Бремя белых. Необыкновенный расизм - Андрей Буровский

Уже первые волны расселения сапиенсов были сравнимы по численности со всем населением неандертальской Европы. А ведь волн заселения было много; сапиенсы двигались в новые для них места постоянно на протяжении многих тысячелетий — пока новая территория не оказалась настолько плотно населенной, что для переселенцев не осталось места.

Численность населения «Европы сапиенсов» оценивают по-разному. Обычно называют цифры от 1 до 5 миллионов живших в Европе к концу Ледникового периода, то есть 11 тысяч лет назад.[160] При всей примерности цифр, это в десятки раз больше неандертальского населения.

Давно отмечен грустный на первый взгляд парадокс: судьба всех, кто первым вырывается вперед, трагична. Освоив то, что несут такие группы передовых людей, пришедшие позже их если и не уничтожают, то ассимилируют и поглощают.[161]

Такова судьба любых передовых групп населения: и сословий, и классов; получается, что и рас. Но одновременно с трагедией она и величественно-прекрасна.

Дворянство России, первое сословие «русских европейцев», буквально утонуло в море разночинной интеллигенции. Сколько всего было дворян? В начале XIX века — тысяч пятьсот. В начале XX века — миллиона полтора. Эта кучка людей и создала все, что мы называем «классической русской культурой».

Добиваясь своих же целей «просвещения народа», сословие утратило все преимущества: оно перестало быть единственным и очень немногочисленным носителем своих идеалов и достижений. Сословие выполнило свою миссию: принесло те же ценности намного более многочисленному слою русской интеллигенции и дало возможность реализовать себя (в том числе и творчески) уже не тысячам, а сотням тысяч людей.

Точно так же и русская интеллигенция (в начале XX века — в основном интеллигенция первого-второго поколения) растворилась в многомиллионной народной массе. Сколько было интеллигентов? В начале XX века — от силы 3–4 миллиона человеческих существ. А «народ» составлял как бы не 90–100 миллионов.

И политически, и экономически интеллигенция в любом случае утрачивала на глазах свое привилегированное положение особого феодального сословия, обрекая себя на конкуренцию с представителями основной части народа.

Судьба передовых народов подобна судьбе передовых сословий. Точно так же, как дворяне и интеллигенты в России, античные эллины и римляне «утонули» в море разноплеменных подданных Империи. После предоставления гражданских прав почти всем подданным империи в 213 году привилегированное положение граждан окончательно исчезло.

То, что несли в себе римляне, стало наследием десятков миллионов людей, послужило формированию многих новых народов и в конечном счете послужило толчком к созданию всей европейской цивилизации. Но сами-то римляне исчезли.

С неандертальцами произошло то же самое! Их была кучка — тех, кто стал лидерами человечества благодаря уникальным свойствам европейской географии. Эта кучка лидеров мирового развития растворилась в сотнях тысяч пришельцев с юга. Но их генетика создала новые расы — не менее активные, творчески одаренные и амбициозные, чем они сами.

Культура же верхнего палеолита с ее многообразным и сложным каменным и костяным инвентарем, искусством, домостроением, погребальным обрядом и так далее, частично преемственна от культуры неандертальцев. Это ее продолжение и развитие, как и современная российская культура преемственна от той, что в XVIII — начале XIX века создали не более миллиона тогдашних дворян. Современная российская культура не тождественна предшественнице, а развивает и продолжает ее в новых исторических условиях. Так и европеец-сапиенс понес дальше то, что оставил ему в наследство неандерталец.

Все, что мы знаем теперь о переносе генов и о роли неандертальцев в становлении нашей собственной расы, заставляет сделать три принципиально важных вывода. Каждый из них имеет и научный, и мировоззренческий характер.

Первое: судьба неандертальцев вовсе не трагична. Она скорее оптимистична — неандертальцы были не уничтожены, неандертальцы были ассимилированы.

Сама концепция «окончательного решения неандертальского вопроса» как истребления родилась у поколений — современников мировых войн, революций и прочих кошмаров первой половины XX века. Концепция отражает не столько реальность, сколько особенности психологии и мироощущения этих поколений: им казалось совершенно естественным делом всяческие «окончательные решения». Пустяки, дело житейское!

