Цена первой ночи (СИ) - Гринь Ульяна Игоревна

— Добрый день, чем могу вам помочь? Вам нужен номер?

— Нет, — я весьма артистично замялась, огляделась и, приблизившись, сказала тихонько: — Женщина, которая вошла сюда… Мне кажется, она спит с моим мужем.

Девушка улыбнулась ещё шире и ответила очень профессионально:

— Простите, но я не могу разглашать сведенья о постояльцах.

— Я понимаю, я всё понимаю, миленькая моя, но… — состроив жалобную мину, я заныла: — Поймите и вы меня! Я больше не могу! Он волочится за каждой юбкой, буквально за каждой! Он спит со своей секретаршей! Ну, молоденькие ещё ладно… Но эта старая шалава! Что он в ней нашёл? Не могу понять… Не могу больше…

Надо заплакать, срочно, но как? Я решила, что даже и без слёз будет выразительно, если я зажмурюсь, словно пытаюсь загнать слёзы обратно. Девушка вроде бы прониклась, но зашептала так же жалобно, как и я:

— Я очень вам сочувствую, очень, но поймите! Меня уволят, если вдруг кто-то узнает, что я проболталась!

— Не надо! Не надо ничего говорить! — жарко ответила я, прижимая руки к груди. — Я знаю, что это он! Он высокий жгучий брюнет с голубыми глазами! И его зовут Валерий Чернованов.

Девушка выдохнула с облегчением и помотала головой:

— Нет-нет, это не ваш муж. Этот постоялец светловолосый, не слишком высокий, и его имя не Валерий, а Андрей. Фамилия, правда, похожа, но не эта.

И я выдохнула с облегчением. Черников.

Прокрадываться на этаж, пытаться сделать снимки через окно и делать прочие глупости я не стала. Просто записала имя девушки, прочитанное на бейджике, сфотографировала джип с такого ракурса, чтобы было видно и номера, и название отеля, а потом побежала на метро. Доказательство любовной связи будет, если полиция допросит свидетеля и поставит обоих голубков перед фактом. Но пока — домой. И так Игорь там целый день один сидит.

Дома меня ожидал сюрприз. Я даже немного испугалась, услышав из кухни шкворчание масла на сковородке. И испугалась вполне себе правильно. Кухня была засрана до неузнаваемости. Стол посыпан тонким слоем муки… И не только стол, но и пол. Кое-где мука смешалась с пролитым растительным маслом, образовав липкое тесто, а ещё в муку было добавлено молоко. Надеюсь, сознательно, потому что мне уже захотелось кого-то убить. Чуть не поскользнувшись на разбитом яйце, я спросила у спины Игоря:

— Что ты тут делаешь, дорогой?

— Готовлю ужин, — сосредоточенно ответил он, переворачивая что-то на сковороде.

— На сколько персон, позволь узнать? — я усилием воли подавила смешок и достала веник с совком из-за холодильника.

— Для нас с тобой, малыш.

Он повернулся и огляделся. Выражение его лица стало похожим на Аришкино, когда она набезобразничает и обдумывает стратегию вранья, чтобы не наказали. А я принюхалась:

— Пахнет вкусно. Что это?

— Курица. У тебя была в морозилке… Ой, осторожно, тут грязно.

— Немножко, да, — я с усмешкой принялась заметать муку. — Ты не обращай внимания, продолжай, я очень голодная!

— Уже почти готово, — пробормотал Игорь, снова отворачиваясь к плите.

— Отлично, а пока давай убирать, а то в грязи я есть не буду.

Пока панированные куриные ляжки дожаривались на сковородке в соусе из сметаны и помидоров, я подмела пол, замыла его, а Игорь вытер стол и табуретку. Пыхтел при этом мой бывший рабовладелец так, будто грёб на галерах. Зато на чистеньком столе я быстро и красиво сервировала две тарелки, включила чайник, выложила хлеб. Игорь сел на диван, глядя на меня пытливо:

— Как там работа?

— Отработала, — я фыркнула. — Нина, конечно, стерва, но пахала она дай бог. А, и ещё я установила, где встречаются Черников и Борцова. В отеле «Амстердам».

— Да ты что?! И фотографии есть? — обрадованно спросил Игорь.

— Нету. Но есть фотка твоего джипа на фоне гостиницы. Подожди, сейчас покажу.

