Хедлайнеры - Александр Кушнир

Также от Макса досталось и рокерам – в частности, группе Offspring. “Яих ненавижу всеми органами, – вещал Фадеев в телекамеру. – Мне кажется, это уродство во всех отношениях. Они хоть и хорошие клоуны, но звучат безобразно. Как музыканты они для меня никто. Они просто дубасят по гитарам, притом не с самым хорошим звуком. Все так уродливо… Это для меня непонятно”.

…Порой у Фадеева приступы критики все-таки отступали на второй план. Тогда у него случались и озарения, и прорывы. Особенно сильным получился его эфир в одном из ночных выпусков программы “Взгляд”. Тогда Макс впервые рассказал по ТВ о гибели своего ребенка.

Было видно, как сильно он переживал и волновался, – вообще говоря, это был очень честный и настоящий Фадеев. Впечатление достоверности от происходящего было сильным. Такой по-своему неожиданный момент истины… И чувствовалось, что в этот миг в нем происходит некая переоценка ценностей: “Раньше я брал на себя функции спрута, который то зацепил, это поймал, там договорился, тут договорился. Сейчас я просто не в том возрасте, я не хочу этим заниматься – это не мое дело”.

Примерно в это же время Макс расстался со своим финансовым партнером Александром Аркадьевичем Элиасбергом. Расстался мирно и интеллигентно, после пяти лет плотного сотрудничества.

“Когда на Фадеева посыпались предложения, я не стал его сдерживать, – утверждает Элиасберг. – Началась „Фабрика“, и мне стало невозможно тягаться в ресурсах с Эрнстом и Файфманом. Мне хочется верить, что когда мы встретились с Максимом после разрыва с Линдой, те условия, которые я предложил, словно приделали ему крылья. Эти условия в каком-то смысле спасли его, так как теперь Мастеру не надо было думать о выживании. В тот момент он почувствовал себя максимально свободным… Макс ведь все равно не пишет очень жизнерадостную музыку. Он обращается к глубинам, и в тот момент сумел все это из себя вытащить”.

Со временем жизнь разбросала Фадеева и Элиасберга по разным местам. У одного в качестве партнера теперь был “Монолит”, другой целиком и полностью вернулся в “Новый взгляд”.

Мы с Максом тоже начали общаться от случая к случаю. У меня была куча проектов и увлечений – начиная от реанимации маргиналов (“Николай Коперник”, “Хуй забей”, “Автограф”) и заканчивая выводом на рынок новых молодежных героев: Лера Массква, “Братья Грим”, “ГДР”, “Команда Сталинград”, Таня Зыкина. У Макса стартовали его игроки: Маша Ржевская, Пьер Нарцисс, Ираклий Пирцхалава. На конкурсе “Евровидение” в разные годы у него участвовали Юля Савичева и группа “Серебро”.

…Он позвонил мне поздно ночью после “Евровидения–2004”, где Савичева, как известно, не слишком удачно выступила с песней “Believe Me”. Я собирался к вылету из Шереметьево и поэтому не спал. Полусонно слушал, как Макс ругал всех подряд: жюри, артистов, журналистов, которые обсуждали этот триумф в прямом эфире Первого канала. Между прочим, продюсер сообщил, что теперь в “Топ-10” “Русского радио” звучит восемь его песен. Гении по своей природе – очень скромные люди…

Я не удивился и искренне за Макса порадовался. Хитмейкер есть хитмейкер – ни убавить, ни прибавить. Каждый раз Фадеев придумывает что-нибудь новое – как волшебник из диснеевской сказки, создающий чудодейственный отвар.

Еще через несколько месяцев Макса подключили к пятой “Фабрике звезд” – в одной компании с Пугачевой и Игорем Матвиенко.

“Во всей этой троице есть что-то булгаковское, – писал корреспондент журнала “ELLE”. – Кот Бегемот, рыжеволосая Маргарита и Воланд, галантно уступивший ей власть… Фадеев, похоже, не совсем здоров: то и дело измеряет себе давление портативным прибором. В перерыве садится за рояль и играет что-то умеренно-трагическое. Я подкрадываюсь к нему с диктофоном. „Вам повезло. Вы первый журналист, с которым я говорю за последние два года“, – улыбается Максим, и теплая лапша мягко ложится на мои тренированные уши. „Вы будете коверкать мои слова?“ – „Упаси боже“, – бодро отвечаю я, в то время как мой нос начинает предательски расти. Продолжать разговор в том же духе бессмысленно”.

…С годами у Макса появились солидность, жесткость, тонированный автобус, огромная волчья шуба и волчий взгляд. На жизнь. “Я не изменяю ни себе, ни своим принципам, – сказал он в одном из интервью. – Я ведь не пишу хиты просто за бабки. Или я должен, как Шнитке, постоянно находиться в какофоническом состоянии? Зачем мне себя сдерживать? Из меня музыка льется как вода. Куда ее девать-то? Что-то сделал – и сразу хочется делать новое”.

