Цена первой ночи (СИ) - Гринь Ульяна Игоревна

— Ты самая лучшая, малыш! Спасибо!

— Да ладно, — с усмешкой ответила я, освобождаясь и сбрасывая туфли. — Что теперь будешь делать?

— Что-что, оденусь и пойду в полицию, конечно! — с воодушевлением сказал Игорь. — Все те улики, которые мы собрали, должны меня полностью оправдать!

— Ну, тогда лети, мой орёл, — я помахала ему рукой, проходя в кухню. Черников будет меня искать, бедненький! Пусть поищет, телефон я оставила липовый, адрес тоже. Можно спокойно начинать работать шпионом… Ох нет, лучше не нужно. Вернусь в своё любимое кафе. Буду зарабатывать денюжку, раздавать долги, ждать своих девчонок из Германии.

— Малыш!

Игорь заглянул ко мне уже одетый и обутый. Сердце кольнуло какое-то странное чувство. Что-то случится. Наша трёхдневная идиллия закончилась. Он вернётся к себе, в свою жизнь, на свою фирму, и мне уже не будет там места… Или будет? Я не знала в этот момент, но мне стало страшно.

Лёгкие объятия согрели и немного утешили. Игорь зарылся носом в мои волосы и спросил на ухо:

— Ты же не обидишься, если я убегу прямо сейчас?

— Конечно, не обижусь, — соврала я, не моргнув глазом. — Иди, спасай свою репутацию!

— Я тебе позвоню, ладно?

Он торопливо поцеловал меня в висок и ушёл, хлопнув дверью. А я ответила в пустоту:

— Ну, позвони.

И включила чайник.

Заварив любимый чифирёк, я решила позвонить Катьке. Набрала номер, подтянула к себе поближе кружку и после трёх гудков услышала замученный голос:

— Алло?

И вопль — фирменный Аришкин вопль, от которого закладывало уши. Засмеялась:

— Походу, у вас всё хорошо?

— Нет, у нас всё плохо! — весело ответила Катька. — Мы играем в лошадок и всадников, и угадай, кто лошадка?

— Могу себе представить!

Моя сестра в качестве пони — незабываемая картинка! Хотелось бы мне это увидеть, но увы.

— Не забудь сделать селфи, — посоветовала я. — Что говорит врач?

— Пока всё отлично, мы восстанавливаемся после операции. Сердечко работает хорошо, Аришка даже лекарства пьёт без звука! Она такая умничка…

Катька запыхтела и сказала в сторону:

— Когда не сидит на моей спине!

— Моя всадница, — усмехнувшись, ответила я. — Дай поговорить!

В телефоне зашуршало, он даже, по-моему, упал, но мне в ухо ввинтился пронзительный голосок племянницы:

— Тётя Ю-ю-юба-а-а-а!

— Привет, солнышко! — улыбнулась я. — Как твоё здоровьичко?

— Халясё! Я езю на конике!

— А кто твой коник?

— Ма-а-ама! А исё дядя Коя тозе коник!

— А-а-а, это здорово! Ты же их ногами не подгоняешь, правда?

— Не-е-е, — хитренько протянула Аришка, — я их глазию по головке!

— Правильно, ласково, потихонечку! Хорошо кушаешь? Что ты кушала на обед?

— Куицку и иицка!

Ох ты ж… Переводчика надо нанимать для этой девчонки!

— Курочка и яичко — это вкусно!

— И йогут! С кубницкой!

— Кушай хорошо, солнышко! И слушай маму, скоро приедешь домой, мы с тобой будем играть и гулять!

— А де Лялиська?

— Лариска сидит в террариуме.

— Тиауме?

— Тер-ра-ри-у-ме! — повторила я. — Это клетка для ящерки.

— Хацю Лялиську.

— Скоро будешь и с ней играть!

— Ня маму.

И Аришка, видимо, сунув телефон Катьке, убежала кому-то восторженно рассказывать про «тиаум» и «Лялиську». Сестра фыркнула в трубку:

— Господи, ящерица эта… Тискает игрушку не переставая.

— Лариска хорошая, — раздался на заднем плане голос Николая. — И-и-иго-го-го!

— Угу, и дядя Коля, видимо, тоже хороший, — пробормотала я. Сестра помолчала, потом сказала тихо:

— Ну, бывают и симпатичнее, но ничего, да.

— Что, уже? — теперь и я фыркнула.

Голоса детей слегка притихли, и я поняла, что Катька отошла в сторону, наверное, в пустой коридор, потому что её голос прозвучал гулким эхом:

— А что, ты против?

