По лезвию ножа, или в погоне за истиной - Максим Окулов

Мы с отцом так толком никогда и не обсуждали, что же, собственно, произошло в ту роковую ночь. Нам было слишком больно, чтобы об этом разговаривать. Отец как-то пришел домой сильно пьяный и заплетающимся языком сказал, что мамино дело отправили в архив, так и не найдя преступников. Я пытался расспросить его на следующий день, но он только отмахнулся, отправившись в кухню за очередной порцией выпивки.

Солнце село довольно быстро, и продолжать работу дальше не имело никакого смысла. Я вернулся в дом, сварил кофе и набрал номер отца. Он, как всегда, ответил сразу:

— Привет, сын. У тебя все в порядке? — голос его был немного взволнован.

— Да, все нормально, а что случилось?

— Нет, ничего просто волнуюсь за тебя. Деньги дошли?

— Да, спасибо, пап. Ты такой щедрый, куда мне столько?!

— Ну, знаешь, сынок, запас карман не тянет. Пусть будут. Ты просто так позвонил?

— Па, тут мне мама снится уже второй раз за сутки. Я начал вспоминать ее и сообразил, что мы с тобой так толком и не разговаривали об обстоятельствах ее смерти. Как думаешь, может пришло время? — повисла долгая пауза. — Папа, если для тебя это все еще слишком тяжело, давай прекратим разговор, я…

— Да нет, сынок, — перебил меня отец. — Удивительно то, что мама снится и мне. И я тоже в последние дни начал задумываться о ней все чаще. Это произошло, как ты, думаю, помнишь в ночь с 7 на 8 мая 1983 года. Это совсем темная история, сынок. Я долгое время гнал даже саму мысль о маминой смерти из памяти, чтобы опять не мучиться ненужными подозрениями.

— Подозрениями?! — опешил я. — Даже так?

— Да, сынок. Если говорить кратко, то мамы в этот день не было дома потому, что она должна была дежурить. Но, когда началось следствие, выяснилось, что ее подменила напарница, и мама должна была быть дома. Вот такие дела. Тело нашли где-то за городом в лесу, обезображенное, с какими-то вырезанными на теле непонятными знаками. И самое ужасное, у нее была отрезана голова, которую нашли в нескольких метрах от тела. Следствие установило, что маму убили не там, где нашли тело. Я тебе даже не буду озвучивать, какие версии выдвигало следствие — это просто ужасно. Я в то время просто не мог с ними разговаривать, все норовил морду набить. Так дело потом и сдали в архив.

— И что, никаких концов не было?

— Да кто его знает. Я же говорю, разговаривать со следователями я не мог, да и они со мной тоже общаться не стремились. Я решил поскорее выкинуть из головы весь этот кошмар, твердив про себя как заведенный, что мама была самым честным человеком на свете, она не могла меня обманывать, я просто не должен сомневаться в ее честности и преданности. И мне удалось как-то весь этот кошмар забыть. Теперь, видно, пришло время вспомнить, — повисла пауза.

— Папа, а может нам обратиться к Александру Ивановичу?

— Денис! Пожалей человека! Он и так для нас делает столько, что даже и не знаю, как с ним рассчитаемся. Скажу откровенно, мне будет неудобно его беспокоить.

— Хорошо, пап, а я все же попробую. Я его сразу предупрежу, чтобы он откровенно сказал, если у него нет такой возможности.

— Ну ты и нахал у меня, — пробурчал отец. — Ладно, давай прощаться, тут у меня совещание намечается, пока!

Я допивал безнадежно остывший кофе, как вдруг зазвонил местный телефон, переданный мне Глебом. Его веселый голос и раздался в трубке:

— Привет беглецам! Проверка связи. Как устроился, Денис? Проблем, вопросов нет?

— Все в порядке, Глеб. Спасибо за беспокойство.

— Ты уже ужинал?

— Да рано еще, вот только собираюсь что-нибудь приготовить.

— Мне тут хозяин твоего дома Георгис позвонил. У него проблема.

— Что такое, — насторожился я.

— Ты понимаешь, у него в погребе уже места не хватает — все домашним вином заставлено. Вот он и просит слезно, можно сказать умоляет, помочь, — последние слова были сказаны с едва сдержанным смехом.

— Уф! Ну и шутки. Я уж думал что опять какие-то проблемы. И что надо сделать?

— Как что? Взять и выпить вина! Оно у Георгиса просто замечательное! Там у входной двери на стене висит ключ от сараюшки — она одна, рядом с домом. В ней, опять же у входа, висит другой ключ от двери в погреб, вырубленный в скале. Вот там и обретешь «красаки[23]».

— А это удобно?