…В следующий раз мы с Максом встретились в Сочи на фестивале “Пять звезд”. Светило летнее солнце, и пока журналисты купались в Черном море, мы не вылезали из “Фестивального”, где внимательно отсматривали тренировочные прогоны молодых исполнителей. В паузах немного пообщались. Говорили про сольный диск Макса “Третий Рим” и про его громадные планы в области кино. Мелькали приятные слова типа “Pаramount Pictures”, 3D-анимация, “Cartoon Network”, какие-то саундтреки…

Потом мы опустились на землю и начали обсуждать второй альбом Глюкозы, который я искренне хвалил. Лишь сожалел, что критики по-прежнему в такие дела врубаются медленно. “Да мне, собственно говоря, все равно”, – сделал равнодушное лицо Макс. Неплохо зная характер Фадеева, я готов был биться об заклад, что в такой позе он долго не просидит. Любопытство возьмет верх. Прошла ровно минута, и Макс так осторожненько спросил: “Ну, Кушнир, не томи… Чего пишут-то?” Каюсь – услышав ожидаемый вопрос, я не смог удержаться от смеха…

Затем беседа плавно переключилась на других артистов Фадеева, и, в частности, мы вспомнили про Total. Не так давно один из телеканалов ретроспективно показывал фрагменты “Максидрома–2002”, и Total выглядел там на редкость актуально. Я переслушал их дебютный диск и подумал, что не зря глянцевые журналы писали о них как о “лучшей концертной группе страны”. Ей-богу, не зря. Фадеев слушал эти рассуждения и ностальгически улыбался.

На фестивале в Сочи Макс благосклонно оценил потенциал 17-летней Леры Массквы, которую мы впервые вывезли за пределы столицы. “Она живая и настоящая”, – вынес свой вердикт Фадеев и во всех турах оценил ее выступление максимальной оценкой. Я ему был искренне признателен. А Максу была симпатична непосредственность девчонки из Нового Уренгоя. “Далеко пойдет”, – сказал он. И не ошибся.

Увидев на одной из репетиций “Пяти звезд” очередную бесцельно скачущую по сцене поп-диву, Фадеев на мой скептический вопрос: “Ну, как тебе?” вынес вердикт: “Слишком много суеты… Вот, к примеру, Эдит Пиаф. Как известно, она сама песни не писала. Стояла у микрофона и практически не двигалась. Но от нее шла такая волна, что все понимали: это – Эдит Пиаф”.

Вспомнив про легенду французской эстрады, Макс задумался о чем-то своем. Затем глубоко вздохнул. И неторопливо прикрыл глаза.

Глава V Земфира

Чем дальше в лес… тем больше возможностей тебе открывается.

Поздним вечером у нас в офисе раздался телефонный звонок. Звонила друг и промоутер Земфиры Настя Колманович. С тревогой в голосе она рассказала, что сегодня, 12 сентября 2000 года, на концерте Земфиры в городе Якутске “случился инцидент”. На стадионе была безобразная организация, милиция не влияла на ситуацию – в итоге несколько людей находятся в больнице. В давке пострадали зрители, и, честно говоря, пока не понятно, есть ли жертвы. Всю вину за происшедшее местная администрация активно спихивает на Земфиру. Что будет завтра, непонятно. Короче, надо помочь и срочно провести в Москве пресс-конференцию.

1. Работая над ошибками

Что касается PR-кампаний, придумывать что-то нарочитое мне никогда не нравилось. Ибо ко мне и так липнут ситуации “нарочно не придумаешь”. И мне достаточно.

Слушая сбивчивый рассказ Колманович, я подумал о том, что мои отношения с Земфирой переживают очередной “расцвет упадка”. Слишком многое изменилось с 98 года, когда на квартире Лени Бурлакова она дала мне свое первое в жизни интервью.

В рамках деятельности лейбла “Утекай звукозапись” я организовывал ее пресс-конференции, эфиры и интервью, занимаясь медиаподдержкой дебютного альбома, который тогда в буквальном смысле взорвал страну. Потом наши дороги разошлись. Земфира сменила звукозаписывающую компанию, продюсера, пресс-службу и ушла в свободное плавание. Что-то из серии “сам себе режиссер”. В настоящий момент она разъезжала по стране с туром в поддержку альбома “Прости меня, моя любовь”.

Но так получалось, что сегодня наши пути-дороги вновь пересеклись. Возможно, не от хорошей жизни, но пересеклись. После звонка Колманович стало понятно, что сейчас Земфире тяжко. Это был момент истины – надо не выдрючиваться, не вспоминать старые недомолвки, а просто взять и помочь.