Пираты Тагоры - Антон Первушин

– Оно говорит, что прибыло собирать технические и биологические артефакты в кризис-зоне, – сказал Поррумоварруи. – И что они зачем-то нужны в их… э-э-э… Массаракше.

– Так прямо и сказало? – Фешт недоверчиво усмехнулся.

Поррумоварруи сделал неопределенный жест.

– Уже что-то… – Фешт принялся ходить перед окном туда-сюда.

Его можно было понять, и Птицелов понимал. Настал звездный час Фешта. Он столько лет строил планы, плел паутину, искал и видел во всякой всячине происки иномирян. Теперь же существо, пришедшее из Массаракша, было у него в руках. И этому существу можно было развязать язык…

Профессора Поррумоварруи тоже можно понять. И его час настал. Наконец лингвистические знания, которые он терпеливо копил долгие годы, пригодились в полной мере.

Вот только Птицелов был здесь не слишком-то нужен. Его час уже прошел, дело свое он сделал и мог уходить. Но его никто не отпускал.

– Профессор! Спросите, почему оно говорит на языке грязевиков? Спросите, при чем здесь грязевики? – с трепетом попросил Фешт.

– Как ссснать рус-ской? Быть в Земс-Лье?

– Не на Земле, – последовал ответ. – Земляне на Тагоре.

На мониторах возникла новая картинка: тесный сумрачный коридор, вроде тех, которыми Птицелову приходилось перемещаться по штрафной субмарине, когда они с Васку Саадом охотились в Северном океане на почти мифических электрических кальмаров. Вот только надписи на переборках и на отдельных приборах были сделаны на языке грязевиков. «Иномироход!» – воскликнул про себя Птицелов. Коридор привел в рубку, в ней были два кресла, подковообразный пульт, овальный иллюминатор и еще две сияющие бело-голубой подсветкой приборные панели под подволоком. Тут, конечно, уже ничего не напоминало о старенькой подводной лодке. Взгляд скользнул по пульту, поднялся выше. На иллюминатор, очевидно, выводилась часть информации по работе систем массаракш-корабля или полетные данные – на стекле непрерывно менялись полупрозрачные символы. А за стеклом, далеко или близко – Птицелов пока не понимал, – как будто сияли два маяка. Один – темно-красным светом, второй – золотым. Какова была природа этих «маяков», Птицелов да и все, кто в тот момент смотрел на мониторы, представить не могли. В голову настойчиво лезло что-то про «ослепительный диск», описанный в древних хрониках горских народов Мира и упомянутый в «меморандуме Поррумоварруи». Только тут было сразу два диска…

Потом удивительная картинка исчезла, сменившись унылой сценой из семейной жизни молодого офицера: Озул Душту вместе с женой и тещей перебирал гречку.

Профессор снова вытер испарину, облизнул толстые губы, а затем сообщил негромко:

– Оно подтверждает. За вторжением стоят грязевики. Это они забросили жуков в Мир.

В воцарившейся тишине было слышно, как скворчит и потрескивает цигарка Птицелова.

– Что ж, – Фешт завел руки за спину, выгнул спину. – Вот и свершилось. Война! Спросите, профессор, сколько их? Сколько таких жуков прибыло в Мир?

Поррумоварруи перевел вопрос.

– Множество, – без обиняков заявил доброволец.

На экранах вновь мелькнуло видение ямы, на дне которой кишели мокрицы.

– Их концепция индивидуума и понятие числа может не совпадать с нашим! – вмешался Воокс.

– Не учи ученых! – отмахнулся Фешт и сразу же продолжил допрос: – Спросите, в какие еще районы был высажен десант?

– Везде, – ответил младший ротмистр.

– Оно врет! – прокомментировал Фешт, после того как профессор перевел. – Мы сразу засекли следы их деятельности. Как только дэки сошли с ума, донесения посыпались со всех сторон.

– Быть может, врет. Быть может, нет, – возразил профессор. – Две трети страны лежит в руинах. И не обязательно вторжение этих существ происходит в границах

Свободного Отечества. Кто знает, что творится в Хонти? А в Островной Империи – подавно!

Фешт наставил на Поррумоварруи пожелтевший от никотина палец.

– Спросите, какую роль они играют в планах грязевиков!

– Мы приказываем им ходить, есть и делать, – прозвучало в ответ на очередную фразу профессора.

Птицелов, Фешт и Поррумоварруи переглянулись.

– Пофффтори! Што Земс-Льи прикасссать?

– Земляне не приказывают множеству Великой Тагоры.

– Массаракш! – сплюнул Фешт, выслушав перевод. – Или этот жук – не боевой мутант грязевиков, или он нагло цинично врет!

– Или-или… – уныло сказал Поррумоварруи. – Выбрать придется что-то одно.

– Попробуйте задать вопрос иначе… – начал Фешт.

– Што Земс-Лье делать в Мире?

– Ходят, едят, делают, – ответил флегматично младший ротмистр.

– Што телать?

– Что прикажет Великая Тагора.

– Господин профессор! – обратился к шефу Отдела Птицелов. – Спросите, для чего им артефакты из кризис-зоны? Зачем они разбудили машины, брошенные в «Южном парке»?

Поррумоварруи долго подбирал слова, но все-таки смог сформулировать вопрос.

– Чтобы выучить и забрать на Тагору, – ответил Озул Душту.

Профессор перевел и вставил свой комментарий:

– Похоже, оно хочет сказать, что прибыло в Мир не воевать, а исследовать.

– Сейчас оно готово притвориться даже стрекозой, надеется, что мы откроем форточку, – пробурчал Фешт. – Спросите-ка лучше, зачем эти жуки захватили наших людей. Делинквенты – это, конечно, дерьмо бродящее, но они, массаракш, люди!

Начальник Отдела «М» потер виски, вздохнул-выдохнул и принялся подбирать слова. Ответ мокрицы, прозвучавший из уст добровольца, не отличался оригинальностью.

– Чтобы ходить, есть, подбирать, делать, использовать, – проговорил сонным голосом младший ротмистр.

– Похоже, оно не понимает, в чем его вина, – пояснил Поррумоварруи. – Этика насекомого, вернее, отсутствие таковой… Это моя версия.

– Его вина лишь в том, что хочется нам жрать! – переврал цитату из басни Ази Ша-ала Фешт. – Оно что, думает, будто можно свалиться из Массаракша нам на головы, захватить несколько тысяч людей, обшарить нашу территорию и убраться снова в Массаракш? Спросите, профессор, осознает ли оно степень вреда, которую причинило жителям Мира?

Профессор вздохнул. Завертел пальцами, подбирая слова.

– Все ло-ту живут, чтобы Тагора могли ходить, есть, действовать, – прозвучало в ответ на его вопрос.

– Кто есть ло-ту? – спросил профессор.

– Такие, как ты. Четыре ноги, но ходят на двух. Большие и сильные.

– Я – ло-ту?

– Нет.

– Почь-ему?