— Еще как! Бери смело. Уверяю тебя, вино превосходное.

— Спасибо Глеб. Ты знаешь, стыдно признаться, но мне здесь, кроме приготовления еды, и заняться не чем. Да, еще я пытаюсь немного рисовать, но это занятие только для светлого времени суток.

— Понимаю, тебя, Денис. Не сочти за нотацию, но у христианина всегда есть выход в такой сложной ситуации — молиться.

— Глеб, ты, конечно, прав, — немного смутился я. — Но, понимаешь, тяжело мне это дается, очень тяжело.

— Это понятно. Как говорится, молиться — кровь проливать! Это никому не бывает легко, а особенно на начальном этапе духовного становления. Так что ты, Денис, не унывай, иди трапезничай, но и о молитве не забывай. Договорились?

— Договорились! Кстати, ты мне не мог бы дать телефон отца Михаила?

— Без проблем, записывай, — сказал Казанцев и продиктовал восьмизначный мобильный номер. — Мы попрощались, и я пошел заниматься ужином.

На сегодня я решил приготовить запеченную на гриле баранину на косточке. Свежее мясо я купил в супермаркете и ненадолго его замариновал в остро-сладкой заправке из сладкого китайского соуса для утки по-пекински и острого соуса чили. Еще утром на открытой веранде, примыкающей к дому, я обнаружил солидный газовый гриль. Щелкнул поджиг, и аппарат важно загудел. Пока он нагревался, я быстро приготовил классический греческий салат из помидоров, огурцов, оливок, репчатого лука, феты и салатной заправки на основе уксуса и оливкового масла. Накрыв стол, я вспомнил о вине и, вооружившись фонариком, отправился в погреб. Его размеры и содержимое по истине впечатляли! Думаю, что кардинально «помочь» хозяину в деле освобождения этого помещения было под силу лишь роте солдат, вернувшихся на дембель. Я взял самую маленькую канистру емкостью в пять литров, запер дверь и направился обратно в дом. В тумбе на кухне я отыскал графин, куда и перелил часть содержимого канистры: вино было густое, благородного темно-рубинового цвета.

Как и положено, лишь в самом конце настал черед мяса: баранина готовится быстро, и есть ее надо сразу же! Поджарив котлетки, я уселся на диван за уже полюбившийся журнальный столик у большой стеклянной двери. Сегодня не шел снег, но светила яркая луна, отбрасывая причудливые тени от больших деревьев. Снег уже почти стаял, белея кое-где под развесистыми елями. Видимо, сказалась напряженность последних дней: голова звенела пустотой, не хотелось думать ни о чем, а просто сидеть и смотреть на живописную горную долину, луну, небо и звезды. Хотелось, чтобы абсолютно все обо мне забыли, хотя бы ненадолго, оставив в этом оазисе покоя и тишины…

Исповедь

18 февраля, среда, Кипр

Предшествующий день прошел в мелких хлопотах. Я позвонил отцу Михаилу и договорился, что сегодня приеду в храм на Исповедь.

Утро сегодня выдалось хмурым — подстать настроению, душу терзали какие-то неясные сомнения, а при мысли о том, что должно было произойти на таинстве Исповеди, сразу краснели щеки и кровь приливала к вискам. Несколько раз я брался за трубку, чтобы позвонить о. Михаилу и под любым предлогом отменить намеченную встречу. Но мне все же удалось себя удержать. Краем сознания я понимал, что реальных причин для отмены таинства у меня нет. Позавтракав, я помолился и сел за стол готовиться к Исповеди, внимательно изучая переданной священником брошюру.

Москва

Александр Иванович Соколов не планировал на сегодня никаких важных дел. Он просто не мог ни о чем думать, находясь в состоянии томительного ожидания.

— Гансов… Гансов…, — периодически бормотал себе под нос следователь. Он очень хотел спасти Дениса. Еще тогда, на Кипре, Соколов был поражен, насколько Денис похож на их Виталика. Они с Денисом ровесники. Витальке было бы сейчас 27… Эта нелепая автомобильная катастрофа — у них с женой ни одной царапины, а двенадцатилетний подросток вылетел с заднего сиденья через стекло и сломал шею. Смерть наступила мгновенно. Там, на Кипре, Соколов был поражен благородным поступком Дениса и подумал, что его отец может гордиться своим сыном. Он тоже старался вырастить Виталия честным и отзывчивым человеком.

Соколов очень надеялся, что его бывший подследственный отзовется, откликнется на просьбу связаться со следователем, которую Александр Иванович передал вчера через нескольких своих агентов. Он был уверен, что информация до киллера дойдет и дойдет очень скоро: воровская связь невероятным образом работает четко и быстро. Вот только захочет ли он ответить?