Кольцо с секретом - Марина Серова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Кровь лила, наверное, – несколько напряженно вставила я.
Майя покачала головой:
– На удивление, крови почти не было. Спустился Вознесенский, спросил, в чем дело, чем вызвал еще один приступ истерики у Ирины. В общем, мы все решили, что Ольгу убила именно она. Подстерегла, когда та из душа выходила, или что…
– Мотивы?
– Из ревности к Алику, из обиды за брата, в конце концов из зависти…
– Как ты! – вскинулась Ирина.
– А ну не сери, пичка, – повелела Майя нечто непонятное, но Белка немедленно заткнулась. Видимо, поняла. – Простите. Убила не она, это я могу утверждать теперь с полной уверенностью.
– С чем это связано, что изменилось?
– Я узнала, что кортик вошел очень глубоко. Думаю, что у Ирины нет сил нанести такой удар. Она и по мячу ударить не в состоянии.
Помолчав, Майя начала снова:
– Нам всем не хватило смелости и ума…
– Совести вам не хватило.
– Да, и совести. Вы совершенно правы. Могу сказать лишь то, что Матвей хотел выгородить сестру, Рамзан не хотел подставлять друга, Вознесенский… не знаю, что он хотел.
– Такие все благородные собрались и все в белом. Что дальше было?
– Дальше все единодушно пришли к выводу, что от трупа надо избавиться. Сжечь, утопить, закопать. И тут я… простите, молю… я вспомнила, как на войне отрезали головы и руки, чтобы родные не смогли отыскать, опознать… с моим отцом так поступили.
Она сглотнула и отвернулась.
– Успокойся, – нарочито сухо попросила я, – так поступают не только на войне. Хотя, конечно, могла бы и промолчать.
– Должна была, – твердо сказала Майя, и не думая прятать глаза, – и я теперь сама фашистка, я не вправе осуждать тех, кто так делал.
– Так тебя могли и не послушать, – вставила я, – но послушали.
– Да. Матвей и Рамзан колебались, Алик ухватился за идею, назвал ее отличной, только пусть каждый из «мужиков примет участие», как он выразился, чтобы ни у кого не было желания сдать остальных.
«Я смотрю, вы с Аликом можете смело идти в разведку, не поздоровится ни врагам, ни друзьям», – подумала я, но, взглянув на Ирину, решила не говорить это вслух.
– Так. А что кортик?
– Кортик я вычистила, вымыла, вытерла и вложила в ножны.
Ну вот, что и требовалось доказать. Вот потому-то он и висит себе на коврике и никуда-то не девается…
– То есть, по сути, вы выгораживали всех и вся. Ну, это ваше право, хотя, честно говоря, статью за укрывательство преступлений еще никто не отменял.
– Вы правы. Но все, что я говорю, это ведь не под запись. Официально я не считаю возможным доносить на своего жениха, – твердо заявила она.
– Ну это понятно. Кстати, о женихах. Майя, скажи, пожалуйста, как это вы собираетесь жениться? Исламов мусульманин, насколько я знаю, его семья придерживается весьма ортодоксальных взглядов. А ты, не изволь гневаться, совсем из другой оперы. Что скажут мамы и папы?
– Мои уже ничего не скажут. Их нет.
– А его?
– Им придется смириться.
«Да уж. Вот не знаю, поздравить Хусаина Адиевича или посочувствовать ему же».
– Итак, дорогие друзья, заканчивая наш небольшой саммит, имею сказать вам следующее, – начала я, строго оглядывая моих новых товарищей и товарок, – желая исключительно добра, как вам казалось, вы умудрились напакостить всем. И прежде всего себе. Все, что вы сегодня мне поведали – кстати, всем спасибо, было интересно, – должно остаться строго между нами. Спросите почему.
– Почему? – спросил Матвей.
– Интересно, что именно ты об этом спросил, – заметила я, – хотя именно ты, как брат, мог бы не бояться уголовной ответственности за сокрытие преступления. Что, никому больше не интересно?
– Нет, – сказала Ирина.
– Интересно, – вежливо сказали Майя и Алик практически хором.
«И почему это я не удивлена?»
– Убийца, настоящий убийца, уже попытался уничтожить одного свидетеля. Мозги у него работают не в пример вашим, воображение богатое. Малейшие подозрения в том, что с вас сняты обвинения в убийстве, могут побудить его или исчезнуть, или начать разбираться уже с вами. И тот и другой исход лично меня не устраивает. А вас?
Молчание. Будем считать, что знак согласия.
– Все понятно?
– Да, – на этот раз ответили все.
– В общем, дружно прекращаем делать глупости. Живите, как жили, только будьте предельно внимательны, держитесь вместе. И не пытайтесь скрыться – это будет бесчестно и бессмысленно, ведь с точки зрения закона вам ничего сверхсерьезного не грозит. Тем более что все зависит во многом от вашей готовности сотрудничать – прежде всего со мной. Ясно?
Я обвела глазами аудиторию. Матвей и Ирина сидели рядом, он, к моему немалому удивлению, обнимал ее за плечи, прижимал ее голову к своей и поглаживал по волосам. Алик, расположившись тут же, с другой стороны, смотрел спокойно, с вежливым ожиданием. Рамзан сидел, опустив буйну голову и сверля взглядом пол, Майя положила ладошку на его руки, как бы препятствуя любому действию.
Все молчали, лишь Вознесенский, подумав, начал было: «То есть вы хотите сказать…», но Демидов пребольно ткнул его свинцовым кулаком в плечо, и тот замолчал.
– Еще вопросы будут?
Майя подняла руку:
– Мы можем идти?
– Да, конечно. Все свободны.
Обменявшись телефонами, мы разошлись.
– Гарик, ты можешь выяснить в нашем консульстве, не помирал ли часом гражданин Якоб Еккельн, постоянно проживавший в Мюнхене?
Я на всякий случай уточнила:
– Бавария, Германия.
Папазян поскреб подбородок:
– Давно?
– Думаю, это было не так давно.
– Чисто теоретически можно пойти этим долгим путем, – не мог удержаться он от язвы, – но проще запросить адресное бюро, благо паспорт покойного консульство все равно отправляет в миграционку по месту последнего проживания в России…
– Узнай, пожалуйста, а?
– Хорошо. Танюша, а не пора ли и нам по домам?
Явно Гарик уже остыл,
