Ясень и яблоня, кн. 1: Ярость ночи - Елизавета Дворецкая

– Они попрятались от нас! – решил Ниамор. – Пойдем и поищем этих трусливых зайцев!

– Над крышами нет дыма! – заметил Бран. – Похоже, что там никого нет.

– Не может быть! – гневно воскликнул Арху сын Бранана, по прозвищу Победоносная Рука. – Никто не знал о нас! Нигде нас не замечали, и мы могли бы напасть на любой дом! Они должны быть здесь!

– Или это не Аскефьорд? – предположил Дойд сын Дойда. – Может, это покинутое место?

– Вот тут чистили рыбу, и всего день назад! – Лабрайд показал на кучку рыбьей чешуи и прочих отходов, которую кто-то вывалил из корзины почти у полосы прибоя. Чайки еще не успели все растащить. – Здесь есть люди.

– Что мы стоим, будто пустили корни в землю? – возмутился Ниамор. – Вперед, воины Оллатира! Я сам поищу, что есть в той усадьбе, а ты, Лабрайд, осмотри вон ту!

Лабрайд со своей дружиной двинулся к Устью Фьорда, а Ниамор повел людей к Бергелюнгу. Дойд сын Дойда остался охранять коракли, но это было напрасно – кроме нескольких чаек, никто к ним не проявлял ни малейшего внимания. Впрочем, остальным вождям повезло не больше. Ни в Устье Фьорда, ни в Бергелюнге они не нашли никого и ничего – если не считать скамей и спальных помостов, очагов с кучами углей и золы, пустых сундуков и глиняных горшков на посудных полках. Все, что представляло какую-то ценность, было увезено неизвестно кем и неизвестно куда.

– Гнусные собаки! – ревел Ниамор, оскорбленный в лучших чувствах. Коварство врага лишило его всего – и славы, и добычи, и он не мог с этим смириться. – Я разыщу их, хотя бы мне пришлось достать их из-под земли!

Не желая мириться с разочарованием, туалы постарались на совесть: перевернули все дома вверх дном, сдвинули с мест спальные помосты, переворошили и развеяли по двору сено из сараев – но все эти действенные меры ни к какому достойному итогу не привели. Враг бесследно исчез. Разгневанный Ниамор хотел поджечь постройки, но его удержали: и туалам ведь нужно где-то ночевать.

Единственной действительно ценной добычей оказались корабли. Для сухопутной поездки по Фьялленланду они, конечно, не требовались Торварду конунгу и потому оставались в Аскефьорде. И вот теперь пришельцы захватили прямо в сараях девятнадцать отличных кораблей, больших и поменьше. Среди них туалы узнавали те самые, на которых приходили к ним дружины Торварда конунга и которыми они не без тайной зависти любовались в устье Даны, отличные фьялленландские боевые корабли, лучшие в Морском Пути! Длиной от сорока до шестидесяти шагов, с дубовым килем из цельного бревна, что делало их гораздо крепче и надежнее туальских, эти корабли были настоящим сокровищем. Заостренные концы киля давали возможность легче скользить по волнам, дубовые мачты можно было поднимать или опускать. Хотя туалы, непривычные к морским боям, не могли в полной мере оценить эти преимущества, искусство и основательность постройки они оценили. Дубовые или ясеневые доски обшивки были для прочности оплетены еловыми корнями и проконопачены звериным волосом, изогнутые шпангоуты делались из естественно искривленных частей дерева, так что все вместе обеспечивало кораблям изумительную гибкость, поворотливость и притом надежность. Верхние бортовые доски украшала красивой резьбой, а передний штевень каждого из кораблей венчала искусно сделанная голова того или иного грозного зверя с костяными или металлическими вставками. Почти все были окрашены в разные цвета, полностью или частично, и каждый из них был неповторим, каждый казался живым, одухотворенным существом! Открывая двери корабельных сараев и замечая в полутьме высоко поднятую голову дракона с железными рогами, белозубую оскаленную морду волка или коня с медной гривой, туалы невольно издавали вопли ужаса, словно наткнулись на плененное чудовище. Каждый из фьялленландских кораблей мог вместить до сотни и даже более человек. Туалы пришли в восхищение, предвкушая, как приведут домой этих чудовищ, покорившихся их непобедимым рукам. Правда, многие опасались, что для управления этими драконами надо знать особые заклятья, но самоуверенность Ниамора не знала сомнений.

Однако только кораблей было маловато. Не встречая сопротивления, туалы рассыпались по всему Аскефьорду, добросовестно обшарили каждый дворик и каждую усадьбу. Но фьорд оказался слишком велик, чтобы его удалось толком осмотреть за один день, и в сумерках вожди с дружинами расположились на ночлег в захваченных усадьбах. Здешние дома вызывали у туалов почти такое же презрение, как корабли – восхищение. Разве могли они сравниться с их прекрасными каменными крепостями в несколько этажей, под защитой высоких каменных стен, за рвами, через которые так трудно пробраться по узкому мосту! Где огромные покои для пиров, отдельные помещения для хозяев, гостей и челяди?

В Аскефьорде же еще встречались старинные «длинные дома», стены которых были выложены из дикого камня на высоту человеческого роста, а дальше сразу начинались скаты крыши. Деревянные перегородки делили их на кладовку-спальню-кухню-хлев, и в иных из этих домов свиньи и коровы жили под одной крышей с людьми! Даже в больших богатых домах не имелось отдельных спален, и ночью челядь спала на лавках в гриднице, где вечером пировали воины, а днем женщины чесали шерсть. Гостевые дома, девичьи, кладовки и прочее были выстроены отдельно и соединялись с большим домом бревенчатыми переходами. В спальном покое широкие лежанки на высоких приступках, подальше от холодного земляного пола, были рассчитаны на троих-четверых, и в обязанности крайнего входило всю ночь подкладывать в очаг поленья. Правда, ему же было теплее всех. Только для хозяина и хозяйки имелся отдельный так называемый «спальный чулан», пристроенный к гриднице или просто отгороженный деревянной стенкой. Иного названия этот чулан и не заслуживал, потому что умещались там только лежанка, маленький очаг и пара сундуков. Туалы дивились неприхотливости фьяллей и незащищенности их домов, в которые те, однако, так охотно привозят заморскую добычу!

Ниамор сын Брана, как военный вождь, желал непременно занять усадьбу конунга, но никто не мог ему сказать, которая это. Поначалу Ниамор выбрал Висячую Скалу, как самую большую, потом прельстился Бергелюнгом, который был поновее прочих и получше украшен. Только уже в сумерках Финнлит Упрямый вспомнил, что фьялли будто бы говорили, что прямо в гриднице конунговой усадьбы растет ясень. Такой дом в Аскефьорде нашелся только один, и Ниамор с почетом занял Ясеневый Двор.

– Это что, вот сюда Торвард конунг хотел привести нашу фрию! – негодующе громыхал военный вождь, стоя над кроватью в здешнем спальном чулане, дверь которого открывалась прямо в кухню. – В эту грязную дыру, пригодную только для его рабынь!