Связанные страстью - Элейн Барбьери

— Нет… то есть да…

Дженни покачала головой. Несколько шелковистых каштановых прядок выбились из тугого пучка у нее на голове, и Мэтт инстинктивно, с какой-то братской приязнью, заправил их в прическу.

— Вот что я имела в виду, Мэтт. Он не так прикасался ко мне. Он дотрагивался до меня как… как любовник.

— Ты не сомневалась, что помолвлена с ним.

— В конце он попросил у меня прощения, и я поверила ему. Каждому его слову.

— И ты простила его…

— Да.

— И меня ты тоже простила?

— А ты не сделал ничего дурного, Мэтт. Просто следовал за своим сердцем туда, куда я не могла тебя привести.

— Дженни, прошу тебя, не прощай меня с такой легкостью.

— Ты что же — хочешь, чтобы я тебя выбранила? Я могу это сделать, но что бы я тебе при этом ни сказала, будет несправедливо. Только сейчас я поняла, что у нас с тобой ничего бы не вышло. Хотя мы очень хорошо относимся друг к другу. — Она покачала головой, как если бы желала внести коррективы в свои слова. — Нет, не то. Мы любим друг друга, но платонической любовью, не имеющей ничего общего со страстью, которую мы оба в состоянии испытывать. Ты всегда был частью меня, но не той частью, которой так быстро завладел Такер.

— Опять Такер!

— Не сердись на него, Мэтт. Он сам на себя злится.

— Сильно в этом сомневаюсь.

— Полагаю, он говорил искренне, когда просил у меня прощения. — С минуту помолчав, она добавила: — Однако я сказала ему, что не желаю его больше видеть.

— Почему же, если все дело в неверной идентификации? Тем более ты прониклась к нему чувствами.

— А потому, что я показала себя полной дурой. Я искренне верила каждому его слову, хотя позже поняла, что его речи были во многом спровоцированы эмоциональным напряжением момента, и пожалела об этом. Ну и кроме того, Мэтт, я сама предложила ему заняться со мной любовью.

— Ты знала, что я никогда не лгу тебе, поэтому и поверила ему.

— Интуитивно я догадывалась, что Такер — это не ты, но заставила себя поверить в обратное. В определенном смысле я тебя предала.

— Это не соответствует истине.

— Еще как соответствует.

С минуту помолчав, Мэтт осведомился:

— А что обо всем этом думает твой отец?

— Я не собираюсь рассказывать ему правду. Не хочу ставить его в неловкое положение. Он этого не заслужил. Но со временем, когда мы с тобой расторгнем нашу помолвку, он сам все поймет. Такеру я сказала, что мне не хотелось бы с ним больше встречаться. Ну а как поладишь с ним ты, Мэтт, меня не касается. Это ваше семейное дело.

— Я позабочусь о Такере.

Его грозный тон испугал Дженни, и она запротестовала:

— Прошу тебя, Мэтт, не причиняй ему зла.

— Я сделаю то, что посчитаю нужным, Дженни.

— Но я же сказала тебе, что это моя вина!

— Позволь мне с этим не согласиться.

Проигнорировав призывы девушки к милосердию, Мэтт вежливо приподнял шляпу и повернулся к двери. Она схватила его за руку, как если бы пыталась таким образом еще раз воззвать к его лучшим чувствам, но он молча высвободил руку и вышел на улицу.

Мэтт думал сейчас только об одном: она простила его потому, что сама чувствовала себя виноватой. Но ему лучше знать, кто главный виновник в сложившейся ситуации.

— Итак, Саманта, что у вас происходит? Что новенького?

Вечернее солнце начало катиться к горизонту, когда Саманта, открыв дверь своего номера, увидела стоявшего в коридоре Шона собственной персоной. Она приложила максимум усилий, чтобы скрыть удивление перед его столь ранним возвращением, на которое никак не рассчитывала. Похоже, что после возвращения в город он направился прямиком к ней. По крайней мере об этом свидетельствовали его одежда и сапоги, покрытые слоем пыли. С другой стороны, куда еще было ему идти, коль скоро считалось, что Саманта ждет его и как никто заинтересована в результатах его изысканий. Однако выражение лица Шона свидетельствовало о том, что он не очень-то в это верит.

Саманта, полагавшая, что маскарад в «Трейлз-Энде» должен продолжаться еще некоторое время, готовилась к выходу на работу и оделась соответствующим образом. На ней было кричащее ярко-красное платье с большим декольте, долженствовавшим притягивать взгляды посетителей. Шон посчитал нужным в очередной раз наградить ее неодобрительным взглядом, каковой Саманта предпочла проигнорировать.

Она ощутила укол вины. Прежде всего ей претило обманывать старого друга, тем более после того как он примчался в этот городишко до первому же ее зову. Но Мэтт до сих пор не вернулся, и у нее не было возможности переговорить с ним, а раз так, она понятия не имела, как реагировать на вопросы Шона. Между тем последний после смерти отца являлся единственным человеком, которого она по- настоящему уважала. Помимо всего прочего, она только недавно поняла, что он в своем Преклонном возрасте все еще весьма привлекательный мужчина. Ведь в молодости он покорил не одно женское сердце. Шон обладал огромной физической силой, и это тоже влекло к: нему женщин.

— Кажется, я задал тебе вопрос, Саманта…

Саманта сразу узнала этот тон. У дяди Шона имелись очень строгие критерии относительно того, что такое хорошо и что такое плохо, и он в этой связи не раз поругивал свою названую дочь, а бывало, давал ей советы, которые обычно шли ей на пользу.

Саманта ответила уклончиво:

— Полагаю, прежде всего мне следует расспросить тебя о том, что ты обнаружил в своих странствиях и почему так быстро вернулся.

— Я вернулся, поскольку нашел так называемых чужаков, на розыски которых ты меня отправила.

— Неужели нашел? — Проступившее на лице Саманты удивление без слов сообщило ее собеседнику, что она на это вовсе не рассчитывала. — И что же?

Глаза Шона обратились в две узкие щелки.

— А ведь ты отлично знала, что они вовсе не грабители банков, за которыми мы гонялись, не правда ли?

— Скажем так: я не была в этом уверена и считала, что такой шанс, пусть минимальный, все-таки есть.

— Эти люди оказались жертвами, а не разбойниками. Их ограбили по пути в те края, в результате чего они остались без гроша. Некие джентльмены под видом усталых путников подъехали к ним и забрали у них все деньги и имущество. Жертвы, ясное дело, пришли в дурное расположение духа и поклялись, что второй раз такой номер с ними не пройдет. Вот по какой причине они в весьма грубой форме изгоняли из своих владений каждого, кого не знали лично.

— Откуда такая уверенность, что они сказали тебе правду?

— Да я собственными глазами видел мать семейства по имени Мэри, которую грабители избили до полусмерти, после чего она в буквальном смысле возненавидела всех чужаков. Она пряталась в хижине, держа в руках заряженное ружье, и, глядя в окно, контролировала ситуацию. Стоило ей захотеть, и она первым же выстрелом убила бы меня. Но, как видишь, не убила, что служит прямым доказательством благонамеренности этого семейства.