачные красные оттенки. Бессильные глаза мужчины выражали удивление перед неизбежностью. Его тело лежало безжизненно, погруженное в театр тьмы и крови, а каждый медленный вдох становился последним. Веки его с каждой секундой всё больше тяжелели, а грудь поднималась всё реже и реже. Изо рта Айкавы также начала литься кровь, обретая вязкую текстуру на пути к песку. Каждый медленный выдох был сопровожден красным следом, расплывающимся в темноте окружающей сцены, как последняя нота трагедии его жизни.

— Вот и всё, — с облегчением выдал Хастл.

Однако в этот же момент случилось то, чего он никак не ожидал — на лице его противника появилась поистине дьявольская ухмылка, вид которой по-настоящему ужасал.