В поисках Библии: Тайны древних манускриптов - Лео Дойель

Вид горы Афон на северо-востоке Греции — средоточия православных монастырей, издавна славившихся своими рукописными собраниями

Между тем Симонид благоразумно проследовал в Константинополь. Здесь он получил право на ведение археологических раскопок в районе старого ипподрома. И через необыкновенно короткое время он появился вновь с бутылкой, набитой рукописными страницами. К несчастью для него, кто-то видел, как он во время обеденного перерыва сам же закапывал ее в землю. Симониду пришлось снова пуститься в странствия. Он неожиданно возникал в разных местах Леванта, от Александрии до Одессы. На некоторое время, имея на то веские причины, он вернулся на гору Афон, а затем решил облагодетельствовать плодами своего замечательного таланта Англию и Германию. Почему он избрал эти страны? Потому ли, что считал англичан и немцев наиболее легковерными по части древностей, или они были щедрее других, когда дело доходило до уплаты больших сумм во имя удовлетворения страсти к старым пергаменам? Во всяком случае, эти две страны были наиболее активными центрами палеографических исследований. Они являлись богатейшими рынками сбыта рукописей. То, что среди ученых в этих странах были весьма проницательные люди, Симониду было, по-видимому, тоже известно. Но он был готов рискнуть.

В Германии он предложил палимпсест давно утерянного «Урания» — эллинистической истории египетских царей. Старший коллега Тишендорфа, лейпцигский профессор Вильгельм Диндорф, заявил, что манускрипт подлинный. Одна берлинская ученая коллегия согласилась с его мнением и рекомендовала приобрести рукопись. Единственным, кто отнесся к этому скептически, был Александр Гумбольдт. В последнюю минуту Диндорф показал несколько страниц Тишендорфу. Он тут же распознал подделку и телеграфировал свое мнение в Берлин. Угроза компрометирующего разоблачения и скандала позволила Симониду сохранить свою свободу, но он был глубоко уязвлен вмешательством Тишендорфа. Открытие Синайского кодекса предоставило ему возможность реванша. Но теперь роли переменились. Симонид уже не отказывался, что прежде изготовлял поддельные рукописи. Наоборот, в сентябре 1862 г. он неожиданно признался в том, что изготовил целиком весь кодекс, который Тишендорф привез с Синая. Симонид сочинил запутанную историю, которая должна была объяснить, зачем он изготовил рукопись, не собираясь якобы вводить кого-либо в заблуждение относительно ее возраста.

Потрясающее разоблачение вызвало замешательство, и кое-где, особенно в Англии, ему поверили. Пресса восприняла скандал с восторгом. «Кто же обманщик и кто обманутый?» — гласил заголовок газетной статьи, разоблачающей немецкого ученого. Возможно ли, вопрошал автор статьи, чтобы в Синайском монастыре, где высокообразованным англичанам не удалось обнаружить чего-нибудь стоящего, Тишендорф смог извлечь столь ценные пергамены из груды хлама? И кто он, в конце концов, такой, этот Тишендорф? Кто он в сравнении с его выдающимися соотечественниками Диндорфом и Лепсиусом, которые оба были позорно обмануты Симонидом? Не выглядит ли дело таким образом, что Тишендорф не устоял перед соблазном увидеть свое имя прославляемым по всей Европе, чего бы это ни стоило?

Некоторые из этих мнений были подхвачены врагами Тишендорфа в Германии. Ему же все дело казалось дурной шуткой. То, что Симонид мог написать этот кодекс, выглядело столь же правдоподобно, по словам Тишендорфа, как если бы кто-нибудь заявил: «Это я построил Лондон» или «Я поместил гору Синай на то место в пустыне, где она сейчас находится».

Однако окончательно опровергли выдумку Симонида внутренние свидетельства самого текста. Синайский манускрипт был написан по меньшей мере тремя различными почерками, не считая множества почерков, наличествующих в поправках, которыми были представлены различные стили письма, последовательно датируемые веками с IV по XII. Ни на горе Афон, ни где-либо еще не существовало такого унциального документа или подборки документов, откуда это можно было бы скопировать. Другой греческой версии фрагментов Послания Варнавы вообще не было. Сама рукопись имела пометы, свидетельствующие о том, что она в VII в. находилась в Кесарии (Палестина). Кроме того, как можно было иначе объяснить тот факт, что до нас дошла только половина рукописи, тогда как фрагменты ее появлялись в переплетах, сделанных несколькими веками раньше? Как было отмечено впоследствии в посвященной Синайскому кодексу публикации Британского музея, «невероятность этой истории настолько очевидна, что не нуждается в доказательствах».

