Крошка Цахес Бабель - Валерий Смирнов

Рецепт торта «Птичье молоко» был изобретен в Одессе еще в те времена, когда «торты» в России именовали исключительно «пирожными». «Маргарин» по весьма понятной причине в давние времена имел синоним «одесский перламутр». В 19 веке редакторы российских литературных журналов делали многочисленные сноски к произведениям одесских писателей, поясняя неведомые читателям слова. Например, «Брындза — сыр из овечьего молока».

Почти все слова русского языка итальянского происхождения попали в него транзитом через одесский язык, не говоря уже о фразеологизмах типа «Отделать под орех». В России еще не знали не то, что вкуса помидоры, но даже такого слова, когда оно канало по Одессе в полный рост. Нашу вполне съедобную помидору россияне именовали на французский манер «томатом» и выращивали его как декоративное растение «Бешеная ягода» в горшках исключительно для лечения фурункулов. Зато если россияне ныне окучивают ту помидору, то одесситы ее по старинке сапают исключительно на французский манер. «Sape» — сапать; мотыжничать; оттого и «тяпка» в одесском языке — «сапка».

Так что не нужно поправлять одесситов, когда мы именуем апельсин (appelsina) — апельсиной, а помидор — помидорой. Вы же наверняка читали в детстве сказку за Чипполину, почему же в таком случае синьор Помидоро стал Помидором, а не Томатом? Вот бы и назвали ту Чиполлину Луковицем, получилась бы типично одесская фамилия. Это ведь не мы искажали слова родного языка, это россияне, сменившие свои «мокроступы», «сюртуки» и «соломенные шляпки» на наши «галоши», «пальто» и «канотье» и узнавшие от одесситов, что представляют собой «булочная», «лото» и «бильбоке», стали поучать, как правильно употреблять эти слова с их точки зрения.

Или вы думаете, одесситы только «йогуртом» с «макаронами» ограничились; они россиянам вертуту, козинаки, плацинду и много еще чего смачненького на закуску заготовили. А почему так получалось? Да оттого, что одесситы — большие фантазеры. Поэтому некоторые придуманные ними штучки не дрючки и цацки не пецки именовали первыми в мире или в Европе, что тогда говорить за первые в России макаронную фабрику, пивной завод, здание цирка, электростанцию, казенное и художественное училища и т. д. и т. п. вплоть до «Фотографического журнала»? Когда за пределами Одессы еще не знали, что такое «День города» или «свободная экономическая зона», у нас уже было порто-франко. Зачем много распространяться, если даже первая литературная премия в России была учреждена одесситом Иваном Георгиевичем Вучиной. Одессит Иосиф Андреевич Тимченко за два года до братьев Люмьер демонстрировал в Москве на девятом съезде естествоиспытателей первое в мире кино: метателей копий и мчащихся всадников. А потом уже те французские братовья поехали со своим поездом на все прогрессивное человечество. Ведь не зря у нас говорится: первый в мире — второй в Одессе.

Если кто-то полагает, что автор слегка преувеличивает, то он глубоко и обстоятельно ошибается. Отчего со времен основания Города одессизмы рано или поздно становится обычными словами русского языка? По весьма простой причине. Вспомните, если сможете, Советский Союз образца 1980 года. А теперь представьте себе, что на его территории есть один-единственный город, который большой слюной плюет на советское законодательство, выполняет функции нынешних заграничных курортов, а его жители ста пятидесяти национальностей запросто используют невиданные на остальной территории страны компьютеры, мобильные телефоны и прочие блага мировой цивилизации, вплоть до авокадо. И при этом говорят, как кому хочется, а недельный заработок босяка (грузчика) намного превышает годовой доход рабочего за пределами города. Умному достаточно. За двести лет назад и речи нет, но или я собственными глазами не видел, как иногородние солдаты в 1986 году рубали в порту бананы вместе с лушпайками, потому как полагали, что ними только так и нужно питаться?

Давайте не будем говорить за продукты питания и рецепты блюд национальных кухонь, завезенные в юную Одессу со всего мира. Возьмем самую обыкновенную «буханку хлеба». Изначально украинский «буханэць» одесситы, с их известным пристрастием к женскому роду, превратили в «буханку». Не столь знаменитый, как В.Даль лингвист О. Павловский, выпустивший в 1822 году «Словарь малороссийского наречия» пояснял: «буханэць, буханка — пухлый пшеничный хлеб».

