СБОРНИК СТАТЕЙ ПО ИСТОЛКОВАТЕЛЬНОМУ И НАЗИДАТЕЛЬНОМУ ЧТЕНИЮ ДЕЯНИЙ СВЯТЫХ АПОСТОЛОВ - Матвей Барсов

Единственный разум со всеми своими силами так уклонился от подлежащей ему и единой на потребу цели, что почти по рвению противится истине, покоряется же неправде (Рим.2, 8), и что самое понятие о Боге, в заключении его превратного умствования, превращается в невежество, даже до изменения славы Божией во образе тленна человека, и птиц, и четвероног, и гад (Рим, 1, 23). Несмотря на то, что из созерцания природы и св. Писания легко можно познать, что есть Бог, и какие обязанности человека в отношении к Нему, естественный разум нередко ослабляет силу своих суждений нечистыми сомнениями, при которых самая совесть, поставленная судьею всех человеческих действий, колеблется и теряет правоту свою. Так, вместо того, чтобы блуждающего по распутиям мира сего возвать на путь правый, совесть своим неблаговременным молчанием способствует только к вящему умножению беззаконий и к усугублению невежества; вместо того, чтобы обвинить разум в неправоте суждений и в дерзком лжемудровании, она нередко соглашается на оправдания его и часто с таким усилием и даже с борьбою против истины, что различные виды худых поступков не приписывает ожесточению неистового человека, но премудрому Виновнику всех благ Богу.

При таковом молчании совести и слепоте разума естественный человек, если когда и слышит глас Господа, повелевающий ему хотя несколько попещися о жалкой судьбе своей, то он отвращает от него слух свой, и, как бы всем изобилующий, презирает все средства благодати к соединению с Господом. Сверх того, если кто иногда и остановится на священной мысли о своем несовершенстве, если живое представление слабости естественного человека займет кого-либо, если сильное и поразительное ощущение гласа Божественного воззовет на путь правый — то совесть, обремененная житейскими попечениями, разум, являющийся с превратными суждениями, воображение, со своими очаровательными представлениями — не дают ему времени посмотреть на утрату своего блаженства, но с беспрестанным усилием побуждают его к крайнему ожесточению, а через оное ускоряют совершенную погибель.

Вот каково состояние естественного человека и вот видимая слабость и ощутительная слепота разума, не озаренного светом Божественной благодати.

Но, если обратить внимание на свойство действий и желаний воли человеческой, руководствующейся только естественными побуждениями, без содействия благодати, то и в ней столько же, или еще более, усмотрим несовершенств, нежели сколько в естественном разуме.

Воля в естественном человеке, долженствующая быть источником всех благих желаний, является исходищем всех зол. Со времени падения явились в человеке, как три составные части, три противоборствующие воле Божественной похоти: похоть плоти, похоть очес и гордость житейская (I Иоан. 2, 16), которые с продолжением времени так усилились в нем, что он в духовном своем состоянии соделался плотью, враждующей на Бога, — плотью, которая тройственною силою похотения прекратила в нем чистое и живое дыхание любви к Вдохнувшему в него дыхание жизни.

Похоть плоти так занимает все мысли и желания человека естественного, что нередко самое сердце его приводит в состояние бесчувствия, и, не помышляя о том, что тело его есть жилище Духа Святого, решается на всякую скверну и нечистоту, притом с таким ущербом в силах душевных и телесных, что, расточив все земное и небесное наследие, уже теряет способность и возможность победить самого себя.

Суетные заботы о попечении мира сего часто останавливают благое стремление духа, так что в то время, как неповрежденная совесть показывает еще грешнику открытые пути ко спасению, а Божественная благодать различными средствами возбуждает его от сна греховного, мир, со всеми своими прелестями и очарованиями, восстав против своего отшельника, преклоняет его под иго собственного владычества, и, возбуждая в свою очередь в его сердце, растленном по естеству, различные чувственные похотения, довершает, наконец, над ним победу свою. Ибо сии похотения, заключив слабый и немощный дух его в пределах бренной плоти, делают его совершенно неспособным к парению в горняя. Они до того простирают над ним насильственную власть свою, что, вытеснив из сердца его все святое и Божественное, часто делают его непроницаемым для самого огня Божественной любви, имущей согреть и оплодотворить безводную пустыню сердца нашего.

Наконец, гордость житейская, сие семя сатанинское, еще со времени прародителей зароненное и вкоренившееся в сердце человеческом, произращая мало-помалу непотребные терния, беспрестанно заглушает возникающее жито правды, и не дает места действию благодати. Малое и ничтожное творение — человек, упоенный гордостью, часто, при самом падении, не сознает себя падшим, и, пытаясь суетною надеждою, при всех своих слабостях, рано или поздно возвратить потерянное блаженство, нередко доходит до такого самозабвения, что даже мечтает взойти на небо и выше звезд небесных утвердить престол своего благополучия, не обращая внимания на то, что под ногами его уже разверста алчная бездна, готовая поглотить его со всеми безрассудными надеждами и беззакониями.

