В нескольких шагах граница... - Лайош Мештерхази

Зазвенела крышка кастрюли.

– А это что?

– Я принес обед.

– Кому?

– Себе, если угодно.

– Хорош аппетит у вас, надо сказать! – Там было две порции, это мог видеть каждый.

– Да, с вашего позволения. Здесь и ужин.

– Гм! – ехидно прозвучал тот же голос. – Вы едите свинину?

– Да, ем.

– Какой же вы еврей после этого?

– Ничего, ем.

В голосе старика чувствовалось страшное волнение; он боялся, что ему при свидетелях придется уничтожить две порции гуляша, а ведь у него больной желудок и он недавно перенес операцию. Да вдобавок после того, как он в своем излюбленном трактире съел диетический обед. Что будет, что будет? Подполковник допросил его с пристрастием: не появлялись ли беглецы здесь, в котором часу пришел сегодня утром он, чем занимался в течение дня.

А Гутман – не зря говорят, что горбатый человек лжив, – лгал так мастерски, что мне ничего подобного еще не приходилось слышать. Он рассказывал и рассказывал, вспоминая все новые подробности своего времяпрепровождения. Подполковнику это скоро надоело.

– Оставайтесь здесь, не покидайте комнату! Обыскать дом от подвала до чердака!

В это время раздался голос, хорошо знакомый Беле, – я же слышал его впервые; как можно было определить по разговору, заговорил младший инспектор из Дьёра:

– Простите, господин подполковник, у меня есть одно предложение.

На мгновение стало тихо, как видно они советовались о том, не помешает ли беседе присутствие Гутмана. Эту мгновенную тишину использовал наш друг.

– Прошу покорно, ваше превосходительство, я и сам с большим удовольствием помогу господам в обыске, но поверьте, сюда никто не мог войти без моего ведома. И зачем им сюда идти? С. в городе знают многие, особенно здесь, вблизи Дома. Нет, нет, они не посмеют прийти сюда, поверьте! Когда-то он жил в поселке оружейного завода, там у него друзья, значит, там найдется человек, который его спрячет! Если они вообще отважатся идти в Дьёр, они пойдут в поселок оружейного завода. Не извольте обижаться, но… если позволите, я говорю то, что думаю. Может, и помогу господам…

– Вон! – рявкнул подполковник.

В комнате остались трое: подполковник, Тамаш Покол и начальник полиции.

– Говорите! – сказал подполковник.

– Господин подполковник, – начал младший инспектор, – я, осмелюсь доложить, считаю излишним обыскивать Дом. Как я мог понять из рапорта, договоренность о встрече в Доме относится лишь к тому случаю, если они расстанутся. Но ведь по всем признакам они пришли вместе! Зачем же им рисковать идти сюда? Впрочем, за Домом наблюдают мои люди. И, если они все-таки явятся, попадут в ловушку. Если мы здесь произведем обыск, в течение часа среди рабочих Дьёра распространится слух, что мы ведем повальные обыски. Я не знаю, угодно ли вам…

Подполковник что-то проворчал. Заговорил Тамаш Покол:

– Я считаю, что комендант прав. Их надо искать среди старых друзей в поселке оружейного завода. Я со своими людьми перейду туда. Обыскивайте Дом, а я прочешу поселок.

– Я вполне согласен с господином инспектором, – сказал начальник сыска, – и, если позволите, проверю в других местах. Надо обшарить все вокруг.

– Нет, – возразил Тамаш Покол, – я хочу, чтобы вы пошли со мной. Если вы подозреваете еще что-нибудь, мы потом отправимся и в другие места. Вы знакомы с местными условиями, а я знаю преступников. Господин подполковник, если считает нужным, пусть произведет обыск в Доме.

– Так не пойдет! – испугался подполковник. – Так не пойдет! Конечно, я с вами. Весь аппарат должен быть вместе. Это очень важно: держать весь аппарат вместе!

Сыщики между тем уже приступили к обыску. Однако производили его спустя рукава: лишь заглянули в несколько комнат, спросили документы у сидящих в буфете, и через несколько минут весь караван потянулся в поселок оружейного завода.

У меня камень с души свалился, но все-таки я сразу не понял, чему так радуется Бела.

– Ничего страшного, – прошептал он. – Ничего страшного. – У него, как у бывшего начальника отдела комиссариата внутренних дел, был известный опыт в подобных ситуациях – он заметил яростное соревнование трех соперников.

В конторе опять началось движение. Вернулся Гутман, и, как мы смогли определить по шуму, не один, а с несколькими людьми. Говорил хриплый, пьяный голос; я узнал бывшего начальника смены Сани, председателя певческой капеллы. Так вот кто здесь, этот коварный старый мерзавец!

