Круг Александра - Уильям Форсчен

Покинув свой кабинет, расположенный в самом центре бывшего транспортного звездолета, он вышел на открытое пространство, окруженное со всех сторон отвесными стенами высотой почти пятнадцать метров. Когда-то здесь находился основной отсек корабля. Но в процессе проведения разработки хранившегося в нем груза выяснилось, что руда из центральной части содержит большое количество никеля. Поэтому, оставив Остальные отсеки почти нетронутыми, гафы сосредоточились на добыче лучшего сырья.

В соседнем дворе около сотни женщин — жены и дочери кузнецов, живущих в крепости, по-прежнему были заняты тем, что сшивали вместе длинные полосы шелка, которые Кубар привез с собой из столицы еще до начала осады.

Они сидели под навесами, укрываясь от мелкого моросящего дождя, а объект своего труда расстелили почти по всему пространству небольшой площади.

— Этот проклятый дождь, — тихо выругался Кубар. Дождь шел почти непрерывно с тех пор, как тридцать затемнений назад началась осада.

— Мой господин Таг, — произнес Виргт, — Арн находится вон там.

Он показал на смотровую башню, построенную в том месте, где когда-то находилась корма корабля.

Следуя за Виргтом, Кубар начал долгий подъем по бесконечной серии коротких лестниц. Оказавшись на одной из высоко расположенных площадок, он задержался, чтобы осмотреть новый дальнобойный арбалет, установленный здесь в прошлое затемнение. Дежуривший рядом стрелок ответил на кивок поклоном в его направлении.

Арбалет был сделан достаточно добротно.

— Какие успехи? — поинтересовался Кубар.

— Сегодня ничего, мой повелитель Таг. Я произвел пару выстрелов по группе, расположившейся вон там, — воин показал в сторону десятиметровой осадной башни, установленной в четырехстах шагах, напротив самого низкого участка стены, — но, кажется, безрезультатно. Они поднимают туда людей, и это что-то должно означать.

Кубар посмотрел в том направлении, куда показывал солдат. Шесть деревянных башен, покрытых невыделанной кожей, стояли на самой границе полета стрелы из арбалета. Возле них и в самом деле наблюдалась повышенная активность. Он перевел взгляд в сторону залива и увидел, что и там заметны признаки необычного оживления.

Черт возьми, если бы его секретный проект был уже завершен! Но он знал, что пустые сожаления бессильны перед лицом войны. И ему не требовалось никакого секретного оружия для того, чтобы предугадать вероятный ход дальнейших событий. Повернувшись к востоку, он увидел караван из тринадцати кораблей, уже заходящий в залив, и снова посмотрел на приготовления противника.

— Объяви тревогу, — тихо сказал Кубар, обращаясь к Виргту. — Мне кажется, люди приготовили нам какой-то сюрприз.

— Клянусь всеми богами, у меня морская болезнь, — простонал Парменион.

— Прекращай ныть и выводи корабли, — крикнул Ярослав, возбужденно подпрыгивая на берегу.

— Я никогда не прощу этому проклятому Элдину такой подлости, никогда.

На смотровой вышке, установленной у самого входа в узкую бухту, прозвучал сигнальный рожок.

— Помни, самое главное — поддерживать равномерный ход, — крикнул Ярослав.

— Ярослав, мы еще можем поменяться местами.

— Да ты с ума сошел! Я же философ, а ты воин. Тебе и командовать в бою.

— Ну ладно, ублюдки, давайте побыстрее с этим покончим, — проревел Парменион.

С двадцати галер, выстроившихся в линию вдоль берега бухты, донеслись слабые возгласы.

— Приготовиться, мерзавцы, — крикнул Парменион, обращаясь к своей команде.

— Начать отсчет, — приказал он и кивнул стоявшему рядом с ним барабанщику.

Мальчик опустил колотушку на кожу, натянутую на барабан. Большинству гребцов удалось одновременно налечь на весла, но несколько человек сразу же сбились с ритма, как только их весла впервые коснулись воды.

В течение тридцати затемнений они тренировались на берегу, сидя на деревянных скамьях и загребая веслами воздух. Пока они практиковались, вокруг них развернула работу сборочная линия, которая в результате произвела на свет тридцать таранных галер с неуклюжими очертаниями парусной лодки гафов. Корабельная верфь была расположена на берегу узкой бухты, где не хватало открытого пространства для занятий на воде, и команды новых судов не рисковали выходить в залив, поскольку гафы могли заметить появление на свет нового флота. Предстоящая атака была первым плаванием по воде для всех людей, спустившихся с гор и теперь вынужденных сражаться на море.

