Изнанка - Ян Войк

Лёха, похоже, услышал, что хотел, потому что вдруг сорвался с места и закружился вокруг себя с новой силой, теперь он каркал и бил в бубен почти без остановки. Милавин поморщился от ударивших по ушам звуков и недоумённо покосился на Ивана, тот наблюдал спокойно, сдержано. Сам же Андрей так и не мог понять, как он относится к происходящему. С одной стороны, всего полчаса назад он убедился в способностях Кукловода как колдуна, да и мамелюки – будь они неладны! – стоят многого. С другой – все эти пляски на крыше в плаще из вороньих перьев под грохот бубна отдавали такой дешёвой театральщиной, что безоговорочно поверить в них было бы попросту глупо. Поэтому Милавин стоял в полной растерянности, переводя взгляд с невозмутимого Ивана, на беснующегося Кукловода, и обратно, как будто ждал, кто же из них первый заржёт в голос.

Но так продолжалось лишь до тех пор, пока на крышу здания не стали слетаться вороны. Первая птица прилетела уже через пару минут после начала представления. Андрей не обратил на неё особого внимания. Ворон сел на парапет у дальней башни и наблюдал за движениями колдуна. Через некоторое время прилетел ещё один, потом сразу три. Вот тут Милавин понял, что с этим танцем не всё так глупо. Вороны прилетали поодиночке, по двое, по трое, вот прилетела целая стая, никак не меньше двадцати птиц. Они рассаживались, на парапете, на разлапистой телевизионной антенне, на самой крыше и, не отрываясь, следили за движениями Кукловода.

Лёха продолжал крутиться, колотить в бубен и надрывать глотку, плащ развивался вокруг него одним большим вороньим крылом, всклокоченные ветром и движением волосы опутали лицо, босые ноги переступали быстрее, с каждым оборотом ускоряя движение.

Вороны всё прибывали, скоро уже на крыше не осталось свободного места, она вся превратилась в ковёр из чёрно-серых перьев, острых клювов и чёрных бусинок глаз. Только Андрея с Иваном птицы сторонились, и около них образовался неровный круг свободного пространства метра три-четыре в диаметре. Милавин был этому несказанно рад, если поначалу он чувствовал себя глупо, то сейчас испытывал неподдельный страх перед этой шевелящейся крылатой массой.

Новоприбывшим птицам уже не хватало места, они рассаживались на соседнем здании, что стояло напротив, через узкий переулок. А некоторые из ворон даже садиться не стали, молча кружась над колдуном. Ни одна из прилетевших птиц не каркала, все они слушали Кукловода.

Сам Кукловод кружился уже так быстро, что было трудно различить его самого, только мелькание вороньих перьев плаща да растрёпанных каштановых волос. И вдруг Леха остановился, вытянувшись всем телом вверх, подняв руки над головой. Над крышей повисла тишина, особенно оглушительная после грохота и звона бубна. Колдун чуть покачнулся из стороны в сторону, а потом всего один раз гулко ударил в бубен. В следующий миг воздух наполнился многоголосым карканьем и хлопаньем крыльев. Окружающий мир исчез, вместо него осталась лишь сплошная пелена из чёрно-серых птиц, которые вдруг все одновременно взмыли в воздух. Андрей чуть присел и прикрыл глаза рукой, даже Иван отшагнул обратно на лестницу.

Однако продолжалось это недолго. Уже через полминуты на крыше остались только Андрей и Иван. В воздухе кружилось несколько чёрных перьев, плавно оседая к земле. Лёхи нигде видно не было.

– Давай за мной, – кивнул Иван и двинулся вперёд.

Только пройдя несколько шагов, Андрей увидел колдуна. Он лежал ничком на крыше, чуть в стороне от того места, где танцевал, под самым парапетом. Иван подошёл, перевернул его лицом вверх и похлопал по бледным щекам. Лёха сморщился и с явной неохотой открыл глаза.

– Ну как всё прошло? – просипел он.

– Красиво. Как всегда, – ответил Иван и оглянулся на Андрея. – Помоги его поднять.

Вместе они взяли Кукловода под руки и поставили на ноги, он держался вяло, его немного покачивало.

– А тебе как представление? – обратился колдун к Милавину.

– Впечатляет. А для чего всё это?

– Эти птички сыщут твою дорогую дочурку, где бы она не была. Остаётся только подождать, – Кукловод сплюнул через парапет и добавил: Пойдёмте вниз, очень хочется допить коньяк.

Пока Лёха снова облачался в свой домашний наряд, Иван с Андреем вернулись в ту комнату, где завтракали. Ника по-прежнему валялась на медвежьей шкуре, тиская джойстик пальцами. На экране перед ней эффектно разлетались на куски то ли чудовища, то ли роботы. Сев за столик, Поводырь разлил остатки коньяка по трём рюмкам.

