Один шаг в Зазеркалье. Герметическая школа (Книга первая) - Константин Серебров

  – Природное золото в алхимии, – ответил Джи, – символизирует неофита, который обладает качествами благородства, доброты, мужества, преданности и выносливости. Если человек имеет хотя бы задатки таких качеств или некоторые из них, то уже с помощью алхимического искусства эти качества можно облагородить, усилить и стабилизировать. Но ты к этим темам пока еще не готов.

  В этот момент появился Норман, в модном галстуке, с сияющей улыбкой, непривычной на его строгом лице.

  – Меня посетило вдохновение, – сообщил Норман. – Я отправляюсь в гостиницу писать новую пьесу... А вы, Гурий, смотрите: в следующий раз Джи может и проиграть вас безвозвратно.

  Мы вышли из магазина. Под ногами шелестели пурпурнозолотые кленовые листья. Джи подбирал самые яркие из них и вскоре нес в руках пышный букет.

  – А вот и наши музыканты, – неожиданно сказал он, и я увидел Шеу, Вольдемара, Гагарина и саксофониста Жоржа, стоящих на остановке трамвая под табличкой: “Осторожно, листопад”.

  Мы присоединились к ним. Подошел трамвай. Войдя, Джи окинул взглядом людей, бодро произнес: “Надо эту застывшую ситуацию оживить”, – и стал развешивать по всему трамваю яркие кленовые листья. Люди с удивлением наблюдали за нами, а я краснел и смущался. Только блондинка с зелеными глазами восторженно смотрела на Джи.

  – Не упусти ее, Петрович, – шепнул он мне.

  Но мои ноги прилипли к полу от неожиданного приказа. Трамвай между тем остановился, и девушка вышла, бросив на Джи сожалеющий взгляд. Тогда Джи неожиданно выскочил через заднюю дверь, я бросился за ним, а за мной и музыканты. Но Джи опередил нас. Когда мы поравнялись с ним, он шел рядом с блондинкой, оживленно беседуя с ней. Увидев нас, он с улыбкой произнес:

  – А вот и мои “Бременские Музыканты!” Позвольте представить вам, господа, известную в этом городе танцовщицу госпожу Элен.

  Красавица Элен улыбалась. Мы посидели в кафе в городском парке и вышли оттуда, чувствуя, что праздник продолжается. Саксофонист Жорж разговорился с Элен, галантно ведя ее под руку. Никто не заметил, как он отстал от нас.

  – Смотрите! – ахнул вдруг барабанщик Леша Гагарин.

  Саксофонист Жорж быстро удалялся от нас куда-то в сторону, вместе с прекрасной Еленой.

  – Ну и жучара! – воскликнул Шеу, но было уже поздно.

       – Однажды суфийский Мастер купил на базаре печенки, чтобы сделать пирог и позвать на это угощение своих друзей, – произнес Джи. – Дорога проходила через небольшой лес, где на ветке сосны сидел голодный ворон. Когда ворон почуял запах печени, он, громко каркнув, выхватил ее из рук Мастера и улетел в дремучий лес. Мастер сказал своему ученику: “Что ж, печенки мы лишились, но рецепт пирога известен только мне”.

  – Что является пирогом в нашем случае? – полюбопытствовал Шеу.

  – Тонкая ситуация с местной Коломбиной, в душе которой много эфирных субстанций, – ответил Джи. – Она обладает способностью вдохновлять мужчин. Благодаря ей пролился бы целый каскад посвятительных доктрин в нашей “Comedia del Arte”.

      Ведь ты, Шеу, – настоящий Капитан, Жорж – чистый Арлекин, а мы с Петровичем – это Папа Карло с Пиноккио. Я подготовил уже целое посвятительное представление, но Арлекин потянул на себя одеяло, и наш театр лишился Коломбины, посланной мэром города.

  – Меня поразил необычный платок этой девушки, напоминающий тибетскую мандалу, – задумчиво заметил Шеу.

  – Если ты внимательно присмотришься, какие платки носят женщины, то поймешь, что это своего рода вымпелы, девизы, выражающие их внутренние состояния или скрытые цели, – произнес Джи.

  – Намерением этого платка было встретиться с караваном Принцессы Брамбиллы, – сказал я.

  – ...И уйти от него с кавалером, – рассмеялся Шеу.

  Отыграв концерт, музыканты отправились в гостиницу. Норман пригласил Джи сыграть в шахматы, а я как приклеенный пошел за ними. Когда атмосфера стала заманчиво притягательной, в номер подтянулись почти все музыканты. Вдруг дверь отворилась, и в нее осторожно просунул нос саксофонист Жорж, который проводил влияния планеты Меркурий.

  – Джи, выручай, – простонал он.

  – Что случилось? – участливо спросил Джи.