Барабанщик поддерживал медленный, но равномерный ритм, хотя несколько весел в него не попадали. Пармениону удалось направить судно к выходу из бухты в то время, как Ярослав бежал по берегу, выкрикивая последние наставления.

— Вот так, вот так. Помни, после того как кого-нибудь протаранишь, сразу же командуй задний ход.

— Если я не вернусь, — воскликнул Парменион, — мой призрак будет преследовать тебя до конца жизни!

— Глупости, — крикнул Ярослав. — Это все чистое суеверие.

Но у Пармениона уже не было времени на ответ, поскольку галера приближалась к изгибу бухты, за которым начинался простор морского залива.

— Стоп, левая сторона, — скомандовал Парменион, забыв все специальные термины, которым Ярослав пытался обучить новоявленных мореходов. К счастью, большинство людей поняли, что он имеет в виду. И пока вторая сторона продолжала грести, галера благополучно обогнула мыс и вышла из бухты.

— Все весла на воду и увеличить скорость! Перед ними открылась водная гладь залива. На расстоянии полумили от самого уреза воды поднималась крепость гафов, откуда слышались отдаленные звуки сигнальных рожков. Очевидно, гафы догадались о том, что приближается какое-то неприятное для них событие.

Справа от себя он увидел караван судов, проходящий мимо самого узкого места залива. Один корабль уже пылал, подбитый огненными снарядами, которые выпускали артиллерийские батареи, размещенные на скалистых берегах, но остальные двенадцать судов уже вышли из зоны обстрела и направлялись в укрытие вражеской гавани.

Он бросил быстрый взгляд через плечо. Черт возьми, одна из галер не успела повернуть и врезалась в берег, но остальные пока держались за кормой, выдерживая заданную скорость. Часть гребных судов уже вышла из бухты и разворачивалась в более или менее правильную линию.

Он наблюдал похожую картину во время осады Тира, когда сотни кораблей маневрировали так, словно их направляла одна рука, и Парменион знал — то, что он видит сейчас, является грубой пародией на маневр боевой эскадры. Они все понимали, что любые усилия организовать слаженные действия их таранного флота, оставаясь при этом на берегу, будут совершенно бессмысленными, и каждый кормчий имел перед собой простую задачу: после того как эскадра развернется веером, направить свою галеру на ближайший вражеский корабль, протаранить его и отойти назад.

Он надеялся, что в последний момент они не струсят или, еще хуже, не забудут, как управлять своими судами.

— Увеличить скорость! — скомандовал Парменион, и барабанщик начал выбивать более быстрый ритм.

Большинство гребцов действовали слаженно, но было несколько таких, которые безнадежно выбились из ритма и только мешали своим соседям спереди и сзади.

— Эй, Грис, прекрати грести и вытащи свое чертово весло, — крикнул Парменион.

Нескоординированный гребец сделал так, как ему сказали, и посмотрел на Пармениона с глупейшей улыбкой на испуганном лице.

— Ну ладно, парни, я поворачиваю на первый корабль.

Несколько человек замедлили движение, чтобы бросить взгляд через плечо.

— Не оборачивайтесь, черт бы вас побрал! Из-за неразберихи, внесенной несколькими гребцами, галеру начало заносить влево.

— Не оборачивайтесь. Я обещаю, что еще сто раз успею вас предупредить, прежде чем мы в них врежемся.

Через несколько минут они настолько приблизились к кораблю, плывущему во главе каравана, что он мог разглядеть лица отдельных гафов, бегающих по палубе.

Еще раз бросив взгляд через плечо, Парменион увидел, что только половина галер его флота покинули бухту. Остальные либо сцепились веслами с врезавшимся в берег судном, полностью закрыв выход в залив, либо, благополучно выбравшись на простор, крутились на месте, как мухи с оторванными крыльями. Две галеры перевернулись, и их команды беспомощно хватались за всплывшие обломки. Ни один человек из его команды не знал толком, как держаться на воде, и, бросив взгляд на наглядное пособие, заботливо прибитое Ярославом на самом видном месте, Парменион громко выругался. Он тоже не умел плавать.

Слева от него раздались возгласы триумфа. Парменион увидел, что галере с командой, составленной из жителей Киеванта, удалось обойти его собственный экипаж из Риса. Жители этих поселений, первыми вошедшие в армию Александра, сочли себя обойденными, когда, поначалу, их представителей не включили в личный состав нового флота. Решив, что подобное соперничество нужно поощрять, Александр дал согласие на то, чтобы часть его лучших солдат стала моряками. Парменион не переставал их тихо проклинать, поскольку считал, что из-за их глупого препирательства он сам в итоге получил должность боевого адмирала. А это позволило Ярославу остаться на берегу.