Песнь крови - Энтони Райан

Ваэлин, раздавленный разочарованием и несправедливостью, только беспомощно уставился на наставника. Норта же сумел выразить свои чувства в полной мере.

– Да вы что, издеваетесь, что ли? – вскричал он. – Остальные ничем не лучше нас. С чего это мы вдруг никуда не идем?

Позднее, когда Норта сидел на койке и нянчил разбитую и ноющую челюсть, гнев его ничуть не остыл.

– Этот ублюдок всегда ненавидел меня сильнее всех вас!

– Да он всех ненавидит, – возразил Баркус. – Вам с Ваэлином сегодня просто не повезло.

– Нет, это все из-за того, что мой отец – первый министр! Я в этом уверен.

– Раз уж твой папаша – такая важная шишка, отчего же он не может вытащить тебя из ордена? – осведомился Дентос. – Ну, раз тебе тут так не нравится?

– А я почем знаю?! – взорвался Норта. – Я ж его не просил отправлять меня в эту дыру! Я не просил, чтобы меня морозили, десять раз чуть не убили, лупцевали каждый день, я не просился жить в этой конуре с каким-то мужичьем…

Он умолк и съежился на своем топчане, зарывшись головой в подушку.

– Я думал, мне позволят уйти после испытания знанием, – сказал он, говоря больше сам с собой. Его голос был еле слышен. – Когда увидят, что у меня на душе. Но эта проклятущая баба сказала, что я пребываю там, где нужно для Веры! Я даже принялся врать напропалую, но меня все равно не отпустили. Этот жирный кабан, Хендрил, сказал, что Шестому ордену полезно иметь в своих рядах человека моего происхождения…

И он умолк, по-прежнему пряча лицо. Баркус хотел было похлопать его по плечу, но Ваэлин остановил его, покачав головой. Он достал из-под своей кровати маленькую дубовую шкатулку – свое самое ценное имущество, не считая платочка Селлы, – украденную с телеги купца, который неосторожно оставил ее у ворот. Ваэлин отпер шкатулку и достал кожаный кисет, где лежали все монеты, которые он нашел, выиграл и наворовал за все эти годы. Он бросил кисет Каэнису:

– Принеси мне ирисок! И пару мягких кожаных башмаков, если найдешь такие, что будут мне по ноге.

Утро выдалось туманное, густая бледно-голубая мгла висела над окрестными полями, ожидая, пока летнее солнце развеет ее своими жаркими лучами. Ваэлин с Нортой уныло сидели за утренней трапезой, в то время как остальные старались не слишком уж явно радоваться тому, что идут на ярмарку.

– А как думаете, медведи там будут? – небрежно спросил Дентос.

– Наверно, – сказал Каэнис. – На летней ярмарке всегда медведи. Пьянчуги борются с ними за деньги. И куча всяких других забав. Когда я туда ездил, там был маг из Альпиранской империи, который играл на флейте и заставлял змею танцевать.

Ваэлина возили на ярмарку каждый год до того, как отец отдал его в орден, и в его памяти сохранились яркие воспоминания о плясунах, жонглерах, лотошниках, акробатах и тысяче прочих чудес среди множества запахов и звуков. До сих пор он даже не сознавал, как отчаянно ему хочется повидать все это снова, прикоснуться к воспоминаниям детства и посмотреть, действительно ли это похоже на тот водоворот красок и веселья, который он помнил.

– Там и король будет, – сказал он Каэнису, вспоминая виденный вдали королевский павильон, откуда Янус и его семейство смотрели на многочисленные состязания, проходящие на турнирном поле. Там были скачки, борьба, кулачные бои, стрельба из лука, и победители получали из рук короля алую ленту. Казалось бы, невеликая награда за такие труды, но победители выглядели вполне довольными.

– Может быть, тебе удастся подобраться достаточно близко, чтобы он вытер о тебя ноги, – заметил Норта. – Тебе бы это понравилось, верно?

Каэнис остался невозмутим.

– Я не виноват, что тебя не пустили на ярмарку, брат, – мягко ответил он.

У Норты сделался такой вид, будто он собирается ответить очередным оскорблением, но вместо этого он отодвинул тарелку, встал из-за стола и пошел прочь из трапезной. Лицо у него было искажено гневом.

– Ему это и впрямь нелегко далось, – заметил Баркус.

После завтрака Ваэлин простился с друзьями во дворе. Ему было приятно, что они изо всех сил стараются не показывать, как им не терпится.

– Я, это… – нехотя сказал Каэнис, – хочешь, я тоже останусь?

Ваэлин был изрядно тронут: он же знал, как отчаянно Каэнису хочется посмотреть на короля.

– Если ты не пойдешь, кто же мне башмаки-то купит?

Он пожал ребятам руки и помахал им вслед, когда они пошли к воротам.

Сам Ваэлин пошел навестить Меченого и, к своему удивлению, обнаружил, что его пес завел себе новую подружку: суку азраэльского волкодава, почти такую же рослую, как и он сам, хотя далеко не такую мускулистую.

– Она забралась к нему в вольер ночью, несколько дней тому назад, – объяснил мастер Джеклин. – Вера ее знает как. Удивительно, что он ее сразу не разорвал. Наверно, ему сделалось скучно одному. Пожалуй, оставлю их как есть, глядишь, через несколько месяцев щенки будут.

Меченый, как обычно, радостно распрыгался при виде Ваэлина. Сука держалась настороженно, но, увидев, как радуется ему Меченый, осмелела. Ваэлин принялся кидать им объедки и обратил внимание, что сука не ест, пока не поест Меченый.

– Она его боится, – заметил мальчик.

– Ну еще бы! – весело ответил мастер Джеклин. – И все равно их водой не разольешь. С суками такое бывает: выберут себе кобеля и ни за что от него не отстанут, что он ни делай. Совсем как бабы, ага?

Он расхохотался. Ваэлин понятия не имел, о чем он, но все же рассмеялся из вежливости.

– А ты, значит, на ярмарку не идешь? – продолжал Джеклин, отходя, чтобы бросить еды трем нильсаэльским терьерам, которых он держал в дальнем конце псарни. Это были обманчиво милые собачки, с короткими заостренными мордочками и большими карими глазами, но стоило зазеваться, как они немилосердно вцеплялись в протянутую руку. Мастер Джеклин держал их для охоты на зайцев и кроликов – в этом им не было равных.

– Мастер Соллис счел, что я отлыниваю от дела во время тренировки на мечах, – объяснил Ваэлин.

Джеклин неодобрительно цокнул языком.

– Надо стараться изо всех сил, иначе не выйдет из тебя настоящего брата. Вот в мое время за лень кнутом пороли. За первую провинность – десять ударов, а за каждую следующую – на десять больше. Бывало, каждый год десять, а то и двенадцать братьев помирали от порки.

Он ностальгически вздохнул.

– Но все равно, жалко, что тебе пришлось пропустить ярмарку. Там всегда есть хорошие собаки на продажу. Я и сам туда пойду, как тут управлюсь. Но народищу будет уйма – там же еще и казнь, помимо всего прочего. Нате вам, маленькие чудовища!