Ясень и яблоня, кн. 1: Ярость ночи - Елизавета Дворецкая

– Великолепен остров Туаль, с зелеными берегами, и хрустальные струи омывают его на заре, блестящие, подобно золоту…

– Тьфу, тролль чокнутый! Ты по-людски говорить можешь? Надо же было так надраться!

– Это туалы! – К Фреймару подошел Ингимар, держащий в руках блестящий бронзовый шлем с фигуркой позолоченного вепря. – Смотри, оружие и щиты – все, как наши рассказывали. Они.

– Но почему? – Фреймар ничего не понимал. – Туалы? Чего они у нас забыли?

– Ты у меня спрашиваешь? Лучше у него спроси.

– Ради какого тролля вы к нам явились? – Фреймар снова склонился над лежащим Арху, который даже не пытался подняться.

– Фрия Эрхина повелела: пусть ответит за оскорбление тот, кто посмел непочтительно обойтись с ней.

– Фрия Эрхина! – Ингимар свистнул и выпустил из рук туальский шлем. – Это к которой он сватался!

– Ты что же, сволочь, о свадьбе договариваться приехал? – Фреймар ярл взял Арху за грудь и сильно тряхнул, но тот только мотнул головой в ответ на такое непочтительное обращение.

Братья посмотрели друг на друга: младший изумленно, старший досадливо.

– Она обещала дать ответ к Празднику Дис! – вспомнил Ингимар. – И это что же, – он пнул сапогом один из туальских мечей на полу, – ее ответ и есть?

– Гнев Богини освятил Красное Копье в мощной длани Вождя-Вепря… – полупьяно бормотал Арху.

– Давай, выноси! – как о бревнах, распорядился Фреймар и взмахом руки обвел всех лежащих, еще живых и уже мертвых. Ему все стало ясно, и выход он видел только один. – Они ночью без сил. Мы их всех и прикончим.

Беспомощных рыжекудрых здоровяков вытаскивали из дома к площадке над обрывом, где для света разложили костер, и отрубали головы, словно телятам. Брать туалов в плен не было смысла: днем с таким рабом не совладаешь, а ночью от него никакого толка. Хирдманам такая работа не нравилась, но работники и бонды, зарясь на золотые цепи и бронзовое снаряжение пленных, быстро справились с делом. Обысканные тела сбрасывали в море, для надежности засунув под одежду по увесистому камню.

Светловолосые Хродмаринги, одинаково мрачные, наблюдали за этим со стороны. Они понимали, что иного способа обезопасить себя от врагов нет, но убийство беспомощных пленных казалось отвратительно. Однако ведь туалы не считали бесчестным напасть на людей, которые при свете дня были беспомощны перед ними!

– А знаешь, приятно все-таки было ломать ворота Асвальда ярла! – попытался пошутить Ингимар. – Прямо хочется сказать им спасибо, что дали такую возможность!

– Был бы с нами Торбранд конунг! – с неутолимой тоской отвечал Фреймар.

– Он с нами! – ответил ему брат и многозначительно показал в темное небо. – Ему оттуда все теперь видно!

Зная, что у туалов в обычае отрезать головы поверженным врагам и показывать их в доказательство своей доблести, Фреймар приказал выложить их головы цепью на площадке причала, для устрашения тех, кто вернется сюда с гор. В тот же день братья Хродмаринги со своей приободрившейся и отлично вооружившейся за счет добычи дружиной пошли следом за Лабрайдом Неустрашимым и Ройгом Сокрушителем. Теперь, когда слухи о беспомощности туалов ночью подтвердились, сорок два фьялля не боялись встретиться с двухсотенной дружиной. Главным было избежать встречи с ней при свете дня.

