Последние первые планетяне - Павел Третьяков

Спор между полицейскими потому продолжался недолго. Все, помимо старика Хоева, сошлись на необходимости принять помощь.

– Учтите, я отдам приказ применять оружие в крайнем случае, – тем не менее настоял Давыдов, сообщая о решении бизнесмену. – Ваши люди, господин Моргунов, обязаны, равно как офицеры, сохранять хладнокровие.

Михаил лукаво улыбнулся, мол, не все фронтирцы поголовно умалишенные, как было легко счесть по событиям последнего времени. Затем все же серьезно ответил:

– Разумеется. Мы не встанем против приказов полиции, господин Давыдов. Все будет в лучшем виде. – Он свистнул одному из своих, и к полицейским подскочил крупный мужичина средних лет, со странными, на старинный манер, закругленными усами и в черной, как уголь, шляпе, сдвинутой на бок. – Это Грач, – представил Моргунов. – Мой командир. Он много лет присматривает за имением. Надежный, как выстрел в лоб, – пугающе рассмеялся бизнесмен. – Он скоординирует действия ребят.

Старик Хоев не сдержался и злобно фыркнул:

– Сам-то остаешься в сторонке, Моргунов? Кишка тонка?

– Благоразумие спасало меня от перестрелок пять десятилетий, – спокойно ответил тот и подмигнул Николаю. – Это на Западе! Зачем испытывать судьбу сейчас, старик?

За Бориса ответил Минин и явно не так, как собирался сказануть старший коллега:

– Решительно соглашусь, господин Моргунов, незачем изменять традиции, – залепетал он. – Вы сделали достаточно, приведя людей. О вашей так называемой службе безопасности ходят самые лестные мнения. – Он открыто сыпал комплементами, дабы поскорее отделаться от бизнесмена. – Кроме того, мы надеемся, подкрепление не понадобится. Следовательно, не будет и необходимости в вашем присутствии.

– Готовы? – устав ждать, бросил Давыдов и немедля скомандовал Камилле: – Звони-ка дяде – пускай поможет выйти на связь с Ящинскими. Будем договариваться.

– Договариваться о чем? – недоуменно переспросил Моргунов.

Николай глянул на него сердито, словно в вопросе услышал не иначе, как оскорбление.

– О капитуляции, – ответил он через миг. – Нам нужны ответы, господин Моргунов. Не новые трупы.

Камилла дала старшине коммуникатор, чтобы тот сам поговорил с градоначальником, и потому Давыдов, отвлекшись, уже не видел, как явно недовольно переглянулись бизнесмен с его «командиром».

25

Как стоило полагать с самого начала, едва у борейских законников зародилась надежда на мирное разрешение конфликта, переговоры с главой семейства пошли крайне натужно.

Человеком этим, ответственным за спрятавшихся в стенах родового гнезда фермеров, являлся пожилой джентльмен Семен Ящинский, также называемый просто Саем среди своих, да и чужих. Сай был коренным, выращенным из пота, крови и тяжкого труда жителем Борей-Сити, истинным гражданином сурового западного фронтира и, конечно же, бескомпромиссно преданным сторонником корпоративного режима. В какой-то степени он являл собою полную противоположность фигуре Михаила Моргунова. Если с вольным бизнесменом вести диалог порой случалось нелегко, то с Саем Ящинским конструктивная беседа не подразумевалась по умолчанию.

На потеху злорадствующим моргуновцам офицеры потратили порядка получаса, лишь чтобы убедить фермеров добровольно отворить ворота на территорию. Боясь, что вторжение без спросу будет расценено Ящинскими как повод к ответной агрессии, Николай доступными способами постарался убедить Сая, что законники явились только с добрыми намерениями, и главное: чтобы положить конец творящемуся в городе беспределу.

Это даже сработало. Ворота отворились в ту минуту, как прометей бросал из-за хребта на западе последние тускнеющие лучи. Компания из десяти человек медленно выдвинулась в сторону построек крупнейшей на Тракте фермы.

Само по себе родовое имение Ящинских представляло собой эдакий ансамбль из пары крупных строений и нескольких помельче, расположившихся вокруг главного дома, как могло показаться неискушенному взгляду, хаотичным образом. Хозяйский особняк, внутри которого забаррикадировалась семья, походил на одну из странных готических построек Старой Земли, малость непрактичных и с трудом вписывающихся в общий пейзаж дикого степного края. Так как на улице смеркалось, в доме одно за другим зажигались огнями окна. Издалека – на фоне чернеющих очертаний горной гряды – он выглядел даже немного зловеще, будто стоящий на холме дом с приведениями.

Подходить близко Ящинские запретили, и законникам с их внезапными помощниками пришлось занять позиции в автомобильном дворике, метрах в тридцати от дома. С этого места целиком просматривались западная и северная стороны фасада. Можно было, приглядевшись, наблюдать, как за зашторенными окнами двух нижних этажей мечутся из стороны в сторону, точно те самые неупокоенные души, человеческие фигуры и тени. На третьем же – последнем, не считая чердака, – свет горел только в одном из помещений. Там явно собралась настоящая гурьба: вероятно, детишки Ящинских.

Убедившись, что полиция выполнила условие не приближаться, Сай вновь связался с Давыдовым, и фермер казался уже гораздо спокойнее, нежели в прошлый раз. Его маленький серый силуэтик одновременно с тем выглянул из окна не то кухни, не то столовой. Мужчины теперь видели друг друга, как если бы вели обычную беседу лицом к лицу.

Разумеется, никакой обычной беседой тут не пахло. Не умудренный соответствующим опытом, Николай немало нервничал, и потому без зазрения совести принимал советы как от своих людей, так и от бойцов Моргунова. Главной неожиданной удачей вечера стало то, что, сочтя необходимым более не отсиживаться в стороне от конфликта, «в поле» выбрался старик Хоев. Прошедший через такое на службе, что иные назвали бы адом, он оставался спокоен и словно высечен из камня в любой жаркой ситуации. Вот и теперь Борис стоял подле молодого начальника, держа одну руку на револьвере, а другой потягивая папиросу, и время от времени метким советом направлял течение напряженной беседы в бесконфликтное русло.

Несмотря на прогресс, достигнутый за три четверти часа, говорить с Саем Ящинским, мужиком упертым и слепым до посторонних доводов, выходило совершенно непросто. Лидер фермерского клана вбил себе в голову, то ли из страха, то ли общей недоверчивости, что где-то там, за воротами его владений, кровожадная толпа ждет не дождется несправедливого суда над ними: виновниками пожара и дважды покушенцами на жизни добропорядочных соседей. Очевидно слетев с катушек, Сай при каждом удобном случае твердил про некий глобальный заговор, который против его небедствующего клана плетут неизвестные силы. Решительным доказательством своей безумной теории фермер считал то, что, несмотря на очевидность так называемой причинно-следственной связи в деле о похищении одного из его сыновей, Алека, полиция тем не менее бездействовала несколько недель кряду, пока мужчину в конце концов не обнаружили мертвым.