Когда молчит совесть - Видади Бабанлы

— Откуда мне знать, что и это не взятка.

— Взятки дают, когда хотят тепленькое местечко получить или по службе продвинуться. А я, слава аллаху, ни в чем не нуждаюсь. Зачем тебя подкупать? Прими подарок от сестры.

— Дай бог тебе всегда жить богато! — Зумруд поспешно сунула отрез в сумку.

— Носи на здоровье!

Теперь Мархамат могла быть спокойной — Зумруд выполнит любую просьбу. Она юркнула на кухню, наложила полную тарелку аппетитно дымящегося плова, хрустальный фужер до краев налила коньяком и поставила все это перед Зумруд.

— Осуши чарку для аппетита!

Упрашивать Зумруд не пришлось. Лихо, по-мужски она осушила фужер, вытерла ладонью рот и накинулась на плов, как голодная волчица. Мархамат поглядела на нее с опаской — не слишком ли много коньяку выпила? Не то разговорится, не остановишь!

— Не слышала ли, сестрица Зумруд, поблизости нет свободной комнаты?

— Тебе зачем? Уж не покупать ли собираешься?

— Снять хочу.

— Если есть нужда, найдем.

— Не было бы нужды, не просила! Комната нужна хорошая. Чтоб чистая и обязательно изолированная.

— Постараюсь… Это для кого же?

— Есть у нас близкий знакомый, живет в ужасных условиях, подвал, сырость. Он давно просил узнать, я как тебя увидела, сразу вспомнила.

— Для хорошего знакомого чего не сделаешь!

— Ох, благое дело, сестрица! Ты уж постарайся. Да чтобы поближе к нам…

— Уж не дочкин ли жених? — Зумруд хитро подмигнула Мархамат.

— Проныра, все-то тебе нужно знать! — заерзала на стуле Мархамат.

— А что ж плохого, если и узнаю?

Мархамат задумалась, замолчала, давая понять Зумруд; что доверяет ей строгую тайну. А в душе обрадовалась: что известно Зумруд, то завтра будет знать весь город. А именно этого и добивалась Мархамат. Выдержав многозначительную паузу, она сказала:

— Пока ничего определенного сказать не могу. Никак не решу. Парень мне проходу не дает, просит, добивается…

— Специальность-то у него есть?

— А как же! Самого Сохраба питомец! Не сегодня-завтра получит ученое звание. Все хвалят: умный, смышленый…

— Чего ж медлишь? Выдавай — и дело с концом!

— Тсс… — Мархамат приложила палец к губам. — Никому ни слова! Даже Сохраб ничего не знает… Пойдет по городу молва, нехорошо будет…

— К чему пустые слова? Или ты меня не знаешь?

«Я-то тебя прекрасно знаю, — мысленно усмехнулась Мархамат. — Выйдешь из квартиры и затрубишь в трубу…»

— Смотри, забудешь мои предостережения, хоть словом обмолвишься, прощай наша дружба, навеки чужими станем! — Мархамат хорошо усвоила простую истину: чем настойчивее предупреждать сплетниц, тем быстрее летит весть.

Каких только клятв не давала Зумруд, обещая молчать, но ее хитрый взгляд и лукавая, застывшая на жирных губах улыбка говорили о другом.

— И еще у меня просьба! — Мархамат подошла к самому сокровенному. — У тебя много знакомых, человек ты уважаемый! Не найдется ли дружка в крепостной части города?

— Как не найдется! У меня везде друзья.

— Прекрасно, в таком случае есть дело!

— Говори, что за дело, посмотрим!

— Живет в крепости старый нефтяник по фамилии Гюльбалаев. На какой улице живет, не знаю. Слышала, работает на промысле Нефтяные Камни. Не можешь узнать, что за человек?

— А для чего? Что у тебя общего с нефтяниками?

— Да так… Мархамат теперь уже и вправду старалась не заронить подозрений в сердце Зумруд. — Один знакомый просил узнать…

— О чем узнавать-то? О работе, что ли?

— Какое мне дело до его работы? Анкету я собираюсь заполнять, что ли? Разузнай, хороший ли человек, откуда родом, кто родственники… Короче, какого поля ягода, понятно? — Мархамат на минуту задумалась и поспешно добавила: — Говорят, дочка у него есть, Арзу. Она нас интересует… Постарайся узнать поподробнее, какого поведения, ну и прочее там…

— Понятно… — самодовольно протянула Зумруд и много значительно улыбнулась. — Верно, кто-нибудь из ваших жениться собирается?

— От тебя ничего не скроешь! — весело воскликнула Мархамат, довольная, что пустила Зумруд по ложному следу. — Приглянулась она сотруднику Сохраба. Он меня так просил, так просил, узнайте, мол, о ней все. А ты знаешь, я домоседка, кажется, уйди из дома — все вверх дном пойдет. Я в крепости с детства не была, никого там не знаю, если и пойду, какой от меня толк.

