Иди через темный лес. Вслед за змеями - Джезебел Морган

таких огромных, что едва помещались в ладони. Они тянули к земле ветви с крупными, очень жесткими листьями удивительного серебристого цвета, как у тополя.

Я любовалась затаив дыхание, но все время стараясь забиться в тень. В лесу царила хмурая, затяжная осень, но здесь сияло жаркое лето, яростное и обжигающее. Цветы благоухали так, что от смешения ароматов свербело в носу, их яркая, вызывающая красота бросалась в глаза. По привычке я присматривалась, искала подвох, но не находила.

Золотая царица была прекрасна, особенно по сравнению с сестрами. Ее лицо дышало свежестью и молодостью, на щеках играл румянец, а волосы, заплетенные в толстые, тугие косы, мягко блестели.

Все это благоденствие настораживало меня еще больше. Чем ярче блестит наживка, тем острее будет крючок.

– Вы можете называть меня Василисой Премудрой, – открыто глядя нам в глаза, сказала царица. Это было первое имя, услышанное мной в Навьем царстве. – Я достаточно сильна, чтобы не скрывать имени. От вас, впрочем, я назваться не требую. Понимаю: скрытые имена – ваша единственная защита.

– Я… эээ… да, спасибо, – пробормотала я, потупившись. Глядеть на Василису было больно – она ослепляла. Даже сидя на лавке с вышиванием в руках, она умудрялась одаривать нас высокомерными взглядами. Лучше смотреть на ее руки. У нее были тонкие, очень изящные пальцы, как у арфистки. Золотая игла постоянно ловила солнечные лучи, блестела в белых пальцах огненным росчерком, оставляя на полотне алые цветы.

Я сморгнула навернувшиеся слезы, отвела взгляд. Самым краем глаза я заметила алые пятна на лилейно-белых ладонях царицы. Сначала решила, что это не более чем тень от вышивки, но быстро сообразила: Василиса вышивает нитками, смоченными в собственной крови. Какое же колдовство творит царица, что даже пальцев собственных не жалеет?

– Я Соколица, – прозвище соскользнуло с губ легко, став незаметно мне ближе родного имени. Оно и злило меня, и придавало сил, напоминало о беззлобном смехе Яги, о ее издевке: соколица – да вслед за соколом. – Это мой спутник и защитник, волк. Я пришла просить о помощи.

– Вижу, – степенно кивнула Василиса, глядя на меня с зоологическим интересом. – Яд нежити тебя насквозь пропитал, сама медленно нежитью становишься. Не будь ты живой, я с большим удовольствием проследила бы обращение до конца. Да и пригодилась бы мне послушная безлицая тварь.

Я недовольно фыркнула, скрывая страх. Пожалуй, в цинизме царицы не было ничего удивительного, к тому же я чувствовала, что она скорее проверяет нас, провоцирует. Сильнее меня удивило, что она разгадала, что мы живые. Неужели после черных вод действие ритуала Яги прекратилось?

Василиса читала мои мысли как открытую книгу:

– Соколица, запомни: я не слабее Яги. И уж увидеть среди нежити живых мне не составляет труда. Нет, я вас не выдам. Да, я вам помогу. Еще вопросы? Если вам больше нечего мне пока сказать, то слуги проводят вас в ваши покои. Тебе, Соколица, лучше избегать солнца, пока превращение в нежить не будет обращено вспять.

Сияющий сад мы покидали в молчании. Высокомерие царицы не задевало – чего еще ждать от могучей колдуньи, способной помериться силой с самой Ягой? Но вот ее речь… резкие, хлесткие фразы били наотмашь, и привычнее их было бы слышать в моем времени – времени стекла и бетона, а не среди деревянных теремов и яблочных садов.

Нам выделили целое крыло – похоже, царица уважала чужое право на личное пространство. Служанки принесли нам чистую одежду и еду и бесшумно удалились. Они не выглядели зашуганными, как в медном или серебряном царстве, и служили царице отнюдь не из страха.

Волк новую одежду проигнорировал, остался в шкурах.

– Сроднился я с ними, – немного застенчиво пояснил он, когда в маленькой общей зале я жадно глотала пирожки с молоком. – Второй кожей стали. Да и без них не смогу волком обернуться.

– А это слишком полезный навык, – согласно кивнула я. В отличие от названого брата, я не стала пренебрегать возможностью сменить грязную, изодранную одежду. Увы, пока мне предложили только нижнюю рубаху, длинную, расшитую по подолу угловатым узором, и несколько сарафанов, отличающихся лишь цветом и вышивкой. Я схватила первый попавшийся и надеялась позже сменить его на привычную мужскую одежду. Дольше возилась с амулетами Яги – браслеты и пояс снять так и не удалось, пришлось старую одежду срезать по частям и вытаскивать из-под украшений. Теперь их скрывала нижняя рубаха, неудобная и путающаяся в ногах. В ней даже за пазуху ничего не спрятать! Правда, и прятать уже было нечего. Перо пропало, и я так и не могла вспомнить, когда. Думать о том, как же мне без него искать Финиста, было тяжело и тревожно.

– Куда делся охотник… – Я задумчиво вздохнула, отодвигаясь подальше от окна и стараясь забиться поглубже в тень. Волк только пожал плечами. Его исчезновение нашего провожатого совсем не печалило.

Я даже не могла сказать, когда точно охотник решил нас покинуть. В терем царицы мы шли все вместе, вслед за блеклой служанкой. Я даже успела пожаловаться ему, что мне невыносимо жарко, но вот вспомнить, что он ответил, не получалось. Но отвечал точно!

Я нахмурилась, покосилась на волка, но тот только равнодушно пожал плечами. Мол, раз тебе эта загадка интересна, сама и разгадывай. Вздохнув, я прикрыла глаза, пытаясь восстановить в памяти цепь событий. Получалось на удивление легко, вот только охотник из нее все время выпадал. Если бы я не убеждала себя, что еще у пруда он был с нами, то уверилась бы, что из черных вод он не вышел.

А если вспоминать не самого охотника, а копье, которое дала ему водяница? Его я точно помню лежащим у пруда! И даже какое-то время помню его глухое постукивание по неровной брусчатке. А потом я словно забыла о нем, перестала обращать внимание на звук, увлеченная своими переживаниями.

И охотник исчез. Что ж, хочется надеяться, что по своей воле, даже если навсегда.

Ближе к вечеру, когда закатное солнце окрасило деревянные стены в зловещий красный цвет, к нам заглянула одна из служанок. Теперь я точно была уверена, что она не человек – слишком тихая, покорная, не испытывающая ни страха, ни робости девушка терпеливо ждала, пока мы доедим и соберемся. Я спешно запихивала в рот очередной пирожок, на этот раз с мясом, но сытости не чувствовала – наоборот, в животе только громче урчало. Тем более рядом был волк – запах псины от его шкур, от которого раньше