Второе: неандертальцы и сапиенсы в почти одинаковой степени предки всех малых рас современных европеоидов. Той «расовой» формы человека, которая до самого недавнего времени лидировала на земном шаре, которая, в отличие от неандертальцев, не ограничивалась жизнью только на территории запада Евразии.

Третье: огромна роль географической среды в формировании различных форм человека. Природа Севера — такой же предок современного человечества, как неандертальцы и ранние сапиенсы.

Глава 10

Три большие расы и их судьбы

Европейцы казались китайцам очень уродливыми: мохнатыми, со слишком длинными носами и отвратительными круглыми глазами, как у совы.

Без метисации

Естественный вопрос: а что происходило бы в Европе с сапиенсами, которые с неандертальцами НЕ метисировались? Такая малая раса европейцев известна: это лапоноидная раса, у нее неандертальские гены не найдены. В ее составе смешались два компонента: очень древний, известный в Европе еще с верхнего палеолита,[162] и более поздний, монголоидный.[163]

Этот «древний североевропейский тип» охотников на северного оленя был сильно ассимилирован и монголоидами, и высокорослыми европеоидами (с примесью неандертальцев), но сохранился у популяций, ушедших в Скандинавию и на северо-восток Европы после отступления ледника.[164]

По своим и физическим, и психологическим характеристикам лапоноиды — северный вариант грацильных архаических рас. Субарктические веддоиды: мелкие, добродушные, неагрессивные, неконфликтные, лишенные сильных амбиций. Они прекрасно умеют наслаждаться жизнью, хорошо поют и пляшут, добры к людям и любят животных. Но творческих взлетов и большой активности от них ждать не приходится.

Параллельно с сапиенсами

Тридцать тысяч лет назад только Европа, и то не вся, была занята первыми расами крупных европеоидов. Строго говоря, только их следовало бы называть людьми европейской расы. Лапоноиды — это «древняя светлокожая раса», к остальным европейцам она имеет косвенное отношение.

В эту эпоху остальной мир оставался населен или остатками архантропов-питекантропов, или еще более причудливыми существами.

Уже говорилось, что культурные достижения синантропов сильно преувеличены. А останки питекантропов на Яве вообще не сопровождаются никакими каменными орудиями, следами костров и остатками охотничьей добычи. Видимо, хотя бы некоторые популяции эректусов, даже будучи людьми биологически, не становились ими в культурном отношении. Интересно, что в Индонезии до сих пор много говорят о «лесном человеке», то есть о существе, который мы называем «реликтовым гоминоицом». Причем говорят не как о фольклорном персонаже, а как о реальности: показывают пещеры, где он обитал еще недавно, места, где можно было его встретить.[165]

Есть сведения о «реликтовом гоминоиде» и по всей Азии, и в Австралии.[166] Эректусы не плавали по морям, они не могли попасть в Австралию? Но ведь и аборигены Австралии в исторические времена не были мореходами. Тем не менее их предки в Австралию как-то попали, и, судя по всему, даже не один раз. Если человек современного типа мог приплыть в Австралию и деградировать, почему того не могло произойти с эректусом?

В-третьих, в Азии известны и другие формы человека, помимо сапиенса и одновременно с сапиенсом. Причем это формы, которые легко назвать «великанами» и «карликами».

«Карлики» с острова Флорес

В 2003 году в пещере Лианг-Буа, расположенной на западе острова Флорес, были найдены черепа и скелеты шести людей ростом в 1 метр, — заметно меньше пигмеев, весом порядка 25 кг, с объемом мозга в 350 см.[167] Карликов шутливо назвали «хоббитами».[168]

Homo floresiensis обитал на острове Флорес с 95 до 13 тысяч лет назад. Судя по всему, он, скорее всего, происходит от Homo erectus. Он исчез после появления на острове Флорес людей современного типа. Возможно, эта карликовая островная форма эректусов.[169]

Несмотря на небольшой рост, «хоббиты» пользовались огнем, изготовляли сложные каменные орудия, охотились даже, на карликовую островную форму слона-стегодона — животное весом до полутонны.