Но как только мы сели ужинать, раздался звонок в дверь. У меня даже сердце захолонуло, ведь никто не должен приходить! Если только мать не вернулась из клиники, но вроде Дятел уверил, что она так быстро не выпустится… А вдруг это за Игорем? Но никто не знает, что он здесь… На всякий случай пусть не высовывается.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Сказав ему, чтобы сидел тихо, я вышла в коридор. Звонок повторился — настойчивый и долгий. Да вечерний гость наглеет! Пришлось приоткрыть дверь, чтобы прекратить трезвон. И мне в лицо полетела горсть смятых денег. А потом я услышала голос Заи:

— Никогда не думала, что ты способна на такую гадость, Егорова!

Моя бывшая одноклассница орала на всё парадное, совершенно не смущаясь поздним часом. Она выглядела злой и презрительно щурила глаза, видимо, чтобы дать мне понять, какое я ничтожество.

— В этот раз ты победила, но я тебе советую отстать от меня на совсем! Просто забудь, что я существую! И никогда, запомни, больше никогда не смей открывать мои видео! Если не прекратишь, я напишу заяву в Роскомнадзор и в полицию, поняла?

— Зая, ты в себе? — только и смогла выдавить я. Было слишком смешно смотреть на гламурную Зайку, красную от гнева. Видно, Николай перешёл в наступление по всем фронтам, если она сразу прибежала возвращать мне доллары…

— Пока в себе! — фыркнула она. — Но выйду из себя, если ты ещё раз посмеешь тронуть меня или мои видео в интернете!

И, развернувшись на высоких каблуках, Зая бросилась по лестнице вниз.

Только тогда я позволила себе присесть и собрать с пола деньги, а также немножко похохотать. Смех вышел слегка истерическим, вкупе со всеми остальными событиями моей жизни, потом что я не могла остановиться. Даже закрыв дверь, продолжала смеяться, утирая выступившие слёзы, держась за рёбра, которые заболели от такого неосторожного с ними обращения. Игорь смотрел на меня подозрительно, хотя и с улыбкой. Но я понимала, что это просто отзеркаленный смех. Бросила деньги на стол, села, качая головой. Игорь спросил осторожно:

— Что это? Кто приходил?

— Прикинь, — всё ещё давясь от смеха, ответила я, — Зая, сучка такая, принесла то, что украла у меня в ту ночь!

— Деньги, которые я тебе дал? — удивился Игорь.

— Ну да, других-то у меня не было.

— В ней внезапно проснулась совесть? — недоверчиво хмыкнул он.

— Ага, аж два раза. Просто за неё хорошенько взялся один мой друг.

Я сдвинула деньги к стене и взяла вилку:

— Давай ужинать, а всё остальное потом. Слушай, твоя курица пахнет очень вкусно!

Потом мы ели, рассматривая взятые мною снимки, потягивая кефирчик из стаканов, потом мыли посуду, а после, когда я вышла из душа, Игорь взял меня за руку и отвёл в комнату.

— Ты не будешь спать на противном диванчике, и я тоже там спать отказываюсь.

И я расслабилась. Хватит упираться, никому, кроме себя, я не сделаю хуже.

Утро наступило слишком рано, слишком резко и вообще… Лучше бы оно не наступало, потому что спала я действительно очень хорошо. Настолько хорошо, что вставать не хотелось. Тем более, чтобы идти на работу в «Млечный путь»…

Но будильник прозвонил, Игорь зашевелился, обнимая меня с таким стоном, будто его сейчас поведут на казнь, а я решила пять минуточек понежиться в его горячих объятиях. Я уже нежилась этой ночью и гадала, когда же закончится запал жеребца в теле моего… уже не рабовладельца, а гостя. В результате пять минуточек вылились в полчаса жаркого утреннего секса, в симфонию стонов и тяжёлого возбуждённого и возбуждающего дыхания, в лёгкость на душе и приятно ноющих мышцах. Зато потом мне пришлось носиться жареным петухом: то в душ, то за чаем, то за косметикой. И я прокляла Заю, показавшую мне мир макияжа, именно за это, а не за то, что она обворовала меня. Ведь деньги отдала… А ещё надо позвонить Николаю и дать отмашку на преследование негодяйки. Простим на первый раз, хотя надо было вообще снести все её видосики.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Игорь сам заварил себе кофе, потому что руки у меня были заняты тушью, а потом сказал задумчиво:

— Мне нужна расписка, которую дала Нина Ирине. И я даже не представляю, как её заполучить.