Убийство со взломом - Колин Харрисон

Все это происходило утром. Когда полиция обыскала вторую квартиру, там была найдена полуавтоматическая винтовка АК-47, еще три пистолета, несколько сотен патронов, набор ножей, тысяч на восемь китайского героина, хорошая очистка и упаковка которого синей лентой со звездой указывала на его нью-йоркское происхождение, трубка для курения крека, несколько шприцев, неиспользованных, все еще в стерильных обертках, и ящик виски со штампом таможни, украденный со склада в Филадельфии полгода тому назад.

– Погоди-ка, – прервал детектива Питер, – ты сказал, что на нем было шерстяное пальто?

– Ага.

Когда Каротерса задержали в первый раз, он был в форме грузчика. Но Питер подозревал, что в вечер убийства на нем, вероятнее, было шерстяное пальто – так, по крайней мере, следовало из показаний пьяной бабы, опознавшей Каротерса.

– Сам ты был в той, второй квартире?

– Ага.

– Другие пальто там были? Теплые, зимние?

– Не помню.

– А пятна крови на пальто, в котором его сцапали, были?

– Ясно, были. На заднице, куда угодила пуля, и…

– Я о других пятнах – двухдневной давности или поставленных накануне.

– Не знаю.

– Где именно сейчас находится пальто?

– В больнице, наверное.

– Ладно, – сказал Питер. – Пусть произведут анализ крови и сличат с пятнами на пальто. Посмотрим, не совпадут ли они с кровью этой Генри или Уитлока. И поторопитесь, пока пальто не затерялось, а пятна не стерлись. Что еще?

Детектив продолжал докладывать. Тот факт, что Каротерс был очевидным негодяем, в обычных обстоятельствах должен был бы усиливать подозрения в том, что именно он убил Уитлока и Джонетту Генри. Но в данном случае все происходило как раз наоборот, ибо полицией была найдена подробно выполненная карта путей, ведущих от местного магазина полуфабрикатов «С 7 до 11». На карте были даже названия улиц. Магазин этот, как было известно полиции, подвергся налету два дня назад вечером, как раз тем вечером, когда произошло двойное убийство в западной части города. Продавец магазина «С 7 до 11», когда ему показали снимки, с легкостью опознал Каротерса как одного из налетчиков.

Оставляя на время в стороне события вечера накануне, можно было счесть маловероятным, что Каротерс, совершив налет на магазин полуфабрикатов, проехал потом через весь город в его западную часть, чтобы кокнуть там учащегося колледжа и его девушку. Новые сведения объясняли, почему Каротерс так упорно скрывал свое местонахождение в вечер двойного убийства. Они доказывали также замечательную энергию Каротерса, который после вооруженного вечернего налета утром как ни в чем не бывало явился на работу в свою компанию по перевозкам, а вечером того же дня совершил новый вооруженный налет. Однако полученные дополнительные сведения никак не проясняли убийства парочки в Западной Филадельфии, а также почему первым, на кого указали, был Каротерс.

Среди всего этого потока информации, обрушившегося на него, он вспомнил еще об одной вещи, которую хотел сделать, прежде чем углубиться в расследование. Он позвонил Винни.

– Ты такой беспокойный, Питер.

– Мне надо, чтобы ты еще кое-что сделал, Винни. Пусть это потянет на счет еще нескольких матчей между «Штрафниками» и «Трениками».

– Я весь внимание.

– Мне нужна какая-нибудь информация насчет Джона Эппла, плотника из Южной Филадельфии. Рослый, широкоплечий, белый, примерно двадцати шести лет. Просмотри все сведения – полицейские, фэбээровские, подними послужной список, – словом, все, что сможешь.

– Это рискованно, друг мой.

В дверь постучали, и всунулась голова Мелиссы, секретаря.

– Простите, Питер, вас спрашивают по телефону. Я объяснила, что вы разговариваете по другому номеру, но мужчина…

– Не беспокойтесь, я отвечу здесь.

Дверь закрылась.

– Винни, подожди минуточку.

Питер нажал соответствующие кнопки.

– Питер Скаттергуд у теле…

– Скаттергуд, это Рональд Бракингтон, адвокат вашей жены, – загрохотал голос. – Я собирался звонить вам позже на этой неделе, но обстоятельства вынуждают. Я могу зафиксировать официальное предупреждение вам, Скаттергуд. Ваша жена, придя домой, узнает от маляров, что приходил кто-то от компании застройщиков. Она понимает, что от застройщиков никто приходить не мог, так как вся бумажная волокита с ними была завершена месяца четыре тому назад, и по описанию маляров она догадывается, что это были вы. Она, естественно, очень расстроена, кидается ко мне, и я ее вполне понимаю. Вам не следует ей досаждать. Никаких звонков, никаких подкарауливаний и встреч…

– Я понимаю, что такое официальное предупреждение, – невозмутимо отозвался Питер. – Мы с Дженис отлично ладили.

