Суицидология: Прошлое и настоящее: Проблема самоубийства в трудах философов, социологов, психотерапевтов и в художественных текстах - Александр Моховиков

В молодости воздержанный, умеренный и вполне трезвый, Людвиг II начал объедаться и много пить вина. Любимым его напитком было шампанское, смешанное с рейнвейном и с каплями фиалкового эфирного масла.

В последнее время Людвиг переносил только низшую прислугу. Однажды у короля явилась особенная привязанность и расположение к кавалеристам его охоты. Они введены были во дворец и служили ему. Но этот каприз длился недолго, и кавалеристы скоро были изгнаны. Один из приближенных короля должен был в течение нескольких недель являться к королю с маской на лице, так как повелитель не выносил его лица. Другой служитель должен был являться к королю с черной печатью на лбу как знак его глупости, ибо, по мнению короля, в его голове было не все в порядке. Многие приказания король давал сквозь двери, и подчиненные в знак понимания и готовности исполнения воли повелителя должны были ответить стуком в дверь.

Если Людвигу приходила в голову какая-нибудь мысль, он немедленно должен был выполнить ее. Так, вычитав что-либо о какой-нибудь замечательной постройке, он немедленно снаряжал поезд и отправлялся туда. Однажды он узнал, что в Вене давалась опера, в которой выведена была мадам де Помпадур. Людвиг приказал доставить партитуру оперы, во что бы то ни стало, хотя ни автор, ни директор театра не желали ему дать ее. Пришлось нанять стенографа и таким образом добыть партитуру.

Король очень любил путешествовать в Париж, Вену и в другие города. Часто он совершал эти путешествия, не выходя из дворца. Для этого он спускался в манеж и садился на коня. После получасовой езды появлялся переодетый кондуктором конюх и объявлял о приезде на ту или другую станцию.

Наряду с этим Людвиг II страдал страшными головными болями, особенно в затылке и часто прибегал к помощи льда. Много также проглотил король хлоралгидрата, желая избавиться от упорных бессонниц. Бывали случаи, что у Людвига наступали приступы мускульного бешенства: он скакал, плясал, прыгал, рвал на себе волосы и бороду; другой раз он, напротив, оцепеневал и стоял часами неподвижно на месте. К этому присоединились иллюзии и галлюцинации. Король слышал голоса и видел видения. Во время снега и мороза ему казалось, что он стоит у берега моря. Король кланялся деревьям и кустам, снимал шляпу перед кустарником и заставлял приближенных преклоняться перед статуей, принимая ее за Марию-Антуанетту. Король часто видел перед собою ножи и другие устрашающие предметы, иногда он заставлял прислугу поднимать воображаемые предметы с пола. Полная невозможность для прислуги исполнить приказание короля принималась последним за обман, нежелание исполнить его волю и злоумышленность. Все это нередко весьма возбуждало короля и вызывало с его стороны бурные приступы гнева, выражавшиеся в резком и жестоком обращении с подданными. Такие же фантазии были и в области архитектуры. Людвиг II имел особенную страсть к роскошнейшим постройкам, а особенно к необыкновенно богатой и блестящей обстановке и убранству. Целый ряд изящнейших дворцов, выстроенных Людвигом, служит лучшим тому доказательством. Особенною роскошью и дороговизною отличался Химский дворец, представлявший в миниатюре Версаль. Для точного воспроизведения этого богатейшего дворца Людвиг неоднократно строго инкогнито ездил в Париж. Богатейшие, роскошнейшие и изящнейшие залы дворцов были залиты массой света, и в этих-то залах в обществе образов своей фантазии разгуливал Людвиг II.

Неоднократные напоминания министров о том, что денег на постройки нет, что государство входит в долги, что государство может пострадать, нисколько не удерживали короля от дальнейших затрат и построек. Когда же министр уже слишком приставал к королю, то король лично изыскивал средства к покрытию расходов на свои фантазии. Нельзя сказать, чтобы эти изыскания были слишком глубокомысленными, средства к их исполнению очень разборчивы. Не имея денег, он делал займы у различных правительств. Так, он обращался с просьбою в Бразилию, Стокгольм, Константинополь, Тегеран. Носились настойчивые утверждения, что Людвиг II обращался за ссудами и к французскому правительству, обеспечивая за это, в свою очередь, нейтралитет на случай войны Франции с Германией. Естественно, эта весть не могла не обеспокоить Берлин и не усилить надзор со стороны последнего за тем, что делается на Химском озере.

