Шпионские игры царя Бориса - Ирена Асе

И вот теперь перед Генрихом Флягелем стоял тот самый Клаус Берген и иронично улыбался.

Помня, что рижский ювелир участвовал в погроме, угрожал его друзьям и родственникам, рижский патриций напрягся.

— Спокойнее, молодой человек, спокойнее! — сказал Берген по-немецки. — Я все-таки царский ювелир, весьма уважаемый на Руси человек. Со мной в Пскове лучше дружить, чем враждовать. Не зайдете ли в гости сегодня вечером?

— Какое мне дело до вашего положения в этой стране? У меня в этом городе свои дела. В гости не зайду!

Про себя Генрих подумал: «Вот не повезло. И как теперь избавиться от этого золотых дел мастера? Ведь ко мне в любой момент может обратиться посланец самого царя!»

И тут Клаус, не переставая иронично улыбаться, укоризненно произнес:

— Молодой человек! Ну почему вы не проявляете уважения к старшему по возрасту? Трактирщице Марии это может не понравиться.

Рижский патриций остолбенел. А ювелир подошел к нему вплотную и прошептал:

— Учтите, зайти в гости все равно придется. Ведь вы же за этим в Псков и приехали.

Когда Флягель нашел нужные слова, чтобы ответить, то не смог ничего сказать: зазвенели колокола церквей, созывая православных в храмы. Лишь через пару минут можно было снова говорить с уверенностью, что собеседник тебя услышит. Ювелир Берген взял купца Флягеля за рукав шубы и сказал без экивоков:

— Генрих, пойдемте скорее, здесь холодно и темно. Метель усиливается. А я поселился в деревянном доме — в нем натоплено и тепло.

Флягель понял, что ювелир имел в виду, делая упор на то, что дом деревянный. Русские, живя среди лесов, строили деревянные дома не из досок, а из дешевых на Руси толстых сосновых бревен. Зимой рижане мерзли в своих каменных жилищах: кухни, лестницы, прихожие, естественно, не имели печей, а камень остужался очень быстро. Каждый горожанин хорошо понимал: попробуй приложи голую ладонь к булыжнику в 20-градусный мороз! Сделаешь так и через несколько минут ладонь может примерзнуть настолько, что руку с камня убрать будет непросто, больно будет. В домах горожан печка находилась только в комнате. Так вот, случалось, что за ночь на кухне могла замерзнуть и превратиться в лед вода, оставленная в кувшине. А вот в русских деревенских избах на пути между Псковом и границей с Ливонией в февральские вьюги Генриху Флягелю во время нынешней поездке было тепло: сосновые бревна не становились таким проводником холода, как камни или кирпичи, из которых строились дома рижан.

Мимо купца Флягеля прошел мальчишка, выкрикивая: — Пироги с капустой. С пылу, с жару, ни у кого нет больше такого товару!

При виде аппетитных пирогов рижский патриций вспомнил, что с утра ничего не ел. Клаус Берген осторожно потянул его за рукав:

— Не стоит есть эти пироги, на таком морозе они наверняка уже остыли. Хватит мерзнуть на ветру, Генрих, пойдем, я угощу тебя хорошей русской едой.

Не спрашивая согласия, Клаус повернулся спиной к рижскому патрицию и двинулся к выходу с торга. Флягель с волнением пошел вслед за ним. Он думал уже не о случившемся много лет назад в Риге бунте, а о том, что скажет ему человек, представившийся царским ювелиром, к какому повороту в его судьбе и судьбе Ливонии приведет эта беседа.

Однако, золотых дел мастер не спешил открывать рижскому патрицию тайны государственной политики. Берген вообще ничего не говорил, он просто торопливо шел по псковской улице, явно стремясь, как можно скорее попасть в тепло. Флягель предполагал, что Клаус Берген приведет его на лучший постоялый двор Пскова, но ювелир неожиданно остановился у красивой избы с резными ставнями, выглядевшей как частный дом. Во дворе была сложена поленница дров, служанка в русском платье с помощью коромысла носила воду в баньку, а из трубы на крыше вился уютный дымок. Клаус Берген открыл калитку, войдя во двор, властно крикнул «Фу!» двум большим псам. Те, видимо, узнали своего нового хозяина и, радостно поскуливая, стали прыгать вокруг него.

— Ивашка, накорми собак! — потребовал от пробегавшего мимо холопа царский ювелир.

— Не бедный дом, — заметил Флягель.

— Государь всея Руси заботится о слугах своих, — с достоинством пояснил Флягель. — Мне специально предоставили такое жилище в Пскове, чтобы я мог достойно встретить тебя.

Как ни хотелось есть рижскому патрицию, он согласился с заманчивым предложением хозяина дома сначала попариться в настоящей русской бане. В баньке слуга Флягеля хлестал Генриха веником по спине, Клаус Берген, не стесняясь наготы, выбегал из баньки и прыгал в сугроб, а через несколько секунд забегал обратно в баню. Красивая холопка принесла отдыхающим холодного кваса прямо в парилку. Под ее безразличным взглядом голому Генриху стало неловко.

— Пусть она стесняется, — засмеялся ювелир, видя смущенье гостя. — Ведь ты, господин, можешь захотеть ее, и в каком положении тогда будет она?

Позже, за столом Клаус заботливо говорил Генриху:

— Ну, зачем тебе идти на постоялый двор после баньки? Отправь моего холопа, он скажет твоему приказчику, что ты заночуешь у торгового партнера. А пока поешь, как следует.

Изобилие на покрытом белой скатертью столе и в самом деле радовало глаз. Для начала хозяин предложил гостю русские щи. Но поверьте, читатель, это блюдо никак не походило на тот суп из капусты, который подавали во второй половине ХХ века в советской столовой! Клаус угощал гостя таким блюдом, каким должны были быть правильно сваренные щи в то время. В тарелку было накрошено не менее ста граммов говядины, положена сметана, имелись и зеленый, и репчатый лук, и чеснок, и укроп с петрушкой, и вареная морковь… Запивать горячие щи предлагалось горячим же сбитнем из меда, корицы, имбиря и яблочного варенья.

— А где же водка? — удивился Флягель.

— Водку или брагу будешь пить на постоялом дворе. А я советую крепкий хмельной мед.

Главным блюдом был гусь, фаршированный орехами и говяжьей печенью, а из закусок выделялись севрюга и блины с черной икрой.

— Оставь в себе место и для коломенской яблочной пастилы, — посоветовал ювелир.

Однако рижскому патрицию, что называется, кусок в горло не шел. Мало того, что он находился в постоянном волнении из-за заговора, в который оказался вовлечен. Клауса Бергена он по-прежнему не воспринимал как друга.

— Я в Псков не затем, чтобы наедаться, приехал, — сказал он ювелиру.

— Ты хочешь похудеть? Зачем? — в ответ пошутил тот. И после паузы добавил.

— Не можешь забыть того, что было 15 лет назад?

Генрих Флягель прекрасно понимал, что не время сейчас спорить с Берегеном из-за давних событий, но сдержаться не сумел: