Wunderland обетованная - Петр Заспа

Белое застывшее лицо немца, с широко раскрывшимися глазами, смотрело в небо. Он лежал на спине, неестественно вывернув ноги. Кепка с орлом отлетела далеко в сторону, а рядом с рукой лежал автомат. Максим, осторожно ступая, приблизился и потянул ремень автомата к себе. Почувствовав в руках его тяжесть, вздохнул полной грудью. Передернул затвор и, заметив скользнувший в ствол жёлтый патрон, ощутил такое приятное чувство уверенности. Искоса взглянув на неподвижного немца, Максим увидел у него на руке круглый чёрный диск. Сначала он подумал, что это часы, но затем понял, что это был компас. После непродолжительной внутренней борьбы, он вернулся и, склонившись, дёрнул за ремешок. Тело уже застыло, и возникло ощущение, что он тянет за руку статую. Повозившись, он справился с замком и, не решившись надеть компас на руку, сунул его в карман. Уже собравшись уходить, Максим ненадолго задумался, затем вернулся и, нагнувшись, принялся снимать с немца тёплую меховую куртку. Переступив какую-то грань, он уже не боялся распростёртого перед ним тела, и потому, не раздумывая, снял ещё и высокие, на меху, ботинки.

«Жизнь дороже какой-то мнимости!» Осознание этого пришло неожиданно, и с таким открытием Максим спорить не стал.

Не оглядываясь, он закинул автомат за спину и пошёл вдоль берега, чувствуя, как ноги болтаются в не по размеру больших ботинках, зато в них было тепло. А на ком они были всего несколько минут назад, он уже и не думал.

В душе будто произошёл надрыв. Инстинкт самосохранения вывел его на новый уровень сознания. Сработал АЗС и теперь из чувственного и мнительного Максима вылупился кто-то другой — решительный, целеустремлённый и стойкий! Артём бы сказал:

— С рестайлингом тебя, Максим!

Карман куртки оттопыривался. Он достал нетронутую плитку шоколада. А вот и подарок!

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

НАКАЗ ГОЛИАФА

Оберштурмфюрер Шеффер, уперевшись локтями в стол и кулаками в подбородок, задумчиво смотрел на лежавший перед ним лист шифровки. В кабинете царил полумрак. Яркий свет во всех помещениях базы начинал утомлять, и профессор оставил гореть только настольную лампу, давая глазам отдых. Так лучше думалось. А подумать было над чем.

Дверь приоткрылась, и заглянул помощник.

— Входи, Рудольф.

— Эрнст, тебя тоже замучил этот яркий свет?

Йордан после ослепительного света в коридоре с трудом рассмотрел стул, и осторожно, присев, потянулся к лежавшему на столе листку.

— Нам пришла радиограмма?

— Шелленберг спрашивает, когда мы завершим работу над сверхсолдатами. Им нужен отчётный материал для демонстрации работы фюреру. Они даже готовы прислать лодку. Представляешь, Рудольф, их интересуют только сверхсолдаты, а об объекте ни слова!

— Очевидно, дела на фронтах не так радужны, как вещает доктор Геббельс. Германии срочно нужны солдаты, с лёгкостью завязывающие в узел танковые стволы. А что объект? Он непонятен, полон загадок. И какой от него прок — тоже не ясно.

— Близорукие глупцы! Они даже не понимают, что с его помощью, возможно, появится потенциал для уничтожения целых армий! — Шеффер откинулся в кресле и, посмотрев на тёмный силуэт помощника, спросил: — Что там с погодой?

— Солнечно, безветренно. Температура почти нулевая. Считай, что вернулось полярное лето. Но это ненадолго. Я смотрел на барометр — давление падает.

— Солнце — это прекрасно. Нужно, чтобы фильм получился чёткий и контрастный. Чтобы никто не смог обвинить нас в подтасовке эксперимента. Первый уже очухался?

— Эрнст, я как раз хотел о нём поговорить. Может, заменим его на доктора? А «единицу» отдадим объекту?

— С доктором придётся всё начинать с нуля. У нас на это нет времени, да и препарата «Z» не так много, как хотелось бы. Первый сам по себе и сильнее и здоровее. Он выдаст лучшие показатели, чем доктор.

— Да он же тебя чуть не убил!

— Рудольф, а ты видел, с какой силой он швырнул рюкзак?! Я просмотрел плёнку, жаль, что ты бросил камеру и не снял этот момент.

— Да какие уж там были съёмки? Ты же видишь, что он неуправляем!

— Ничего… Я люблю ломать таких строптивых. Да и есть в этом своя ирония. Рейхсфюрер её поймёт и оценит. Посуди сам: способности сверхсолдата демонстрирует советский офицер НКВД! Его форма, конечно, истрепалась, но вполне узнаваема. В этом есть своя изюминка. Пошли, посмотрим, что с ним. И прихвати доктора.