Симонид никогда не пытался написать хотя бы одну страницу таким унциальным библейским письмом, каким был написан кодекс. Кроме того, его уличали и во всевозможных противоречиях. Например, он утверждал, что видел весь манускрипт целиком в Синае в 1852 г., забыв о том факте, что Тишендорф заполучил сорок три страницы восемью годами раньше.

Как же обстояло дело с предполагаемым подношением кодекса царю? Архиепископский кризис в синайской общине затянулся на годы и в конце концов вылился во внутреннюю междоусобицу, которая окончилась лишь смещением в 1867 г. выбранного кандидата и единогласным избранием его преемника. Только в 1869 г. передача рукописи русскому монарху была оформлена официально. Предложенные царским правительством 9000 рублей были приняты синайскими монахами, которые поспешили скрепить «дар» подписанным по всей форме документом. Рукопись наконец была водворена в Публичную библиотеку Санкт-Петербурга. С новым архиепископом Тишендорф поддерживал дружескую переписку. 15 июля 1869 г. прелат писал ему: «Как вы знаете, этот прославленный манускрипт с текстом Библии теперь уже преподнесен достойнейшему императору и самодержцу всея Руси в знак нашей и всех синайских монастырей вечной благодарности». Впоследствии, однако, у новых поколений монахов вошло в привычку с горечью говорить об этой сделке Тишендорфа, и почти каждый, кто с той поры побывал в монастыре Святой Екатерины, возвращался домой с рассказами, выставлявшими Тишендорфа в неблагоприятном свете.

Две ученые дамы в Леванте

Велик был ужас наших друзей при одной только мысли о том, что дамы отправились одни в столь продолжительное паломничество. «И вы думаете, им удастся вернуться обратно? Ведь они отправляются к мусульманам и варварам», — говорили некоторые из тех, кто знал о нашем намерении. Но что давало им к этому повод?

Английская книготорговля никогда еще не знала такого триумфа, каким ознаменовался выход в свет «Исправленного Нового Завета» — нового английского перевода, выполненного под руководством ведущих специалистов. Издательства Оксфордского и Кембриджского университетов, совместно участвовавшие в предприятии, были буквально завалены письмами. Еще до выхода книги из печати только один из издателей получил уже заказы более чем на миллион экземпляров. За сигнальный экземпляр предлагали до 5000 фунтов. С двенадцатым ударом часов в полночь с 16 на 17 мая 1881 г., во вторник, началась доставка книга на склады. Вскоре лондонская улица Патерностер-роу была запружена повозками, в которых развозили книги, и бурлящей толпой, не могущей сдержать своего любопытства. Между тем партии переплетенных книг уже выгружались в американских портах. В одно и то же время в Нью-Йорке и Филадельфии типографиями было выпущено восемьсот тысяч томов, а две чикагские газеты перепечатали полный текст, часть которого была передана из Англии по телеграфу.

«Исправленный Новый Завет» (за которым через три года последовал «Исправленный Ветхий Завет») был достижением, венчающим целую эпоху в изучении Библии. Работа над ним была стимулирована прежде всего открытиями Тишендорфа. Благодаря ему ученые уверились в том, что восстановление древних текстов Писания стало наконец возможным. Усилия Тишендорфа в этом направлении, казалось, обрели завершение с изданием им греческого Нового Завета (частично основанного на открытом им Синайском кодексе) и уж тем более после знаменитого издания в 1881 г. Нового Завета на греческом языке, подготовленного двумя английскими теологами — епископом Бруком Фоссом Весткоттом и профессором Ф. Дж. А. Хортом. Весткотт и Хорт также играли ведущую роль в подготовке выходящей теперь в свет «Исправленной версии», в которой отразились результаты критического изучения Библии в XIX в. и все сделанные к этому времени рукописные открытия.

Был ли тем самым подведен итог поискам «лучшей» Библии, подлинного Нового Завета? Многие авторитеты, считая, что древний текстовой материал, по всей вероятности, уже исчерпан, утверждали, что дело обстоит именно таким образом: на будущее оставалось уточнить только ряд мелких филологических частностей. Однако «Исправленная версия» сразу же возбудила острую полемику. Одни настаивали на том, что лучшей Библией всех времен является так называемая «Утвержденная версия» короля Якова I, другие же, напротив, заявляли, что имеющийся критический аппарат был использован неудовлетворительно и неполно. Подобные дискуссии разгорались в Германии, да и во всех других странах, где выходили в свет новые переводы Библии. Лишь немногие чувствовали, что библейская текстология стоит на пороге новой эры. Так же как и звучавшим примерно в то же время заявлениям о том, что человечество до конца познало законы физики и математики, этим самодовольным оценкам вскоре предстояло быть опровергнутыми революционными открытиями.