Музыка ножей - Дэвид Карной

Тед улыбается:

— Скучаешь по мне, да? Ну признайся, Беклер! Где-то ну очень в глубине души, но ведь скучаешь?

Она не покупается.

— И что там должно быть? — спрашивает Энн Беклер.

— Где?

— В истории болезни.

— Диагноз.

— Который снимает с тебя подозрения?

— Вполне вероятно.

— Или не снимает.

— Может и такое случиться.

Нет, расплывчатый ответ она не примет. Ей нужны подробности. И действительно, Беклер поднимает с земли пакет и идет к своей машине.

— Энн, подожди!

Она оборачивается.

— Понимаешь, это палка о двух концах.

Тед рассказывает ей правду. Диагноз может снять с него обвинения. А может совсем утопить. Есть вероятность, что девушка переспала в ту ночь с кем-то другим. И видимо, подцепила какое-то венерическое заболевание. Хотя этот факт, даже будучи занесенным в протокол, не обязательно ему поможет.

— Почему? Ты тоже от венеры лечился?

— И поэтому тоже.

— Господи боже! Коган! Недавно?

— Нет, несколько лет назад.

— А еще почему?

Это доказательство. Доказательство того, что она и правда занималась сексом в тот вечер. Лучше и не найдешь. Осмотр врача на следующий день после происшествия. Прокуратура будет счастлива.

Беклер внезапно напрягается.

— Ты же не станешь меня просить…

— Нет, конечно. Я просто хочу знать. Мне надо знать!

— И что потом?

— Я до этого места еще не придумал. Сейчас я на главе, когда на больничной парковке доктор Коган умоляет доктора Беклер помочь ему.

— А она что?

— Она соглашается.

— С чего это?

— Потому что теперь нахальный хирург из травмы, который вечно во все лезет, будет обязан ей по гроб жизни.

— Не наглей.

— Я не наглею. Я с песней иду на дно. И взбиваю лапками масло.

Она снова поднимает пакет и улыбается:

— Приятно было повидаться, доктор. Как обычно.

— Это моя реплика.

— Я знаю.

Беклер уходит. Тед смотрит ей вслед, качает головой и морщится. Он провел лучшую свою подачу, а мяч пролетел мимо цели. И теперь Энн что есть духу мчится к первой базе. К победе. Тед так увлекся, что оглядывается в поисках других игроков и, к собственному изумлению, замечает еще одного человека на парковке. Парень в синей рубахе стоит неподвижно и смотрит на больничный вход. Просто стоит рядом со своей машиной и кого-то ждет. Или делает вид, что ждет.

9 мая, 18.45

Мэдден совсем запутался. Он допрашивал доктора Беклер. Она отзывалась о Когане спокойно, без всяких эмоций. Коган ей явно не нравился, но как хирурга она его уважала. Однако Коган заносчивый, у него репутация сердцееда, и он часто ведет себя неподобающе.

— Но это ведь для хирурга обычное дело, не так ли, инспектор?

Они поговорили о его неподобающем поведении с персоналом и пациентами. Беклер вспомнила какой-то незначительный инцидент, давно исчерпанный к тому же. И все. Больше ей сказать было нечего.

— Слушайте, инспектор, мы действительно не ладим. Он меня постоянно злит и делает это с удовольствием. Но лить на него помои только потому, что мы не ладим, и выдумывать небылицы я не стану. Коган — отличный хирург, и отрицать это бессмысленно. Прелесть ситуации в том, что доктор Коган сам себя закапывает, и виртуозно. Моя помощь ему не требуется.

Зачем Коган ждал ее на парковке? Может, боялся, что она о нем плохо отзывалась, и решил выяснить отношения? Или еще проще? Забыл что-нибудь в больнице? Хотел, чтобы она передала кому-нибудь записку?

И тут до Мэддена доходит. Не может быть!

Он хватает блокнот и перелистывает его в поисках телефонного номера. Ага, вот он. Мэдден садится в кресло и нажимает кнопки на аппарате.

— Ты чего это делаешь? — спрашивает Бернс.

— Сам-то как думаешь? — вопросом на вопрос отвечает Хэнк. И тут же в трубку: — Здравствуйте, Ребекка. Это инспектор Мэдден. Простите за поздний звонок. У меня к вам один вопрос. Имя доктора Энн Беклер вам ни о чем не говорит?

— Энн Беклер? Ну конечно. Беклер работает у нас пару дней в месяц. На добровольных началах. А что, с ней что-нибудь случилось?

— Нет-нет, не беспокойтесь. Просто мы с ней недавно беседовали, и она что-то говорила мне про благотворительную работу. Спасибо вам большое!

Мэдден вешает трубку. Биллингс и Бернс вскакивают и с нетерпением ждут продолжения.

— Ну? — спрашивает Бернс.