Итак, все, что только Троичным советом Предвечного ни дано человеку в отличие от прочих тварей, в короткое время разрушено и уничтожено тройственною силою похотения, обитающего в нас доныне, и если бы, по ходатайству Иисуса Христа, благодать Божественная, всегда немощное врачующая и оскудевающее восполняющая, своею всемогущею силою не способствовала нам в немощах наших и не очищала беззаконий наших — то Дух Божий не имел бы пребывать во всех человецех: зане суть плоть (Быт. 6, 3).

Посему все наше утешение и все упование о спасении заключается в содействии нам всемощной благодати Божией. Она-то есть надежнейший руководитель, ведущий нас к живому и вечному; ее только святым огнем сожигается в нас все нечистое и скверное и возжигается свет разума и благочестия, свет славы Божией, сиявшей некогда, яко полудне, в душе человека, созданного по образу Божию. Божественные Апостолы, когда исполнились Духа Святого, испытали на себе все действия благодати. Ибо, получив дар языков, соделались премудрыми, чудотворцами, прозорливцами, во всем сильными и неустрашимыми, и столь славными по всей вселенной, что, будучи рыбарями и ненаученными человеческой премудрости, проповедовали слово Божие с толикою мудростью и успехом, что самые ученые и мудрые книжники не могли противустати их мудрости и Духу, имже глаголаху (Деян. 6, 9), (Собр. Слов и бесед, ч. 1, стр. 252).

О необходимости для христианина возгревать в себе дары благодати и о средствах к тому

Павла, Архиепископа Казанского.

Самый сильный пламень вещественный погасает, когда не встречает сродной ему пищи — сгораемого вещества, а тем больше, когда стараются погасить его веществами, останавливающими его распространение и усиление. Напротив, и слабая искра разгорается в сильный пламень, когда ей дают сродную пищу — горючее вещество. Дерево, сено, солома (1 Кор. 3, 12), если огонь находит их в обилии, обращают в сильный пламень искру; вода, земля погашают и разлившийся на необъятное пространство пламень. Подобному же закону подчинено и угасание или возгревание в нас благодатного огня, — того благодатного дара, который каждому из нас даровав Господом для попаления в нас терния грехов наших, для озарения нашего ума светом истины и для очищения нашего духа и тела, подобно очищенному огнем сребру и злату. При пище обильной дар Божий возгревается; при недостатке ее дух благодатный угасает. Потому для возгревания его мы должны в обилии питать его сродною пищею. Какою же пищею? Род ее определяется самым существом и свойствами даров Духа Святого, в нас живущих. Нам дарован от Господа дух премудрости и разума,  — и мы будем давать сему духу сродную пищу, полагать твердые основания, верные залоги для его развития, усиления и возвышения, когда будем обогащать себя разнообразными познаниями, и особенно приобретать ясные и основательные знания в учении Христовом. Знания сии, если только будут благоприятствовать тому и другие условия, будут постоянно возбуждать, поддерживать и питать возвышенную умственную деятельность нашего духа, а через нее и деятельность благодатной силы, и таким образом соединять и благодать, и свободу нашу для совокупной, непрерывной деятельности во благо наше, содействовать умудрению нас во спасение. Нам дарован дух совета и крепости для царственно-мудрого и царственно-твердого управления своими силами душевными и телесными, — и мы будем давать сему духу сродную пищу, полагать твердое основание для его усиления, укрепления, когда с надлежащею основательностью будем изучать и постоянно помнить возвышенные правила, определяющие христианскую жизнь; в сих правилах и наш дух, и присущая нам благодатная сила будут иметь и постоянные побуждения, и постоянное руководство к спасительной деятельности. Нам дарован дух благочестия и страха Божия для благоговейного служения Богу, для постоянного хождения во страхе Божием, и мы будем давать твердую и обильную пищу сему духу, полагать верные залоги для его развития и укрепления, когда будем постоянно яснее и яснее изучать основания и истинный характер благочестия, познавать величие, всемогущество, благость Творца, великие и спасительные дела Его, а наше — ничтожество, недостоинство. Вот та пища духовная, которою мы должны возгревать живущие в нас дары Божий: это — спасительные знания. Но как скоро дух человека служит вместилищем только суетных, неустойчивых, как вода, знаний и мнений; как скоро он предан земным, подобно земле, давящим своею тяжестью дух, заботам, попечениям и стремлениям: тогда человек, естественно, не возгревает, а угашает в себе Духа Божия.