Чаровница из Беккена (СИ) - Рияко Олеся "L.Ree"

— Может быть… может быть он кричал «защитить королей»? — С надеждой и жалостливой слезой в голосе переспросила Кейлия.

Видя, что беременная женщина на грани, я почувствовала укол совести. Дура я дура — там же не только ее муж, но и родной брат! Мой, между прочим, дядя… Может и права была напомаженная фрейлина, которая шикала на меня и грозила пальцем, когда я взялась рассказывать Кейлии об увиденном мной на поле брани.

— Может быть. — Согласилась я. — Там было очень шумно, ну… люди, кони, весь этот грохот…

Но мои слова вовсе не успокоили королеву, и она за какое-то мгновение преодолела путь от увлажнившихся глаз и покрасневшего кончика носа до истерики на руках у придворных дам.

— Вот видите! — Сорвавшись на высокую ноту пристыдила меня самая старшая из фрейлин, молодящаяся мадам с остатками рыжины в седых волосах. — Именно этого мы и старались не допустить!

— Ну, прости меня. — Извинилась я неуклюже и присела на корточки возле бьющейся в рыданиях жены Генриха. — Ты сама рассуди: Астер был окружен телохранителями, Генрих, хоть и был ранен, но там же был Луций, а он его верный друг, да еще и самый-самый сильный маг.

— Он был закован в цепи! — Взвыла Кейлия переходя на новый уровень истерики. — А Астер не воин, он только из лука стреляет неплохо, а меч… меч… аааа….

— Ну, все! — Я решительно поднялась на ноги, не имея сил даже мгновение еще терпеть этот заупокойный вой. — Я просто пойду на стены и все выясню!

— Нет!!! — Через всю комнату проорал Нейман и, испарившись облачком у книжных полок, материализовался перед единственным входом, перегородив его собой. — Все останутся здесь. Господин сказал, что убьет меня, если хоть одна из вас двоих шаг за порог этой комнаты сделает!

Судя по расширившимся до состояния блюдец узким зрачкам одержимого, после того злосчастного похищения, Нейман научился в точности исполнять приказы Луциана.

— Молодец, хороший демон. — Послышалось за закрытой дверью позади него.

Я замерла на месте, не чувствуя рук и ног, когда за высокой створой показалось знакомое, побитое лицо.

Луциан вошел в комнату один, чем вызвал у королевы неконтролируемый приступ икоты.

— Они… они жи… вы? — Кое-как выговорила Кейлия, одной рукой хватаясь за сердце, другой за округлившийся живот.

— Да, ваше величество, к несчастью оба ранены, но не настолько чтобы вам о том беспокоиться. Их осматривает врач в главном…

Договорить Луциану не удалось. Отбиваясь от заботливых рук собственных фрейлин и игнорируя все их увещевания «подумать о себе и ребенке», Кейлия бросилась к двери с удивительной для своей девичьей хрупкости силой оттолкнув от входа и одержимого, и колдуна.

— И еще мы выиграли, ваше Величество! — Крикнул ей вдогонку Луциан и искренне рассмеялся. — До чего непосредственная особа, скажи?

Я нахмурилась и сложила руки на груди, демонстрируя, что не разделяю его хорошего настроения.

Мужчина неожиданно смутился и зачесав пятерней спутанные пряди на затылок, прошел вглубь кабинета.

«Пошел вон!» — прикрикнул он на путавшегося под ногами одержимого и тот с поклоном растворился к грозовой дымке.

— Что? — Спросила я ровно с тем количеством яда в голосе, какой смог бы убить любого, кроме заносчивого и скрытного полуэльфа. — Интересный тут потолок, да?

Луциан неторопливо обернулся ко мне и остановился на месте, сосредоточенно разглядывая паркетный пол между нами.

— Я ужасный человек, Лобелия. — Наконец выдавил из себя он и, набрав полную грудь воздуха, все же осмелился поднять взгляд. Заглянуть в мои глаза своими, ярко-голубыми, как озерный лед. — А еще я плохой эльф и ужасный колдовской магистр. Из меня просто никудышный черный барон, к тому же. Ах, да, и с демонами я лажу не очень — ты же видишь, они вьют из меня веревки. И даже родная мать не желает знать меня, хотя я единственный ее ребенок от любимого человека. Я поступал с тобой скверно, потому что подряд в своих действиях допускал ошибки. Я думаю, что дело в том, что жизнь приучила меня полагаться только на себя и когда в ней появилась ты… Это смешало все мои планы, Лобелия. Сначала я пытался отравить свои чувства к тебе, потом хотел бросить все и остаться с тобой. Я пытался даже отдалить тебя от себя, исключить твое участие во всем этом, но ты решила все по-своему, покинув Алдуин.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Вот не надо вот этого, пожалуйста! — Рассвирепела я. — Ты хоть понимаешь, что мне пришлось пережить за время, проведенное там? Ты же знал с кем ты меня оставляешь и на что она была способна!

