Записки Джека-Потрошителя - Дмитрий Черкасов

Ей случалось побывать и в одном из элитных борделей Уэст-Энда. Об этом времени она вспоминает с удовольствием — там всегда были чистые постели и хорошая еда. И клиенты — сплошь джентльмены! Вслух об этой части своей биографии она, впрочем, упоминала редко — каким бы терпеливым ни был Джозеф Барнетт, он не выносил рассказов о ее похождениях.

— Мы опять с ним поругались, — сообщает она подруге. — Кажется, серьезно! Я не виновата, сама понимаешь — иногда он бывает просто невыносим!

— Ох, Джинджер, я бы на твоем месте держалась за него, он же тебя любит, — простодушно наставляет ее Мэри Кокс.

Мэри Келли снисходительно улыбается. Ей давно осточертели подобные советы. Мэри Келли торопится жить — из нее никогда бы не вышло примерной супруги, которая ранним утром отправляется на работу, а вернувшись, готовит ужин и стирает мужнино белье.

Ее работа начинается поздним вечером, когда мужчины покидают пабы и клубы. Иногда ей удается ускользнуть от кавалера с бумажником или кошельком, как это было в прошлый раз, но такое случается очень редко. Мэри Келли не любит рисковать. Она знает, что, попавшись однажды, обретет в районе славу воровки. И тогда придется иметь дело с уличными бандами, которые не терпят конкурентов. Поэтому в большинстве случаев клиенты Мэри Келли получают желаемое, а ей приходится довольствоваться обычной платой, хотя молодой и красивой девушке частенько удается вытянуть из клиентов немного больше, чем получают проститутки в Уайтчепеле.

Мэри Келли прячет нож в складках одежды, но не Джек-Потрошитель ее беспокоит и не ссора с Джозефом Барнеттом. Она нарочно пригласила к себе подругу, чтобы посоветоваться насчет деликатной проблемы, о которой ни в коем случае никто не должен узнать — в особенности Барнетт.

Она уверена, что Мэри Кокс ее не выдаст.

Меня вело чутье. Я знал, что найду мою рыжеволосую ведьму где-то на этих улицах. Воздух казался напоенным тончайшими флюидами, и я принюхивался к нему, как ищейки сэра Уоррена. Однако с большим успехом, ибо через час, казалось бы, бесцельных блужданий заметил Мэри Келли, идущую по улице и беседующую с какой-то странной женщиной. На часах было семь вечера. Я не хотел, чтобы она меня заметила, и поэтому спрятался за угол, когда они проходили мимо. Мне удалось уловить отрывок разговора.

— Не беспокойся, голубушка, — говорила женщина. — Все будет в лучшем виде, потом и не вспомнишь. Я уже много раз это делала…

Она была толста, лицо у нее было грубым и красным, она напоминала языческого идола. Заметив ее громоздкую фигуру на мостовой, прохожие отступали в сторону, а того, кто не успел это сделать, ожидало несколько проклятий, которые сделали бы честь пьяному матросу.

– Полегче, полегче! — сказал ей один из встречных и даже остановился на углу, провожая взглядом их обеих.

– Кто она? — Я подошел к нему.

– А что вам нужно? — спросил он в ответ и весь подобрался, слоено я ему угрожал.

– Все в порядке, друг мой! — Я выудил из кармана монету.

– Мэри Келли, — сказал он. — Можете найти ее у «Ринджерсов», она не такая уж дорогая, но разборчивая, вы понимаете, сэр? Впрочем, вам она ни за что не откажет!

И он окинул взглядом мой костюм.

— Я спрашивал про другую.

— Толстуха? — Он недоверчиво воззрился на меня. — Это Августа — акушерка!

— Благодарю, — я подбросил монету, но он не успел ее поймать. Монета зазвенела на мостовой, парень с руганью бросился ловить ее, пока она не укатилась в сточную канаву.

А я ушел; я уже узнал все, что мне было нужно.

— …Предложение сократить бюджет полицейского управления я считаю абсурдным. Лица, его выдвигающие… я не стану называть имена, но все прекрасно знают, о ком я говорю… Они просто не представляют, к чему приведут подобные меры. Я назову вам некоторые цифры…

По возвращении Роберта Андерсона с континента каждый репортер, занятый уголовной хроникой, стремится взять у него интервью. Честь побеседовать с новым шефом Уголовного департамента выпадает Фрэнсису Томпсону. По иронии судьбы Томпсон представляет «Таймс» — газету, которая еще недавно вызывала у него самого негодование своим крайним консерватизмом. Томас Баллинг, пытавшийся загладить неприятное впечатление от их последней встречи, помог молодому человеку получить это место (авторитет Баллинга все еще высок, несмотря на пьянство), ну а встречей с Андерсоном Фрэнсис Томпсон обязан Джеймсу Стивену.

