Жизнь Льва Шествоа (По переписке и воспоминаниям современиков) том 1 - Наталья Баранова-Шестова

не застрять, как многим, в Константинополе, а через день или два достать места на американский пассажирский пароход, который плыл в Геную. Он стоял около недели в Пирее, что дало возможность молодежи осмотреть Афины. В Геную прибыли 5 февраля 1920 г. по новому стилю. Там остановились в отеле «Британия». Из Генуи Шестов поехал в Париж (10 февраля), а жена с детьми в Женеву, к Ловцким.

Сохранилось шесть писем Шестова, написанных Ловцким и матери из Пирея и Генуи, по которым удалось определить указанные даты. В письмах почти исключительно говорится о том, кому куда ехать, о переговорах со швейцарским консульством по поводу разрешения на въезд в Швейцарию и о препятствиях, которые возникали на каждом шагу. «Вообще путаницы много, беготни и хлопот еще больше. Ждем, не дождемся, когда уже прибудем куда-нибудь на место… очень устали, но держимся», — пишет Шестов Фане (Генуя, 7.02.1920). В этих письмах всего несколько строк о том, что Шестов рад, что ему, наконец, удалось выехать, а в одном письме он благодарит родных за хлопоты. Он пишет матери и Ловцким: «Слава Богу, что все живы и здоровы и скоро увидимся» (Пирей, 25.01.1920), а Маня приписала: «…Мы уже заграницей. Исполнилось то, о чем уже год как мы мечтаем. Скоро, скоро, Бог даст, мы увидимся». «Спасибо за хлопоты. Без вас никогда бы не выехали» (Пирей, 27.01.1920). В последнем письме две приписки. В первой Маня тоже благодарит Ловцких: «Большое вам всем спасибо за то, что выручили нас. Пока мы уже в безопасности и это слава Богу». Во второй приписке Люся восклицает: «.. пишу тебе из Афин! Сейчас едем смотреть Акрополь!.. Спасибо, что вырвали нас».

Глава VIII Женева, 1920; Париж, 1921–1923

— Статьи в «Современных Записках».

— Поездка в Берлин.

— Сдо в Сорбонне.

— Три книги (тома II, III и IV) выходят в издательстве «Скифы» в Берлине.

— Статья и две книги опубликованы по-французски.

— Портреты Григорьева и Сорина.

— Знакомство с Эйтингоном.

— Поездка в Понтиньи.

Как уже было указано, Шестовы приехали в Геную 5.02.1920 по новому стилю. Оттуда Шестов 10 февраля отправился в Париж — установить контакт с представителями литературного мира и повидать Семена Владимировича Лурье и Даниила Григорьевича Балаховского, чтобы выяснить финансовое положение семьи. Из Парижа Шестов поехал в Лозанну повидаться с матерью и затем (20.02.1920) к Ловцким в Женеву (4 avenuedeVarens). Ловцкие, которые прожили тревожные годы войны в Женеве, пригласили всю семью у них остановиться. Жена Шестова с детьми уже находилась в Женеве, приехав туда прямо из Генуи. Ловцкие предоставили Шестовым две комнаты в своей уютной квартире. В одной из них поселился Шестов. В Швейцарии он нашел свою библиотеку, которую не смог увезти с собой в Москву в 1914 г. Кроме Ловц- ких, Шестовых очень радушно встретил инженер Яков Самойлович Шрейбер, давний знакомый Шестова, который с женой Фридой Лазаревной и дочерью от первого брака Верой жил в Женеве. В течение года с небольшим, который Шестов провел в Женеве, он часто бывал у них.

Несмотря на радость опять увидеть родных после столь долгой разлуки и на то, что трудное путешествие, наконец, закончилось, Шестову было нелегко. Он пишет в «Дневнике мыслей», начатом в Киеве в октябре 1919 г., который он привез из России вместе с другими рукописями, написанными в Киеве:

Докатился. Думал, что когда докачусь до Женевы, можно будет сказать: ныне отпущаешь раба Твоего. Не тут-то было. Опять мелкие заботы, тысячи мелких забот, и нет никакой возможности думать о чем-либо. Хотелось бы писать в этой тетради, а нужно писать письма, письма без конца. (Дневник мыслей, Женева, 20.02.1920).

В первую очередь надо было позаботиться о материальном устройстве семьи. У товарищества было кое-какое имущество за границей: партия кожи, купленная в компании с Семеном Владимировичем Лурье, и товар в Лондоне, где у Товарищества была контора, основанная до войны 1914 г. После войны там осталось довольно много товара. Прежнее дело контора продолжать не могла, и ставился вопрос, начать ли новое — чисто лондонскую торговлю — или реализовать товар и кожу. Этот вопрос много обсуждался, и Шестов вел по этому поводу большую переписку с членами семьи. Он считал, что второй выход — единственно правильный. Он пишет об этом в двух письмах к Саше, который жил тогда в Лондоне:

Я не расположен к тому, чтобы развивать торговые операции. Это сопряжено с большим риском. А здесь теперь уже 17 человек, у которых ничего нет, кроме того, что осталось в Лондоне и у Сем. Вл. Если реализовать лондонское дело и когда мы получим то, что следует с Сем. Вл., получится около 20000 фунтов — сумма, на которую все 17 человек при скромной жизни могут просуществовать 8-10 лет. За это время кой-кто себе работу найдет, молодые станут на ноги и т. д. А может и в России условия изменятся. Но конечно жить придется скромно.

Каждому человеку придется жить на 100 фунтов в год. Зато будет уверенность в том, что завтрашний день обеспечен. Миша и Володя, конечно, с этим не согласны. Миша хочет деятельности и больших заработков. Володя… очень настаивает на том, чтобы в Лондоне продолжать дело. Я, повторяю тебе, очень против этого. Я уверен, что кроме огорчений, ссор и т. д., ничего из лондонского дела не выйдет. (Саше, Лозанна, 20.02.1920).

Пишу тебе, кажется, уже четвертое письмо, но до сих пор писал наскоро. Очень уж устал от всех трудностей, да до сих пор жил так, что негде было и присесть, чтобы спокойно написать. Теперь у Германа я несколько устроился. Он потеснился и уступил нам две комнаты. В одной Наташа — больная, у нее корь, с Анной, в другой — я. Таня живет пока у Шрейберов. Очень угнетает болезнь Наташи, но нужно еще благодарить Бога, что это случилось здесь, а не в Генуе, в ужасных условиях жизни в гостинице и т. п. Анна едва-едва сама держится, а ей приходится целый день толочься, ухаживая за Наташей. Я по целым дням пишу письма в разные города, наводя справки о том, где можно на скромные средства устроиться и т. п. Но авось это уже последние испытания. Это, впрочем, в большой мере зависит от тебя — и тут я перейду к делу.

Я уже писал тебе, что из России мы ничего не привезли. Даже на дорогу нам не хватило бы тех денег, которые у нас были. Только присланная тобою валюта нас выручила. Когда мы были в Ялте, все ни о чем больше не мечтали, как о том, чтобы вырваться из того ада, который сейчас в России. Но не успели сесть на пароход, как все прежние /…?/ были забыты. А когда приехали сюда — тем более. Прежде говорили: только бы попасть заграницу, там будем как угодно жить. Теперь хотят жить как жили прежде. Соответственно этому хотят много денег…

Что же теперь делать с оставшимися средствами? Так вот теперь для нас выбор: с одной стороны [реализовать товары и кожу, что даст] возможность скромного, обес-