– И что? Это представление поможет? – спросил Милавин, делая небольшой глоток.

– Поможет, будь уверен. Лёха своё дело знает.

– Да уж, с воспоминаниями у него вполне получилось, – вынужден был признать Андрей. Потупив глаза, он прислушивался к собственным мыслям. Старался найти в памяти тот кусочек жизни, который хранил все эти годы, как одно из величайших своих богатств, который согревал его в самые отчаянные минуты и придавал сил. Но там была пустота… Как будто утром, после грандиозной пьянки, пытаешься вспомнить события прошлого вечера.

– Странно как-то, – наконец произнёс он. – Вдруг потерять кусок собственной памяти… Я помню, что заканчивал урок в седьмом классе, помню тему урока, могу даже сказать, кто из учеников тогда присутствовал, а кто болел. А вот дальше – ничего. Оля прислала мне СМС-ку, я это знаю, потому что потом, уже вечером, рассказывал об этом друзьям. Наверное, я отпросился с работы, ведь уже через три часа я выходил из роддома… А что там? Радовался я или боялся, когда в первый раз взял на руки свою дочь? Я даже не помню, почему мы решили, назвать её именно Сашей, ведь до этого условились, что будет Дарья…

– Хватит размазывать передо мной сопли, – грубо перебил его Иван. – За два года до тебя, я тоже выпил с Кукловодом на брудершафт.

Поводырь невесело усмехнулся, глядя в глаза собеседнику. Взгляд у него опять был твердым и тяжёлым.

– Ты искал Макса? Но ведь Кукловод не смог тебе помочь…

– Не смог, но и память не вернул. Сказал, это не его вина, что Макс ушёл с нашего «плана бытия». Так что, не смей распускать нюни. Мы все чем-то жертвуем, чтобы достичь цели. Кто-то больше, кто-то меньше. И, в конце концов, один получает то, что хотел, а у другого всё зазря.

Иван выпил коньяк залпом, поморщился и закусил лимоном. Андрей сделал ещё один глоток. Некоторое время они молчали, но потом Милавин решился задать вопрос.

– Как ты это выдерживаешь, Иван? Ведь за два года можно с ума сойти.

– Можно, – ответил Иван, глядя прямо перед собой стеклянными глазами. – Я скажу тебе, как прожил эти два года.

Скажу то, что понял давным-давно, ещё во время своей первой командировки… В Грозном… Всё просто. Не вспоминай. Не мечтай. Не надейся. Просто дерись, за каждый прожитый день, за каждый час, за каждую минуту. Дерись и побеждай. Сколько сил хватит.

Иван начинал говорить тихо, вкрадчиво, но с каждым произнесённым словом голос креп, набирался жёсткости и злости, поэтому в конце он уже едва не рычал.

– А если сил не останется?

Поводырь повернулся к собеседнику.

– Тогда бери лопату и отползай в сторону кладбища, чтобы другим не мешать, – его усмешка больше напоминала оскал.

Честно говоря, Андрей немного растерялся и не знал, что ответить. Впрочем, Иван, похоже, и не ждал от него никакого ответа. Он откинулся на спинку кресла и провёл рукой по лицу.

– Ладно, пора заканчивать. Что-то я перебрал, – голос его стал намного мягче.

– Ну что же вы, гаврики, меня-то не подождали, – возмутился Лёха, входя в комнату, он тут же заметил опустевшую бутылку на столе.

– Мы тебе оставили.

– И на том спасибо! – он плюхнулся в кресло и глотнул коньяка. – Ваше здоровье!

– Лёша! – из маленькой дверцы у них за спиной выглянула Наташа, – тебе с пристани Харон звонил, хочет, чтобы ты у него товар принял.

– Бли-и-ин! Я устал, пусть сюда подымается. Потом всё примем и посчитаем.

– Сам с ним разбирайся. Он тебя ждёт.

– Ладно, давай сюда телефон, – капризно вздохнул Кукловод, наморщив свой длинный нос.

Наташа принесла ему трубку радиотелефона. Лёха нажал несколько кнопок и бросил телефон обратно на стол. Комнату огласил гудок, потом ещё один – работала громкая связь. Щелчок – на той стороне взяли трубку.

– Да, – мужской голос был явно раздражённым.

– Здарова, Серый! – сказал в пустоту Кукловод. Он развалился в кресле и ещё раз глотнул из рюмки.

– Здарова, Лёха! – голос немного потеплел, совсем чуть-чуть. – Давай, тащи сюда свой костлявый зад и принимай разгрузку.

– Давай лучше ты ко мне. У меня тут Поводырь с туристом. Посидим, коньячку выпьем, ну или чего другого, – взгляд его снова скользнул по пустой бутылке. – А тебя потом, ближе к вечеру, разгрузим.

– Нет уж, – твёрдо откликнулся голос из телефонной трубки, – давай сперва дела решим, а потом уж бухать станем.