Долгов, опутанный цепью, с повязкой на глазах, лежал на каменном полу. Сквозь дыры в галифе и кителе виднелись кровоподтёки и ссадины. Его лицо было мертвенно-бледным, и Артём перепугался, что старпома убили. Он схватил его за руку и первым делом прощупал пульс. Затем, облегчённо вздохнув, сорвал с глаз повязку. Шеффер с помощником стояли за спиной. Обернувшись, Артём злобно выкрикнул:

— Вы его убиваете!

— Такова его судьба, — безразлично пожал плечами Шеффер. — Я сделаю из него Голиафа, но я же буду и погубившим его Давидом.

— Нужно что-нибудь укрепляющее! Иначе его сердце не выдержит. У вас хоть что-то есть?

Оберштурмфюрер перевёл вопрос удивлённому помощнику, тот ответил:

— Что-то, может, и есть.

— И снимите, наконец, с него эти дурацкие цепи!

— Цепи — нет. А остальное тебе принесут.

— Запомните, если с ним что-нибудь случится, забудьте о моей помощи! А я знаю, что с глазами ваших горилл!

— О-о! — Шеффер улыбнулся и сделал удивлённые глаза. — Наш сговорчивый доктор решил показать зубы?

— Он ещё может ими кусать.

— Тогда тебе их быстро выбьют. Одна из таких, как ты говоришь, горилл стоит с забинтованной головой за дверью. И ты не представляешь, как она хочет с тобой пообщаться. В общем, хватит трепаться! Оцени его состояние, — Шеффер кивнул на Долгова. — Сделай что нужно, и чтобы через час он был вновь готов к бегу по карьеру.

Артём склонился над старпомом, а удивлённый его криками Йордан спросил Шеффера:

— Эрнст, что говорит этот русский?

— Говорит, что знает, что с глазами наших солдат.

— Ему действительно это известно?

— Не знаю. Нужно проверить. Рудольф, а что со вторым, сбежавшим?

— Ему удалось выбраться из воды, и он бродит где-то в тундре. Буран не дал поймать его сразу. Но ничего, его найдут. Мы обнаружили его следы, и скоро он снова будет здесь.

— Ты понимаешь, как это важно? Это угроза секретности базы!

— Никуда он не денется. Да и кому он расскажет? Если не успеют наши солдаты, то его сожрёт тундра. Неподалеку от его следов видели медвежьи. Так что пусть радуется, если мы его найдём первыми.

Шеффер ухмыльнулся:

— Второй оказался довольно шустрым. Даже жаль такого терять.

Он взглянул на неподвижное лицо Долгова, толкнул в спину Артёма и, перейдя на русский язык, приказал:

— Поторапливайся! Он мне нужен через час!

Когда Шеффер с помощником вышли, оставив доктора со старпомом одних. Артём закатал Долгову рукав и пощупал неестественно вздувшиеся вены. Пульс страшно частил. Сердце с трудом качало отравленную и загустевшую кровь. Веки подёргивались. Неожиданно старпом открыл глаза. Оглядевшись, он попытался сесть. Доктор схватил его за плечи и помог прислониться к стене.

— Тише, тише! На тебе места живого нет.

— Брось, Артём, я ничего не чувствую.

— Дали бы хотя бы бинт! У тебя рана на ране.

— Где я?

— Да чёрт его знает! В одной из их нор.

— Ты здесь один? А что с Максимом?

Артём заулыбался и, склонившись к уху, зашептал:

— Максиму удалось бежать. Я только что слышал.

— Да-а? — приподнялся на локтях Долгов. — Молодец! — но немного подумав, он добавил: — Хотя не выживет. Он тепличный, а в Арктике такие гибнут в первую очередь. А впрочем, уж лучше так, чем как я — сдохнуть подопытной крысой.

— Брось, Толик! — Артём протестующе мотнул головой. — Мы тоже сможем бежать! Я уже почти разобрался в их лабиринте. А где-то севернее есть станция полярников. Я уже всё продумал.

Артём не заметил, как назвал старпома по имени. Они никогда не были друг с другом на короткой ноге, и тем более друзьями. Не позволяла субординация. На лодке старший помощник — это цербер пострашнее командира. Он отвечает за дисциплину, порядок и уставные отношения внутри экипажа. Куда уж там до имён и отчеств! А за пределами лодки их пути не пересекались. Да и по возрасту старпом Артёму если не в отцы, то в дядьки точно годился. Но сейчас всё смешалось. Сейчас «их время» ещё не наступило. Их обоих ещё нет даже в проекте. Так что какая тут может быть субординация!

— Если бы найти, где вырубается электричество, то они станут слепыми! А ты, кстати, как видишь?

— Тебя рассмотреть могу. Но я о другом думал, — Долгов приподнялся и схватил доктора за плечо. — Когда стоишь одной ногой над пропастью, очень интересные мысли приходят в голову. Если задуматься — так ведь ничего не должно измениться? Уже родились мои родители, и у них вновь появлюсь я. И так же я приду служить на лодку, чтобы затем уйти в свой последний поход. Артём, мне конец, я знаю. А ты пронырливый, ты выберешься.