— Ну, мы же вроде договаривались не заводить с жильцами любовь. Да и он женат, Кать.

— Он разводится. Кстати, должны прийти документы, ты смотрела в почтовом ящике?

— Посмотрю. Кать, я ничего не говорю, но ты уверена?

— Ай, отстань. А вдруг… Понимаешь, с ребёнком я особо никому не нужна… А Коля приехал аж в Германию, ну это же говорит о чём-то? Как ты думаешь?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Наверное, говорит, — усмехнулась я, отпивая глоток чая. — Ладно, молчу, молчу.

— А как там твой олигарх?

— Олигарх… олигаршит, — ответила. Мне совершенно не хотелось говорить об Игоре. Не сейчас. Пусть сначала уладит свои проблемы, а потом… Позвонит, и тогда буду думать о нашем возможном совместно будущем.

— Вы что, расстались?

— Пока не знаю. Ладно, Кать, я пойду в магазин схожу. Порошок стиральный кончился.

— Ну-ну, — неопределённо ответила сестра. Да, она знает меня, как облупленную, понимает, что мне не хочется говорить.

— Я тебя люблю, Катюх.

— И я тебя, — отозвалась она с улыбкой в голосе. — Всё будет хорошо.

— Это моя фраза.

Мне захотелось разреветься, уткнуться носом в её плечо, чтобы Катюха обняла меня, как раньше, чтобы гладила по волосам и говорила свои обычные глупости. Но она далеко, а я тут одна…

Игорь не позвонил.

Ни завтра, ни послезавтра. Я боролась с желанием набрать его номер, но весьма успешно подавляла глупый порыв. Работала, шила сумку, убирала на кухне. Да, устранила все следы пребывания Игоря в квартире. Особенно в Катькиной комнате. Незачем ей знать, что на её кровати мы занимались жарким разнузданным сексом. Да и мне стоит забыть об этом. Непросто, но я справлюсь.

Душу грело то, что я раздала полученные от Заи баксы на работе, закрыв свои долги там. Первым получил деньги мой босс. Всё-таки он пошёл на большие уступки и отпуск мне дал. Зато теперь я никому на работе не должна.

До приезда сестры с племяшкой я даже разгребла комнату матери. Самая грязь оттуда была уже вынесена, даже полы помыты, и я подозревала, что это дело рук Николая. Правда, спрашивать не стала. Захочет — расскажет. А потом, после нескольких дней колебаний, позвонила в клинику, справиться — как там мать.

Мне ответил приветливый голос девушки:

— Клиника «Зелёный бор», чем могу вам помочь?

— Доброе утро, у вас лечится моя мать, Егорова Анна Владимировна, я хотела узнать, можно ли с ней поговорить?

Наверное, втайне я надеялась, что мне откажут, и я с лёгкой душой отключусь — гештальт закроется. Но девушка мило ответила:

— Одну минуточку, кто-нибудь позовёт её, я переключаю вас на сестринский пост в пансионате.

В пансионате, надо же… «Зелёный бор»… Некоторым хорошо живётся. Я ждала несколько минут, пока в трубке зашуршит, завозится. А потом раздался хрипловатый голос матери:

— Алё?

— Привет, — с обречённостью висельника сказала я.

Она помолчала и осторожно ответила:

— Привет. Люба?

— Да.

— Я тебя не узнала, богатой будешь.

Да уж, конечно, как же узнать, когда в вечной пьянке…

— Я звоню узнать, как дела.

— Ну… Наверное, нормально.

— Наверное?

— Я не знаю. Тут неплохо.

Неплохо ей… Платная клиника, пансионат! Небось, ежедневный счёт на лечение минимум с четырьмя нулями! А ей неплохо.

— Как кормят?

— Четыре раза в день. И заставляют всё съесть, даже завтрак… Ты же знаешь, что я никогда не завтракаю.

Ну, ясен пень… Какой там завтрак, если при пробуждении опохмел пивом, а потом по новой водочка…

— Надо хорошо питаться, — я говорила, как робот, только чтобы что-нибудь сказать. — А врачи что говорят?

— Мне ничего не говорят, — мать замялась, потом вздохнула: — Пока только терапия какая-то. Чёта всё говорим, говорим, говорим…

— Терапия это хорошо.

— Да, я знаю.

Она замолчала, и я тоже не знала, что сказать. Потом подумала, что, может, стоит её навестить. Даже если не хочется, надо поговорить с лечащим врачом, с терапевтом, или кто там её наблюдает. Просто из уважения к Николаю, который задействовал свои связи. Надо поинтересоваться матерью. Даже если она никогда не интересовалась мною.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})