Так что, как вы обратно убедились, россияне таки немножко знают одесского языка. Они даже своих Оленек запросто именуют на некогда исключительно одесский манер — Олечками. Зато наши местечковые лапацоны, с гицельским рвением превращающие мой Город в пришедшиеся им по вкусу писи сиротки Хаси, размахивают ними же запаленной ксивой за смерть одесского языка и раздувают щеки на ширину плеч совсем не для в очередной раз подкачать дутый авторитет, парящий над Одессой. Еще пятнадцать лет назад неизвестный по сию пору в родном Городе как российский писатель-фантаст Лев Вершинин написал: «И всенепременно, повсеместно, к месту и не к месту, до оскомины — Бабель, Бабель, Бабель…». «Сделавший для одесского языка, как Пушкин для русского» Бабель на самом деле словосочетания типа «живой товар» воспринимал исключительно в русскоязычном смысле, а не как «товар в наличии». Мне за это поведал старый одессит, появившийся на свет слегка раньше Бабеля.

Подобно Исааку Эммануиловичу Бабелю, я отправился в люди и в натуре узнал, что такое сходить на люди. Как говорят в Одессе, это было давно и неправда, когда мне довелось угодить на самодеятельную диалектическую практику в племя делаваров, за которое не имел представления даже Фенимор Купер.

ПО СЛЕДАМ ДЕЛАВАРОВ

Не так давно я спросил у кандидата филологических наук Евгения Степанова: «Женя, отчего ты называешь одесский язык «русским языком одесситов?». Доцент Степанов предельно честно ответил, что он собирается защищать докторскую диссертацию на эту тему, однако научного термина «одесский язык» не существует.

Интересная картина нарисовалась: язык есть, а термина нет. Вот почему мы таки да говорим по-русски. Я себе думаю! Сам Максим Горький давным-давно говорил: «Есть у нас «одесский язык», и не так давно раздавались легкомысленные голоса в защиту его «права гражданства». А раз по сию пору одесситы не получили такого права из-за далеко не в первую очередь отсутствия научного термина «одесский язык», они поступили, как всегда, мудро.

«Пусть филологи спорят о существовании или не существовании одесского языка — нас это не касается: все мы, одесситы, только на этом языке разговариваем. По этому языку нас везде узнают. С этим языком мы внедряем культуру в окружающий нас мир, расползаясь по всему земному шару. С этим языком мы завоевываем весь мир», — писал профессор Игорь Ковшун.

Уже два столетия кряду Россия, сама того не замечая, сперва насмехается над нашей родной речью, а затем впитывает ее в себя. Сначала российские лингвисты поучают малограмотных одесситов, что слово «беспардонный» означает исключительно «безжалостный», а потом с русским литературным языком и его грамматикой происходит то, к чему все давно привыкли. В самом начале девяностых одесский журналист Е. Голубовский в заметке о выходе одной книги написал, что носит она «хулиганское (для тех, кто понимает) название «Посмотри на Дюка с люка». Тогда стараниями советской власти в самой Одессе уже слабо кто помнил это старинное выражение, а сегодня оно растиражировано от Бреста до Курил. Много лет назад газета «Киевские ведомости» написала, что я «постарался обогатить великий и могучий одесский язык собственными лингвистическими изысканиями. Не всегда, впрочем, благозвучными. К таковым, например, относится слово «пиараст». Каюсь, грешен, обыграл, когда впервые услышал термин «пиар», но, тем не менее, это слово давно и активно используется на всем постсоветском пространстве. Например, в январе 2008 года газета «Московский комсомолец» опубликовала статью Марины Озеровой под названием «В Госдуме завелся активный пиараст».

В 2006 году Дмитрий Соколов-Митрич вынес слово «отморозок» в заголовок своей статьи, опубликованной в «Известиях», где пояснил: «Слово «отморозок» появилось в русском языке недавно». Понятно, что в России с ее холодным климатом подобное слово не могло появиться по определению. А по Одессе еще в двадцатые годы гонял Рома Герман со много о чем говорящим погонялом Придурок-Отморозок. Это он сочинил впоследствии растиражированный даже в кино способ заработка под названием «Купи кирпич». Когда Рому вязали менты, он стращал их: сейчас всех покусаю, у меня нехорошая болезнь. (Так в Одессе именуют сифилис; можно подумать, что все остальные болезни — это таки счастье). Но стражи порядка не обращали внимания на возможность бактериологической атаки со сторону Придурка-Отморозка. Они знали, что месье Герман набрался сифилистических манер общения с людьми у известного всему Городу Ривеле-Язвы. В те далекие, но славные годы в одесском языке появился и термин «отмороженный» («обмороженный»), но к «отморозку» он не имеет даже косвенного отношения и по сию пору означает «инфантильный». По поводу обмороженной дамочки могут и сказать: «Ее куры лапами загребут». Слово «морозиться» переводится на русский язык как «стесняться»; «вести себя тише воды, ниже травы».