— В полиции Лондона сейчас служит около пятнадцати тысяч человек. Я, разумеется, не считаю полицию Сити. Это значит, что на четыреста лондонцев приходится один полицейский. Возможно, — Андерсон иронически усмехается, — кому-то это покажется чрезмерным! Однако, учитывая уровень преступности в восточном Лондоне, я думаю, что мы должны, напротив, поставить вопрос о дополнительных средствах, которые позволят нам пополнить штаты. Речь прежде всего идет о детективах для уголовных отделов полицейских дивизионов.

Томпсон быстро конспектирует речь комиссара.

— Ежедневно полиция задерживает около двухсот человек, — продолжает Андерсон. — Из них примерно пятьдесят — воры и грабители, остальные попадают под арест за бродяжничество, пьянство и нарушение общественного порядка. Каждый день мы получаем несколько сотен вызовов от граждан, и на каждый обязаны отреагировать. Полиция убирает с улиц пьяниц и привозит в больницы пострадавших от несчастных случаев, разбирает инциденты, связанные с наемными экипажами и омнибусами и тушит пожары, она сопровождает арестованных в тюрьмы и выступает в судах. Я возглавляю Уголовный департамент, но считаю долгом ответить на те нападки в адрес Управления полиции, что в последнее время появляются в прессе. Лондонская полиция делает все, чтобы охранить покой граждан, и любые попытки ограничить ее в действиях, в том числе путем сокращения финансирования, отрицательно скажутся на общественном порядке.

— Но события последнего времени вызывают оправданный скепсис, — замечает Томпсон. — Думаю, вы не удивитесь, если я задам вопрос, который сейчас беспокоит всех.

— Джек-Потрошитель?

— Да! Удалось ли Скотленд-Ярду продвинуться в расследовании убийств в Уайтчепеле? Насколько нам известно, после убийств тридцатого сентября у вас появились новые свидетели.

— Да, и мы близки к тому, чтобы раскрыть это дело. У нас есть не только свидетели, но и вещественные доказательства, и думаю, что недалек тот день, когда Джек-Потрошитель предстанет перед судом!

— Недавно была объявлена награда за помощь в поимке Джека-Потрошителя. Как это способствовало расследованию?

— К сожалению, вынужден признать, что мы обеспокоены ростом добровольных сыщиков, которые, желая получить награду, набрасываются на всех, кто покажется им подозрительным. В последнее время число таких «доброхотов» резко увеличилось.

— Использует ли уголовный департамент в Ист-Энде тайных агентов?

— Нет, мистеру Шерлоку Холмсу удавалось легко обмануть окружающих своей маскировкой, но неужели вы думаете, что завсегдатаи паба в Уайтчепеле не узнают полицейского?

— А что вы думаете по поводу агентства Гранда?

— Боюсь, что господин Гранд несколько преувеличил свои достижения, — Андерсон деликатен в оценках. — Хочу вас заверить, что мы изучаем всю информацию, касающуюся этого дела, но у нас нет оснований доверять сведениям, полученным этим джентльменом. Скажу также, что пресса уделяла неоправданно много внимания его персоне. Вообще, в газетах, к сожалению, появляется сдишком много недостоверной информации, что вводит читателей в заблуждение.

Как покажет время, Роберт Андерсон и инспектор Эбберлайн были правы в отношении Кристиана Баскони, который в 1888 году предпочитал называть себя на французский манер — Гранд или Ле Гранд.

Через три года он будет арестован за шантаж — не преуспев в качестве частного детектива, Баскони решит вернуться на преступную стезю и разошлет нескольким аристократкам письма с требованием под страхом смерти выплатить ему деньги. Судя по письмам, он был уверен в беспомощности полиции, но, тем не менее, вскоре был схвачен и осужден на два года каторги.

Однако и сам Андерсон не был честен, говоря о близости окончания расследования. На самом деле, несмотря на все свои усилия и собранные свидетельства, полиция Лондона была не ближе к поимке Потрошителя, чем три месяца тому назад, когда погибла Марта Табрам. На протяжении всего расследования полицейские различных рангов заверяют прессу, что Потрошитель вот-вот будет пойман, но этого почему-то не происходит. Так что неудивительно, что доверие населения к органам правопорядка падает с каждым днем.