– Послушайте, что бы вы там ни надумали, Скаттергуд, держитесь от нее подальше. Вы на государственной службе, и мне не нужно, да и не хочется напоминать вам, какие неприятности мы можем вам устроить.

– В этом нет необходимости. – И Питер переключил телефон.

– Винни?

– Да. Я говорил, что это рискованно…

– Знаю, – быстро прервал его Питер.

– Рискованно в основном для тебя.

– Я это понимаю.

– Если я найду его, мне ему позвонить?

– Нет, конечно. Просто запиши это на файл, чтобы я мог взглянуть. И сунь это куда-нибудь подальше. Держи это до поры до времени на всякий случай. И сообщи мне, когда найдешь.

Через час пришла информация, сообщенная, судя по характерному скучающему тону, экспертом-баллистиком, что невыстреленные пули из пистолета Каротерса, задействованного в налете на супермаркет, были того же калибра и той же конфигурации, что и пули, извлеченные медэкспертом из головы и плеча Уитлока. Более того, величина отверстия от извлеченной пули совпадала с величиной отверстия, проделанного контрольным выстрелом из пистолета Каротерса.

Повесив трубку, Питер вошел в приемную.

– Кто приказал произвести контрольный выстрел? – спросил он Мелиссу. – Откуда такая прыть?

Она испуганно взглянула на него, и ему вдруг пришло в голову, что в вихре постоянно меняющихся сведений секретарша ориентируется лучше, чем кто-либо другой, зная, кто звонил и кто приходил и уходил.

– Думаю, вам лучше спросить об этом у мистера Хоскинса, – принялась обороняться она.

– Конечно, я могу узнать это у него, Мелисса, – отрезал Питер, – но так как вы здесь, я подумал…

– Это я приказал, – послышалось из-за его спины, и на плечо ему легла твердая рука Хоскинса, подтолкнувшая его в сторону кабинета.

– Какого черта вы ничего не сказали мне, Билл? Кажется, расследование это поручено мне, вами же поручено! Вывелели мне действовать самостоятельно, и вдруг подложить мне такую свинью – сделать что-то в обход, скрыв от меня часть информации!

– Питер, – голос Хоскинса звучал вкрадчиво, умиротворяюще, – нам это стало известно утром, когда тебя не было. Пушка подходила по калибру, и я велел проверить ее сразу же, не сходя с места. Все знают, насколько это важно, поэтому бумажными формальностями можно было и пренебречь. Я собирался все сообщить. Ты ведь был в чертовской запарке, а к тому же, честно говоря, я не ожидал, что результаты экспертизы поступят раньше завтрашнего дня. Разве можно винить нас за все это? – Хоскинс глядел на него взглядом не то холодноватым, не то просто рассудительным. – Ты обиделся?

– А вы как думаете? Конечно, обиделся.

– Мы в одной упряжке, Питер. Не забывай.

Он разрывался между желанием посоветовать Хоскинсу засунуть извинения в свою жирную задницу и желанием извиниться самому.

– Ладно, – спустил на тормозах Питер. Хоскинс улыбнулся и открыл дверь, приобняв Питера за плечи. Прикосновения его были приятны. Гораздо менее приятным было то, что он узнал уже около пяти, после того, как Хоскинс раньше времени ушел, а Питер осведомился у Мелиссы, не звонили ли днем от мэра.

– Звонил некто Джеральд Тернер, помощник мэра, – отвечала она, сшивая вместе бумаги. – Дважды звонил.

– И с кем он разговаривал? – спросил Питер. Она вскинула на него глаза – среди голубых теней и крашенных черной тушью ресниц притаился страх.

– С ним говорил мистер Хоскинс.

Ух, как же его все злило в этот день, когда его дважды предали! Он проработал целый день без обеденного перерыва, безотрывно, до одиннадцати вечера, роясь в бумагах, разбираясь в докладных следователей по другим делам, диктуя письма и памятные записки, названивая свидетелям с напоминанием прибыть в суд на следующей неделе, оставляя инструкции Мелиссе, с головой уйдя в толстенную книгу дел. Привычная работа хоть немного, но отвлекала. Когда он понял, что мысли его начали путаться, он встал, сгреб в охапку пальто и, спустившись на лифте вниз, вышел на улицу. Я старалась доставить ему все мыслимые удовольствия, и мне было это очень приятно. На полном сдержанности языке Дженис это звучало чуть ли не порнографией, рождая картины безостановочного, безудержного, оголтелого и самозабвенного траханья, траханья вселенского. Он представлял ее берущей в рот у этого здорового Джона Эппла, представлял его, трахающего ее сзади.