Третьей по счету ночью беглецам из Аскефьорда не удалось как следует поспать: пользуясь тем, что темнота давала безопасность, они передохнули от сумерек до полуночи, а потом продолжали путь, чтобы уйти от преследователей как можно дальше. Перед Черными горами леса и даже чахлые сосновые рощицы кончились, со всех сторон простирались только гладкие каменистые склоны, на которых не имелось ни дорог, ни тропинок. Зато и следов на камне не оставалось никаких. Начав путь вместе, теперь беглецы рассеялись, и каждая семья сама искала себе укрытие. Люди забивались в лощинки и пещерки, стараясь укрыться в тень камней, и теперь им оставалось только ждать и надеяться, что их не найдут.

Домочадцы усадьбы Дымная Гора на третий день добрались до Черных гор. Их было четырнадцать человек взрослых и трое детей. Волокуши уже бросили, оставив только необходимые съестные припасы и несколько одеял. На освободившихся лошадей женщины сели верхом, по две на каждую. Сэла с Хильделинд посадили между собой на лошадь Снюрри, семилетнего сына служанки Эйке, которая сама шла пешком, неся на плечах мешок со съестными припасами. Было ясно, что в ближайшее время лошадей придется отпустить: в этих местах они не найдут себе ни клочка травы. Немногочисленное серебро и другие вещи поценнее Аринлейв зарыл в кучу палых листьев под корнями одной из последних толстых сосен; всем хотелось надеяться, что потом он сумеет найти это место.

Ниамор сын Брана со своей дружиной теперь, когда тропинки кончились, сбился со следа и шел наугад. Он тоже разделили свою дружину на отряды человек по десять, и эти отряды рассеялись широкой цепью по предгорьям, время от времени трубя в рог, чтобы обозначить свое местонахождение. Ниамор строго наказал им не расходиться слишком далеко, чтобы к ночи можно было снова собраться вместе, под защиту «колдовского облака». Слыша за собой, по сторонам от себя и иной раз даже впереди эти трубные звуки, беглецы приходили в ужас, чувствуя, что им нет спасения. Они теперь даже не знали, в какую сторону бежать, и осторожно пробирались по лощинам, стараясь держаться в тени.

– Что мы будем делать, отец? – вполголоса причитала фру Хильдирид, с испугом оглядываясь за пригорок, из-за которого трубил чужой рог. – Куда нам деваться?

– Тут же Черные горы! – с отчаянием вторила ей невестка фру Альдис. – Там бергбуры! Куда мы идем?

– Перестань, мать! – с непривычной суровостью отвечал ей Аринлейв. – Туалы тебе больше нравятся? Бергбуры все-таки свои, привычные, почти родные…

– Скажешь тоже! – отозвалась Борглинда. – Родные! Зря мы отстали от Эрнольва ярла!

– Чем меньше нас, тем легче спрятаться! И Эрнольв ярл тут не поможет! Драться с ними бессмысленно, иначе он бы уже давно… Надо бежать!

Говоря это, Аринлейв вспомнил, что сказал ему Эрнольв ярл во время торопливого полуночного прощания. Он сказал: «Непобедимых не бывает. Если о ком-то говорят, что он непобедим, это значит, что победить его трудно. Но можно. Имей в виду, если что». Аринлейв знал, о каком таком «что» говорил Эрнольв ярл. На поясе у него был меч, за спиной в петле – копье, и он намеревался попробовать при случае, так ли уж непробиваемы бронзовые шкуры рыжеволосых пришельцев. Пусть и при свете дня.

Но что ходить пешком они умели, не внушало сомнений. Беглецы, измученные, озябшие, невыспавшиеся, на утомленных, кое-как кормленных лошадях передвигались не так уж и быстро, и туалы, закаленные и выносливые, подкреплявшие силы припасами, которые как нарочно были оставлены беглецами на их пути, быстро их настигали. Едва миновал полдень, как стало ясно, что вот-вот придется столкнуться с погоней: сразу два рога трубили по сторонам, а один настигал сзади. Впереди же лежали Черные горы – почти голые, только кое-где прикрытые лишайником и чахлым можжевельником. Медные рог гудел, как рев голодного чудовища, и женщины плакали от страха и жались друг к другу, как будто это могло их защитить.