В поисках денег король обращался не к одному только министру финансов, но также и к другим лицам, например, к жандармскому солдату. Когда и это не удовлетворило короля, он поручил одному из приближенных составить из дворцовой прислуги шайку и обворовать банки Вены, Берлина и Штутгарта.

В юности гордый и надменный Людвиг II доходил до того, что считал за вольность и непочтение, когда врач брал его за руку для исследования пульса во время болезни. Проснувшись, король обыкновенно звонил камердинеру. Последний входил к Его Королевскому Величеству, низко согнувшись. Став на колено и положив на другое записную книжку, камердинер записывал целый ряд вопросов короля, иногда до 20. Затем после приказания короля «Теперь отвечай!» камердинер должен был давать ответы. По окончании опроса камердинер низко кланялся и спиной уходил из комнаты короля. Однажды королю показалось, что камердинер недостаточно низко поклонился. «Ниже кланяться!» — закричал на него король. Камердинер поклонился до земли, причем получил удар в лицо. Из официальных данных известно, что 32 его прислужника были королем биты, оскорблены действием, получили толчки и проч. Часто он также наказывал свой служащий штат арапником. Оружие короля было убрано и далеко спрятано. Многократно король приказывал заковывать своих подданных в цепи и сажать на хлеб и воду в воображаемую Бастилию. Других он приказывал казнить и тело бросать в озеро. Об исполнении приказаний короля Его Величеству докладывалось, хотя можно благодарить Бога, что королю неудобно было присутствовать при исполнении казни. Раз Людвиг послал в Мюнхен кавалерийского офицера с таким письмом: «Посланный вчера обедал со мною, а теперь посадить его в тюрьму». Когда министр финансов заявил королю, что денег у государства на его постройки нет и что государство и без того вошло в значительные долги, то Людвиг II дал такой приказ в королевскую комиссию относительно дерзкого министра: «Высечь его, собаку, и потом выколоть ему глаза». Кроме того, было еще издано три приказа за подписью короля о наказании розгами министров. Однажды Людвиг приказал заключить в тюрьму государственного секретаря von Zieqler'a, и королю ежедневно производились ложные доклады о том, что von Zieqler сидит.

Одно время министр финансов Ridel был осужден на смерть, а за ним были осуждены на смерть и все остальные министры. Существуют данные, из которых видно, что король произносил ужасные слова в адрес отца и матери, германского императора и других государей. Способствовавший созданию мощи и величия единой Германской империи, Людвиг II Баварский умел отстаивать независимость собственного государства и неприкосновенность баварской армии. Несколько раз он не позволял приводить в исполнение приказы о преобразованиях в баварской армии, идущие из Берлина. Скоро это, однако, превратилось в ненависть ко всему идущему из Берлина, особенно же к инспектировавшему войска германскому крон-принцу Фридриху. Несколько раз Людвиг приказывал схватить Фридриха, засадить его в каземат и извести голодом и жаждой. Такие приказы издавались и по отношению ко многим баварским принцам и министрам.

Страсть к вагнеровской музыке скоро перешла у Людвига в обожание самого Вагнера и в воплощение в себе героев его опер. Следующее письмо Людвига характеризует его отношение к Вагнеру. Приводим это послание:

Высочайший божественный друг!

С трудом могу дождаться завтрашнего вечера, до такой степени истомился после второго представления («Тристан и Изольда»). Вы писали Пфистермейстеру (интимный секретарь короля), что вы надеетесь, что моя любовь к вашему произведению не уменьшится вследствие действительно довольно плохого понимания Миттервур-герта роли Курвеналя.

О нежно любимый! Каким только образом могла зародиться в вас подобная мысль? Я в восторге. Я желаю дальнейших представлений.

Это возвышенное и священное произведение.

Твой гений создал наш.

Кто бы могущий понять его не стал расточать похвал?

Произведение, столь великолепное, столь приятное, столь возвышенное, должно было укрепить мою душу!

Привет его творцу, мы преклоняемся перед ним!

Друг мой, будьте добры и скажите превосходной артистической чете, что истолкование ими ролей привело меня в восхищение и восторг, объявите обоим мою сердечную благодарность. Прошу вас, доставьте мне радость вашим следующим письмом!