Том 9. Стихотворения 1928 - Владимир Маяковский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
[1928]
Ханжа*
Петр Иванович Васюткинбога беспокоит много —тыщу раз, должно быть, в суткиупомянет имя бога.У святоши — хитрый нрав, —черт в делах сломает ногу.Пару коробов наврав,перекрестится: «Ей-богу».Цапнет взятку — лапа в сале.Вас считая за осла,на вопрос: «Откуда взяли?»отвечает: «Бог послал».Он заткнул от нищих уши, —сколько ни проси, горласт,как от мухи отмахнувшись,важно скажет: «Бог подаст».Вам всуча дрянцо с пыльцой,обворовывая трест,крестит пузо и лицо,чист, как голубь: «Вот те крест».Грабят, режут — очень мило!Имя божеское помнящ,он пройдет, сказав громилам:«Мир вам, братья, бог на помощь!»Вор крадет с ворами вкупе.Поглядев и скрывшись вбок,прошептал, глаза потупив:«Я не вижу… Видит бог».Обворовывая массу,разжиревши понемногу,подытожил сладким басом:«День прожил — и слава богу».Возвратясь домой с питей —пил с попом пунцоворожим, —он сечет своих детей,чтоб держать их в страхе божьем.Жене измочалит волосья и телои, женин гнев остудя,бубнит елейно: «Семейное дело.Бог нам судья».На душе и мир и ясь.Помянувши бога на ночь,скромно ляжет, помолясь,христианин Петр Иваныч.Ублажаясь куличом да пасхой,божьим словом нагоняя жир,все еще живут, как у Христа за пазухой,всероссийские ханжи.
[1928]
Стихи о разнице вкусов*
Лошадь сказала, взглянув на верблюда:«Какая гигантская лошадь-ублюдок».Верблюд же вскричал: «Да лошадь разве ты?!Ты просто-напросто — верблюд недоразвитый».И знал лишь бог седобородый,что это — животные разной породы.
[1928]
Стихотворение о проданной телятине*
«Париж! Париж!.. приедешь, угоришь!»Не зря эта рифма притянута рифмачами.Воришки, по-ихнему — «нуво-риш*»,жизнь прожигают разожженными ночами.Мусье, мадамы, возбужденней петухов,прут в парфюмерии, в драгоценном звоне.В магазинах в этих больше духов,чем у нас простой человечьей вони.Падкие до всякой титулованной рекламки,все на свете долларом вы́ценя,по тысячам франков раскупают американкиразных наших князей Голицыных*.Рекламы угробливают световыми колами;аршины букв подымают ор,богатых соблазняют, всучивают рекламы:гусиную печенку, авто, ликер.И въевшись в печенку, промежду повисплакат на заборе каменистом:«Я, основатель комсомола, МорисЛапорт, бросаю партию коммунистов».Сбоку нарисовано, — как не затосковать! —сразила насмешка дерзкая, —нарисовано: коммунистам сыплет Москвазолото коминтернское.С другого портрет — французик как французики,за такого лавочники выдают дочек.Пудреная мордочка, черненькие усики,из карманчика шелковый платочек.По карточке сосуночек первый сорт, —должно быть, либеральничал под руководством мамаши.Ласковый теленок двух маток сосет —и нашим, и вашим.Вырос Морис, в грудях трещит,влюбился Лапорт с макушки по колени.Что у Лапорта? Усы и прыщи, —а у мадмуазель — магазин бакалейный.А кругом с приданым Ротшильды и Коти́*Комсомальчик ручку протягивает с опаской.Чего задумался? Хочется? Катиколбаской!А билет партийный — девственная плева.Лишайтесь, — с Коти пируя вечерочками.Где уж, нам уж ваших переплеватьс нашими советскими червончиками.Морис, вы продались нашему врагу, —вас укупили, милый теленок,за редерер*, за кроликовое рагу,за шелковые портьеры уютных квартиренок.Обращаюсь, оборвав поэтическую строфу,к тем, которыми франки дадены:— Мусью, почем покупали фунтэтой свежей полицейской телятины? —Секрет коммунистов Лапортом разболтан.Так что ж, молодежь, — без зазренья ори:— Нас всех подкупило советское золото,золото новорожденной Советской зари!
[1928]
