Иди через темный лес. Вслед за змеями - Джезебел Морган
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Соколица? Ты в порядке?
Стоило ему заговорить, как тварь пронзительно завизжала (я и не знала, что у меня настолько мощный голос!) и, выставив вперед скрюченные пальцы, рванулась к шее волка. Каким-то чудом ему удалось увернуться.
– Сестрица, это же я! Что с тобой?!
Он никак не мог понять, что в моем теле уже угнездилась нежить. Вместо того чтобы бить на поражение, он уворачивался и взывал к разуму, не пытаясь хотя бы убежать. Тварь же становилась сильнее, привыкая к телу. Она перестала путаться в конечностях, одним резким движением разодрала подол сарафана, чтобы облегчить себе движение.
Я все же была привязана к телу. Пока двигалось оно, двигалась и моя точка обзора, словно я, как фея в бутылке, была подвешена точно перед левым плечом твари. И когда она повалила волка, прижав его к полу, каким-то чудом мне удалось сдержать ее, обездвижить.
– Соколица! Прекрати это! – прохрипел волк, с надеждой вглядываясь в светящиеся глаза твари. Та только щелкала зубами, словно между ними вдруг выросла стеклянная стена, в которую тварь уперлась лбом. Волк наконец сообразил, что в моем теле хозяйничает постороннее существо, и, поднатужившись, выкрикнул несколько слов на гортанном наречии.
Наконец-то я смогла двигаться самостоятельно, что-то делать, а не только наблюдать! Я ветром бросилась в лицо твари, сшибла ее с волка, швырнула к столу. Конечно, мне было безумно жаль свое тело, но его спасти уже было нельзя, а волка – можно! И когда тварь поднялась, перевернув стол и с грохотом обрушив все бутылки, ларцы и горшки, стоявшие на нем, я повисла на ней, удерживая на месте. Я ощущала даже не собственное тело, нет, а такого же нематериального, как и я, духа. И пока я держала его, он не мог управлять моим телом.
Даже обездвиженная, тварь шипела, не чувствуя ни боли, ни страха. Не знаю, хватило бы у меня сил удерживать ее и дальше – все-таки сражение с ней выматывало так, словно я ощущала всю усталость и боль моего тела, – но тут хлопнула дверь, и в комнату словно жар-птицу внесли.
На этот раз свет меня не слепил. У меня не было глаз, для которых настолько яркое полыхание пламени было бы губительным, и я могла сквозь яростный сияющий ореол разглядеть высокий статный силуэт царицы. А вот тварь взвыла и притихла, закрывая лицо руками, даже все еще распластанный на полу волк прикрыл глаза.
Василиса оглядела разгромленные покои и удрученно вздохнула:
– Что ж, могло быть и хуже.
Волк тяжело поднялся с пола, растер шею и уставился на нее тяжелым звериным взглядом.
– Ты знала? Знала и не предупредила? И ничего не сделала?
Она только устало вздохнула.
– Нет. Такое предсказать невозможно. Лес полон духов, голодных до живого тепла. И пустое тело для них – и одежка, и угощение. Мое царство надежно защищено от них, ни один не проникнет сквозь границу… Но вы не пересекали ее, пришли водяными путями, и мое чародейство не смогло уничтожить того, кто следовал за вами след в след. – Василиса поморщилась и взмахом руки усыпила визжащую тварь. Тело обмякло, черты лица разгладились, перестав напоминать маску демона. – Теперь придется изгонять дух из ее тела до полнолуния, иначе душа Соколицы не сможет вернуться и погибнет.
Царица обращалась к волку, но смотрела на меня – не на тело, нет, на мой дух. И я чувствовала ее сияющий взгляд, способный согреть, словно солнце. Или испепелить.
– Но изгонять его придется тебе. Я могу только убить духа – но вместе с телом.
– Но я не могу, – хрипло выдохнул волк, сжимая кулаки.
– Не можешь? Я вижу ясно: ты способен говорить с духами, ты… как это называет твой народ… шаман. Духи слушают тебя и танцуют под твой бубен.
– Я не шаман! – вызверился волк, сжимаясь, словно в ожидании удара. – И бубна у меня нет!
– Разве? – усмехнулась Василиса, прикладывая ладонь к груди волка. – Ты можешь думать что угодно, но я вижу, что древнее таинство уже прорастает в тебе и скоро вырвется на волю.
– Я. Не. Шаман. – Волк упрямо мотнул головой, отшатываясь от царицы.
– Значит, придется стать, если хочешь спасти Соколицу. Духи – не по моей части, – отрезала она, выходя из разгромленных покоев. Крикнула уже слугам: – Мамки-няньки, приберитесь здесь! Да, и отнесите тело в гостевые покои!
Бледные безмолвные служанки поспешили исполнить волю золотой царицы, засуетились, сгребая осколки в кучу. Волк беспомощно смотрел, как худая девочка-тростиночка с волосами, прикрытыми длинным платком, взваливает мое тело на плечи и уносит в темноту коридора.
Царица ушла, потухло ее золотое пламя, ослепляющее, но не обжигающее. После него темнота навалилась плотным покрывалом, очертания вещей смазались, только лунные блики скользили по пузатым бокам уцелевших бутылей. Волк бессильно вздохнул и еле поплелся за служанкой, унесшей мое тело. Он шел тяжело, постоянно покашливая и опираясь о стену: ему бой с тварью дался не так легко, как показалось мне со стороны. Я парила рядом с ним, желая сберечь и поддержать, поделиться силами. От моего сочувствия даже воздух потрескивал.
Наша горница была обставлена гораздо беднее царских покоев, но и духу громить тут нечего. На одной из кроватей лежало мое тело, бережно связанное по рукам и ногам.
– Прости, – тихо прошептал волк, устраиваясь в изножье кровати. – Я не смогу помочь. Не смогу. Я не шаман, я не справлюсь.
– Справишься, – шепнула я, даже не надеясь, что он услышит, но волк дернулся, завертел головой по сторонам, словно пытаясь определить, откуда исходил звук.
– Сестрица? – с надеждой шепнул он, сжимая трясущиеся кулаки. – Ты здесь, сестрица?
– Да. – На этот раз я старалась говорить громче, и волк просиял, повернувшись ко мне.
– Я даже вижу тебя… но как?
Выражать эмоции, толком не имея ни голоса, ни мимики, сложно, но я справилась.
– Не знаю, но это не важно. – Я постаралась донести до волка свою веру в него. – Ты уже призывал духов, вспомни! Когда птицы растерзали серебряную княгиню, разве не на твой зов пришли духи?
– Разве не на мой зов, – медленно и горько выдохнул волк, едва сдерживая слезы, – духи не пришли на болото?
– Хуже уже не будет.
– Я все равно не справлюсь. Лучше искать другой путь. Утром я уговорю царицу.
Я обернулась к своему телу. Сейчас, когда злобный дух