  – Вначале все было прекрасно. Мы с Элен долго гуляли. По городу, я пригласил ее на концерт и предложил после концерта зайти ко мне в номер. Я купил самого дорогого коньяку. Она пришла, но в сопровождении двух прелестных подруг из драмтеатра, которых тоже зовут Еленами. Теперь три Елены сидят в моем номере, они выпили уже половину армянского коньяку и съели шоколадные конфеты, скучают и вот – вот уйдут. Я не знаю, что с ними делать, – ради Бога, помогите!

  – Я помогу, но мне нужны ассистенты, – ответил Джи.

  – А можно, ассистенты не будут пить мой коньяк? – с надеждой спросил Жорж.

  – Невозможно. Господа, приглашаю вас на “бон авентюр”, – обратился Джи к присутствующим. – Поможем нашему Меркурию?

  – Поможем! – отозвалось пространство номера.

  Шеу первым распахнул дверь, захватив с собой две бутылки пива, и первым вошел в номер Жоржа, а за ним, один за другим, с галантными поклонами, – музыканты. Когда я вошел в номер, замыкая процессию ассистентов Джи, то увидел трех красавиц, которых явно развеселило наше появление.

  – Их души наполнены северным эфиром, и поэтому они так притягательны, – заметил Джи.

  Я залюбовался прекрасными Еленами. Шеу пытался угостить пивом зеленоглазую блондинку, встреченную нами в трамвае. Леша Гагарин и остальные музыканты увивались вокруг второй Елены, высокой и рыжеволосой. Третья, с роскошной черной косой до пояса, наблюдала за нами с легкой отстраненной улыбкой.

  – Вы актриса? – спросил ее Джи.

  – Да. Сегодня мы с огромным успехом сыграли Шекспира. Я всегда с большим трудом выхожу из роли.

  – Идея театра – таинственная вещь, – произнес Джи.

  Елена кивнула.

  – Когда вы играете какую-то роль, обязательно наблюдайте, какие центры в вас при этом работают, – продолжал Джи.

– Театр – это современный способ “self-remembering”. Разыгрывать театр в жизни – единственный способ контролировать свое отождествление с эмоциями.

       Жизнь и так является театром, но только бессознательным, глупым и бескрылым. А в жизни надо играть тонко и инспиративно, и только тогда вы достигнете успеха и вспомните себя. Как только наша сущность отключилась от высоковольтной линии под названием “театр” – мы тут же забыли себя, отождествились с телом.

  – Вы так прекрасно говорите, – улыбнулась Елена. – Вы мне напоминаете доброго волшебника.

  – А вот Петрович – знаток гадания по ладони, – и Джи указал в мою сторону. – Если хотите знать будущее, можете обратиться к нему.

  – Мы все хотим! – хором ответили Елены.

  Я дико покраснел, ибо впервые слышал, что я – знаток гадания по ладони. Я отозвал Джи к окну и негодующе произнес:

  – Джи, я не умею гадать! Я не делал этого никогда! И сейчас не хочу!

  – Если хочешь учиться на юнгу, – невозмутимо ответил Джи, – то придется сыграть роль профессионального гадальщика. Жизнь есть театр. Если будешь правильно играть, тебя посетит вдохновение и ты войдешь в контакт с интуицией.

  – Мне легче перетаскать вагон ящиков, – вздохнул я.

  Преодолевая немыслимое смущение, я взял руку третьей Елены и стал делать вид, что внимательно рассматриваю ее мягкую ладонь. Линии были тонкие, глубоко и четко очерченные; выпуклости ладони были тоже ясно видны и излучали силу.

  Я вдруг почувствовал, что ее ладонь раскрывается, и перед моим мысленным взором прошла вереница образов: ее родители, друзья, печальная первая любовь, мимолетные романы; ее одинокая размеренная жизнь, люди, с которыми она работает в театре, немолодой поклонник, который ходит с букетами на все ее спектакли. Она не говорит ему “нет”, но и не говорит “да”, потому что чрезвычайно дорожит независимостью, словно ждет более интересного шанса в жизни. Я стал описывать картины, которые увидел.

  Елена слушала меня сначала недоверчиво, потом с возрастающим интересом, и я понял, что мой рассказ производит на нее шокирующее впечатление.

  – Спасибо, – смущенно улыбнувшись, произнесла она, и я поцеловал ей руку.

  – Ты заслужил двойную порцию коньяку! – восторженно произнес Жорж и протянул мне полстакана вдохновляющего напитка. – Прекрасная Елена, я приглашаю вас на танго!

  – Лучше пригласите одну из моих подруг. Я выбираю другого партнера, – ответила она и, подойдя к Джи, пригласила его.

  Сначала я с завистью наблюдал, как она с очаровательной улыбкой склонилась головкой к его плечу, а он уверенно поддерживал ее за талию. Но атмосфера была такой эфирной и легкой, что я вдруг ощутил, что перенесся в “серебряный век” и сижу не в уныло обставленном номере гостиницы, а в петербургском салоне, наблюдая полет танцующих пар. Легкость и романтизм, излучаемые Джи, преобразили гостиничный номер в карнавальное пространство королевства Брамбиллы, и я мысленно поблагодарил его за это волшебство.