— Я не знала, что в обязанности моего управления входит сватовство и сводничество, — недовольно пробурчала Зумруд и нахмурилась, показывая, что подобная миссия не по ней.

— Нет, нет, ты неправильно поняла меня! — поторопилась успокоить ее Мархамат. — Я вовсе не прошу тебя сводничать и тому подобное. Просто узнай, что за люди, и все тут. Остальное тебя не касается.

Черные тучи заволокли лицо Зумруд. Вот до чего дошло! Когда-то имя Зумруд Вахидовой внушало уважение и почтение, а теперь какая-то домохозяйка смеет давать ей унизительные поручения. По ее мрачному лицу Мархамат поняла, что зашла далеко, и постаралась исправить оплошность:

— Не сердись, сестрица Зумруд! Я к тебе, как к родному человеку… как подруга к подруге. Жаль мне желторотых, приехали, из деревни, ни родных, ни друзей, вся надежда на меня да на Сохраба. Чуть что, бегут к нам. Меня иначе как «мама» не называют. Что остается, как не заботиться о них по-матерински? Жалобно просят… Сердце не камень, а уж и мне и Сохрабу бог вложил в грудь сердце мягче шелка.

Лицо Зумруд просветлело, как небо после дождя, обида рассеялась. Что ж, и у нее сердце не камень…

Глава десятая

Вугар ехал в дом отдыха с чистым сердцем и спокойной совестью. Тревожиться не о чем: работа закончена, передана в проектный отдел, в ученый совет подана докладная записка. Можно и побездельничать!

И он бездельничал — гулял, спал, ел, все по расписанию.

Ровно в полдень — купание. Вугар вспоминал, как на пляже в Мардакянах устыдился белой кожи и даже сравнил себя с северным медведем. А теперь он раздевался смело, бронзовый загар покрывал тело с ног до головы. На пляже он всегда находил веселых собеседников, можно было поговорить, пошутить, посмеяться. А вечером — кино или концерт, в удовольствиях он себе не отказывал.

Первую неделю все шло прекрасно. Но уже на восьмой день он вдруг почувствовал, что все наскучило. Беззаботные прогулки, развлечения, шутки отдыхающих раздражали и не только не способствовали отдыху, а, наоборот, утомляли. Он не сразу понял, в чем дело, что так томит его. Может, тоска по Арзу? Да, наверное, если бы Арзу была с ним, он чувствовал бы себя иначе.

Но не только Арзу являлась причиной его беспокойства. Все чаще вспоминал он лабораторию, тревожился, как идут дела в проектном отделе. А вдруг там отнесутся невнимательно, допустят ошибку? Он упрекал себя, что поторопился уехать. Вугар стал плохо спать, его мучили тревожные сны. Просыпаясь по утрам, чувствовал себя разбитым и вялым, голова была тяжелой и болела. А тут еще этот последний сон…

… Они шли с Арзу возле подножия высокой зеленой горы. Благоухали цветы. Он держал ее за руку. Цветов было множество — синих, красных, желтых, и она то и дело нагибалась, срывая их. Арзу собрала яркий букет, сплела венки, и они надели их на головы. Счастье переполняло сердца, они бегали, гоняясь друг за другом. Вугар старался поймать Арзу и, когда это ему удавалось, обнимал ее, целовал, и они падали в душистую, мягкую траву. Вдруг все кругом потемнело, густой туман окутал местность, и Арзу исчезла. В отчаянии Вугар звал ее. Но казалось, она превратилась в пар и рассеялась в тумане. Совсем рядом он слышал ее голос. Еще шаг, другой, он протянет руку — и Арзу опять будет с ним. Но он все шел на голос, тянул руки, а ее не было. Вугар хотел что-то сказать ей, позвать, но язык не слушался. Наконец, преодолев ужас сковавший все его существо, он закричал что было мочи и проснулся от собственного крика…

Он дрожал, как пойманная птица, липкий пот выступил на теле, стук сердца отдавался в ушах. Ничего не понимая, он долго лежал неподвижно. Наконец пришел в себя, поднялся и, подойдя к столу, налил в стакан воды и залпом опорожнил его. Кажется, крик Вугара разбудил соседей по палате. Кровати тяжело заскрипели, но никто ничего не сказал.

Было еще темно, только на горизонте бледно алела узкая полоска зари. Вугар снова лег, но заснуть не мог, ощущение кошмара не проходило, мелкая дрожь то и дело пробегала по телу. Что должен означать этот сон? Уж не случилось ли несчастья с Арзу? А вдруг она попала под машину или заболела? Случается же, что сны сбываются…

Предположения одно страшнее другого лезли в голову. Чтобы хоть немного успокоиться, Вугар стал над собой подсмеиваться. «С каких это пор ты стал так суеверен? — спрашивал он себя. — Все-то тебе видится в черном свете, везде чудятся недобрые предзнаменования. Нет, видно, нервы не в порядке…»