— К несчастью, во всем Эвеноре не было места, где бы я смог гарантировать тебе большую безопасность, чем там. Я представляю, что тебе пришлось пережить, но выбирая между твоей жизнью и похотью Феовель, я сделал, что сделал. Просто пойми, если бы Банагор нашел тебя раньше, ничего бы этого не было.

Он бы не покинул свою твердыню, не поплыл через Недремлющее Море, оставив две трети своих сил на другом берегу, не согласился бы выйти лицом к лицу с Генрихом! Знай он о союзе Розамундского королевства с домом Амадоен, никогда бы не пришел брать Базенор измором, а без этого, в свою очередь, Феовель бы никогда не отправила своих людей на помощи человеческому королю. Лобелия…

Луциан попытался сделать шаг в мою сторону, но я отстранилась.

— Скажи, когда у тебя вообще появился этот план?

Колдун нахмурился, но помолчав все же ответил.

— Я вынашивал его с тех самых пор, как проснулся ночью в доме Кадарина. Здоровым и целым, с воспоминаниями о том, как почти сутки напролет потрошил живьем своих родственников, соседей и друзей, добровольно принося их внутренности змею на поживу. В этом плане не хватало лишь одной детали и о том, что эта деталь именно ты — я узнал уже после того, как мы познакомились в «Лиловой Розе». После того, как ты отвергла мое предложение перебраться в Базенор. — Луциан устало вздохнул и прикрыл глаза на мгновение. — Как бы не хвалился Банагор своими победами — его слава всегда шла впереди него. Изучив все его битвы, я понял, что он никто иной, как расчетливый и алчный трус. Он никогда не вторгался в королевства, имевшие сильных союзников. Никогда не покушался на жизни королей, имевших серьезный боевой опыт. Каждой его вылазке предшествовала длительная подготовка: он стравливал соседей, ссорил родственников, травил драконоборцев, а затем, находил слабые места и бил по ним прицельно и беспощадно. Его можно было свалить только его же оружием! Показать слабость там, где была сила, чтобы заставить пировать на своих собственных костях! — выкрикнул Луциан яростно и тут же умолк, приводя в порядок взбунтовавшиеся эмоции.

— А чем же ты лучше Банагора? — Не сдавалась я, хотя его слова и звучали убедительно. — Что, Генрих до сих пор считает, что спас мир от исполнения страшного пророчества? Этой дурацкой детской считалочки? Скажи, ты долго придумывал, как убедить честного и порядочного человека пожертвовать жизнями своих подданных ради того, чтобы ты отомстил за смерть своих родных?

В кабинете повисла тишина. Я видела ясно, что мои слова подействовали на него не хуже хлесткой оплеухи или ведра ледяной воды.

— Я не врал ему насчет пророчества. — Сказал Луциан совершенно бесцветным тоном. — Но я врал насчет того, о ком оно. И да, ты права, оно не о тебе, Лобелия.

Оно обо мне.

Настал мой черед ведра с ледяной водой и звонкой оплеухи.

— Ты хочешь сказать, что это ты тот вестник, что встанет у конца времен? — Сказала я с, пожалуй, большей иронией в голосе, чем рассчитывала.

— Все уже свершилось. Я думаю. — Спешно добавил Луциан. — Насколько бы не были ужасны мои поступки, я переломил ход истории. Я заставил эльфов заключить мирный договор с людьми. Лобелия, об этом и подумать никто не мог с начала людской эпохи на этой земле! Я сделал Генриха Розамундского прославленным убийцей драконов, союз с таким могущественным королем позволит Асперу Лантийскому вернуть отнятые у него земли. Не только ему… королевства вблизи Варлейских гор перестанут платить дань дракону, и эта земля расцветет. Ты только представь: торговые договоры с эльфами, караванная дорога через Варлейские горы к самому Недремлющему Морю! А еще… — Луциан помедлил, словно собирался рассказать о самом сокровенном, что было в его сердце. — Еще я превращу крепость Беккен в школу колдовства и магии, чтобы больше ни один колдун не был вынужден становиться рабом своего наставника, чтобы убить его в конце обучения или умереть самому. Лобелия, все, о чем я когда-либо мечтал — это сделать Эвенор лучшим местом, чем он есть сейчас.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})