Приключения Джона Девиса. Капитан Поль (сборник) - Александр Дюма

Все это казалось мне сновидением. Я слушал и ждал. Наконец пение прекратилось. Разговор, который за ним последовал, казался еще нежнее прежнего, потом наступило молчание, и вдруг раздался болезненный, приглушенный крик. Я не смел дышать и смотрел на дверь, как будто стараясь проникнуть сквозь нее взором. Послышался еще глухой стон, потом воцарилось мертвое молчание. Вскоре легкие шаги, которые я едва различал при сильном биении моего сердца, приблизились к кабинету, задвижка щелкнула, дверь отворилась, и свет луны, проникавший сквозь окошко, упал прямо на гречанку. Она была в длинном нижнем платье, бела и бледна, как привидение, и из всего своего убранства сохранила один только бриллиантовый букет, который был у нее в волосах. Я хотел заглянуть в ту комнату, но там было темно, и я ничего не мог различить.

– Где ты? – сказала она, потому что я стоял в тени.

– Здесь, – сказал я, подвинувшись вперед и став на то место, куда светила луна.

– Я закончила свое дело, теперь твоя очередь, – сказала она, подавая мне кортик.

Она держала его за рукоятку, я взял за лезвие. Оно было теплым и мокрым, я раскрыл руки и при свете луны увидел, что оно в крови.

В первый раз дотронулся я до человеческой крови! Волосы мои встали дыбом, и дрожь пробежала по всему телу, но я сразу же понял, что времени терять нельзя, и принялся за работу. Два человека, которых я уже видел, по-прежнему стояли у угла, но я не обращал на них внимания и продолжал выламывать перекладину, хотя, слыша шум, они часто посматривали на окно. Наконец перекладина была выломана, а отверстие так велико, что мы могли пролезть в него. Оставалась одна наружная решетка, но мне стоило только толкнуть ее, и она упала. В ту же минуту один из людей, стоявших у угла, выбежал на середину улицы.

– Это ты, Джон? – сказал он. – Помощь нужна? Мы с Бобом к твоим услугам.

– Джеймс! Боб! – вскричал я. Потом, обратившись к гречанке, которая не понимала того, что мы говорили, я сказал:

– Теперь мы спасены! Нет, нет, – продолжал я, говоря с Джеймсом, – помощи мне не нужно. А нет ли у вас веревки?

– У нас есть лестница, это еще лучше, – сказал Джеймс. – Поди-ка сюда, Боб, стань к стене.

Матрос сразу же подошел, Джеймс взлез к нему на плечи, подал мне веревочную лестницу, и я привязал ее к перекладинам. Джеймс соскочил на землю и взял лестницу за нижний конец, чтобы она не качалась. Подруга моя сразу же взлезла на окно и через минуту очутилась на улице, к великому удовольствию Джеймса и Боба, которые не могли понять, что это значит. Я тоже сразу же спустился к ним.

– Скажи, ради бога, что это с тобой сделалось? Ты бледен, как смерть, и весь в крови. За тобой гонятся?

– Гнаться некому, кроме привидения, – отвечал я. – Но я тебе расскажу это после. Теперь не время. Где же вас ждет лодка? – спросил я гречанку по-итальянски.

– У Галатской Башни, – отвечала она, – но я не в состоянии вести вас. Я не знаю дороги.

– Найдем, – сказал я, схватив ее за руку, чтобы вести. Но тут только заметил, что у нее босые ноги и что она не в состоянии идти. Я хотел было взять ее на руки, но Боб, угадав мое намерение, предупредил меня, поднял ее, как ветер перышко, и побежал к берегу. Джеймс подал мне пару пистолетов и, вынув из-за пояса другую, сделал мне знак, чтобы я шел с правой стороны Боба, а сам пошел с левой.

Мы шли таким образом, не встречая никаких препятствий. В конце улицы нам представилось огромное синее зеркало Мраморного моря. Тут мы повернули влево и пошли по берегу: множество лодок переезжало из Константинополя в Галату и из Галаты в Константинополь.

Одна только лодка стояла неподвижно на некотором расстоянии от берега. Мы остановились перед ней, и гречанка пристально на нее смотрела, потому что она была, по-видимому, пуста. Но вдруг из нее поднялся какой-то призрак.

– Матушка! – вскричала девушка трепещущим голосом.

– Милая моя! – отвечал голос, от которого все мы вздрогнули. – Дитя мое! Ты ли это?

В ту же минуту четверо гребцов, которые лежали на дне барки, сели на свои места, лодка полетела, как ласточка, и через минуту причалила к берегу, мать и дочь бросились друг другу в объятия, потом старуха кинулась к ногам нашим и спросила, чьи колена ей обнимать. Я поднял ее и сказал:

– Ступайте, ступайте, ради бога, не теряйте времени, иначе вы погибли!

– Прощайте, – сказала девушка, пожав мне руку, – одному Богу известно, увидимся ли мы с вами когда-нибудь. Мы отправимся в Кардикию, в Эпир: там у нас есть родные. Скажите мне, как вас зовут, чтобы я могла каждый день вспоминать ваше имя в своих молитвах.

– Меня зовут Джон Девис, – сказал я. – Очень жалею, что я мало для вас сделал, но я сделал все, что мог.

– А меня зовут Василика. Бог милостив, может быть, мы еще и увидимся.

При этих словах она прыгнула в лодку и, сорвав с головы букет, сказала:

– Возьмите. Это награда, которую я обещала Моисею. А вас один Бог в состоянии наградить за все, что вы для меня делали.

Букет упал к моим ногам, лодка быстро удалилась от берега. Белые платья матери и дочери еще некоторое время мелькали, как покровы двух привидений, потом лодка, гребцы, белые покрывала – все исчезло, как легкое видение, и погрузилось во мрак ночи.

Я стоял с минуту неподвижно на берегу и верно бы принял все это за сновидение, если бы в руках у меня не осталось драгоценного букета, а в памяти имени Василики.

Глава XVII

Когда лодка исчезла, мы опомнились и стали думать о себе. Положение наше было очень незавидное. Во-первых, мы были на берегу, в полночь, без позволения, во-вторых, нам надо было идти от Галаты до Топхане берегом, а тут голодные собаки бродили целыми стаями, они легко узнавали, что мы иностранцы, и потому считали себя вправе терзать нас. Притом у меня не выходило из головы, что хоть я и не участвовал в убийстве, однако же все-таки убит был поклонник Магомета, и этот поклонник был важный сановник, голова пажей султана.

Мы знали, что на корабле нам не миновать наказания, но две последние причины побуждали нас вернуться туда как можно скорее. Мы пустились в путь, прижавшись друг к другу, за нами шло целое стадо голодных собак, глаза которых сверкали в темноте, как горящие уголья. Время от времени они так близко подходили к нам, и притом со столь явными неприязненными намерениями, что мы принуждены были останавливаться и оборачиваться, чтобы испугать их. Боб пускал в дело палку, которая была у него в руках и которой он действовал очень ловко; преследователи наши отступали, мы продолжали путь, но потом собаки опять нас нагоняли и чуть не хватали за пятки. Если бы кто из нас отстал или упал, то ему, верно бы, несдобровать, да и остальным тоже, потому что как только собаки попробуют крови, их уже не отогнать.