– Слушай, Гутман, – орал он, – брось свои штучки, а не то, честное слово, я оторву тебе голову! Что здесь было сегодня утром? – И, как бы между прочим, спросил: – Это что такое? Неужели ты ешь гуляш с твоим больным желудком?… Ну, говори! – закричал он снова. – Зачем привалила сюда сегодня вся полиция?

– Какие такие штучки, о каких штучках ты говоришь?

– Заруби себе на носу – это профсоюз. Хватит с нас неприятностей из-за коммунистов, опять попадемся из-за каких-нибудь политических вывертов.

Тут прозвучал незнакомый голос:

– Господин Сани считает, что, если эти двое придут сюда, надо их выгнать и передать полиции?

Голос был гневный, и со всех сторон ему вторил возмущенный ропот. Сани, как видно, малость струхнул:

– Этого я не говорил! Я сказал, что нам незачем вмешиваться! Мы организованные рабочие, мы законная партия, и до этого нам нет никакого дела!

– Словом, выгнать их и передать полиции. «Нет нам до этого дела»? Их преследуют, да? А вы что, состоите в партии полиции?

Громкий голос Сани вдруг сразу упал.

– Идиоты вы, – бормотал он, – с вами нельзя разговаривать! Зачем передергиваете? Я беспокоюсь о профсоюзе, не понимаете, что ли?

Но тут со всех сторон раздались возгласы:

– Мы законная партия, а не партия полиции!

– Политических беглецов мы не выдадим!

– Коммунист – тоже товарищ!

– Если б они пришли ко мне, я бы пустил их обязательно, хоть я и не коммунист!

Таково было общее мнение. А здесь, в Дьёре, в объединенной партии всегда было большинство социал-демократов. Спор затих, Сани ушел.

Гутман, как видно, окружил себя надежными людьми, в замке наконец повернулся ключ.

– Торопитесь! Скорей! Внизу ждет телега. Сегодня здесь околачивается много подозрительных лиц. Не нравится мне это.

– Сыграй с ними шутку, – шепнул ему Бела.

Он сообщнически переглянулся с Гутманом.

Мы быстро спустились по лестнице. Дверь буфетной была открыта, перед ней стоял старый знакомый с оружейного. Он не заговорил, не сказал приветственных слов, лишь мигнул, что все в порядке. Два других товарища стояли в подъезде. Подвода уже собиралась отправиться, когда мы вскочили в нее. Вместе с нами уселись и дежурившие в подъезде двое рабочих, в подводе нас ждали еще двое. Все это были надежные, старые друзья. Я знал, что за Домом следят, я слышал это раньше от сыщика, но среди друзей я чувствовал себя спокойно. Те, кто мог нас опознать, сейчас гонялись за нами по поселку оружейного завода.

Все в порядке! Две лошади весело бежали к Сигету.

А Покол и компания до пяти вечера проводили облаву в поселке оружейного завода.

Сыщики окружили весь район; они переходили из квартиры в квартиру, осматривали все закоулки и подвалы. Штаб, состоявший из трех человек, становился все более беспокойным и нервным. Они наблюдали друг за другом: кто первый предложит прекратить тщетные поиски.

Местный начальник сыска стоял с покорным и хитрым видом, как человек, который думает: «Делайте, что хотите, а я знаю, что знаю». Тамаш Покол принужден был молчать, – ведь это он предложил бесполезную облаву. Донесения поступали одно за другим: ничего, ничего, ничего. Подполковник не выдержал и вспылил:

– Разве я не предупреждал? А они тем временем преспокойно устраивают свидания с друзьями. Может, и совсем ушли из города.

– Не думаю, – заявил начальник сыска: – на всех вокзалах мои люди, все дороги, ведущие из города, перекрыты.

– Вы слишком уверены в себе, господин младший инспектор! – бесился подполковник. – Не знаете, с кем имеете дело! А мы уже имели такое счастье. Это целая шайка, это банда! И центр их там, в Доме.

– Прошу вас, – ответил начальник сыска, – пойдемте в Дом, если угодно…

– И пойдем! Они должны быть там. Если их там нет, то остались их сообщники!

Они устроили обыск в Доме. К этому времени там собралось более сотни рабочих, и полиция у всех по очереди проверяла документы. Каждого допрашивали в отдельности: знает ли что-нибудь, что делал в тот день и кто может подтвердить его слова. Они пугали людей, но те не робели: одни сердились, другие развлекались. Больше всех веселился маленький Гутман.

Его осенила дьявольская идея. Он подошел к буфетной стойке и вступил в разговор с посетителями, зная, что за ним следят по меньшей мере два шпика.

– Зачем ты обижаешь Сани? Оставь его в покое! – обратился он к одному из рабочих.