Мэдден улыбается:

— Наша доктор Беклер пару раз в месяц работает в бесплатной клинике.

— Интересненько… — тянет Бернс. — Делаем ставки?

— Я ставлю на то, что он просил ее украсть историю болезни.

— В смысле — уничтожить?

— Может, и да, а может, и нет.

Биллингс смеется.

— Ребята, вы, по-моему, виагры переели. Эта тетка ничего тырить не станет. Не знаю, что он ей втюхивал, но она точно не купилась.

— Помнишь Хетер, Бернс? Если посмотреть на пленку, она тоже не то чтобы купилась, — говорит Мэдден.

— Это точно.

— А через двадцать минут рассказала ему все как миленькая.

— Ну, у этой Хетер так и так мозгов бы не хватило придерживаться инструкций.

Теперь уже Биллингс довольно ухмыляется:

— Что, твой чувак-то нагнал на тебя страху, а? Каждую тень теперь под микроскопом разглядываешь?

— Это не мой чувак, а Мэддена, — отвечает Бернс.

— Да, Хэнка-то он точно обработал. Смотри, какое у него лицо. Сейчас бросится на борьбу с демонами. Отличный триллер про больницу, ну прямо специально для тебя, а, Мэдден?

Хэнк сердито смотрит на Биллингса:

— Ну хватит уже! Тоже мне профи нашелся. Я сегодня не в настроении, так что кончай ржать.

2

Ничего, кроме правды

10 мая 2007 года, 12.33

На следующий день в кафе, оформленном в стиле кухни загородного дома, Тед и Кэролин занимают столик на улице. Кафе находится в самом центре Пало-Альто. Здесь отлично кормят. Мэдден сидит в машине, точно напротив. Дело происходит на Калифорния-авеню, ведущей во второй, менее помпезный центр Пало-Альто, совсем рядом с Эль-Камино. Мэдден отмечает в блокноте время и записывает: «Обед в „Джоаниз“ с адвокатшей».

Бейсболку инспектор надел козырьком назад, а большие солнечные очки время от времени снимает, чтобы посмотреть в компактный, но мощный бинокль «Nikon». Всякий раз, как Хэнк замечает свое отражение в зеркале, он расстраивается. Это надо же так глупо вырядиться! Но маскарадный костюм свою функцию выполняет. По крайней мере, так ему сказал Бернс, давясь от смеха, когда сдавал пост у дома Когана.

Как-то этот обед встречу адвоката и клиента мало напоминает. Сначала говорит один Коган, а Дупви внимательно слушает, улыбаясь. Потом они о чем-то весело беседуют. Потом настроение Дупви внезапно меняется. Она ужасно расстраивается. Если бы Мэдден наблюдал за незнакомыми людьми, он решил бы, что Коган ее только что бросил. Или признался в неверности. Но дело точно не в этом, и Мэдден напрягается.

Беседа на пару минут прерывается. Коган и Дупви молча едят. После чего происходит нечто сногсшибательное. Они снова заговаривают о чем-то, и Коган протягивает Дупви бумагу. Может, это меню? Хэнк подносит бинокль к глазам и читает: «Увечье не помешало инспектору полиции…»

Дыхание перехватывает. Глядя на соседнее сиденье, Хэнк пытается успокоиться и убедить себя, что еще не выжил из ума. Снова поднимает бинокль к глазам. Да, точно. Это та самая статья. Коган тычет пальцем в абзац в середине.

— Кэролин, пожалуйста, пойми меня правильно, — говорит Тед. — Я скрыл от тебя важную информацию.

Она удивленно моргает.

— К обвинению это отношения не имеет, — быстро добавляет Коган.

Он говорит тихо, хотя час обеденный и вокруг довольно шумно, да и сквозняк, гуляющий по веранде, тоже заглушает его слова.

— Я рассказал тебе правду про мои отношения с этой девочкой. Я не спал с ней, и точка.

Она молча ковыряет салат, то ли сердится, то ли с мыслями собирается.

— Как я, по-твоему, должна реагировать? — наконец произносит Кэролин.

— Ну, чего там? — спрашивает Бернс в телефонную трубку.

— Он обедает в «Джоаниз» с этой Дупви.

Как-то ему трудно называть ее адвокатом. На бумаге — да, но не во время разговора.

— Спасибо, хоть вышел куда-то.

— Я тоже так подумал.

— И где ты?

— На другой стороне улицы. Мне отсюда неплохо их видно. — Мэдден настраивает бинокль на столик в кафе. — Они снаружи сидят. У самых дверей.

— А мы с Биллингсом затарились в мексиканском ресторане. Хочешь, я тебе буррито привезу?

— Спасибо, не надо. Я захватил из дома бутерброд.

— Тебя Пит искал.

— Он знает мой номер.

— Пит спрашивал, как продвигаются дела с поиском бывших пассий. Что ему ответить?