Священная земля - Барбара Вуд

— Я из Сан-Франциско.

По крайней мере так написано в ее свидетельстве о рождении. Объяснить правду было трудновато.

Добрая сотрудница социальной службы больницы обратилась к девочке:

— Так, тебя зовут Эрика? Разве у тебя нет фамилии? Ладно, Эрика, скажи мне, мужчина, который привез тебя сюда, это твой папа?

Эрика ответила:

— Не думаю.

Ей было всего пять лет, но она уже сумела распознать выражение замешательства на лице взрослого человека.

— Что значит, ты так не думаешь?

— У меня много пап.

Социальная работница что-то записала, а Эрика завороженно глядела на длинные ногти, покрытые красивым лаком, и золотое кольцо, сверкавшее на руке приятной тети.

— А женщина, которую привезли с тобой, она была твоей матерью? — И быстро поправилась: — Она твоя мама? — Потому что Эрике еще не сказали, что женщина скончалась в реанимации.

Потом Джаред спросил:

— Ваша семья до сих пор живет в Сан-Франциско?

— У меня нет семьи, — ответила она. — Только я.

Не совсем ложь, так как она сама точно не знала.

Позже в другой комнате добрая сотрудница социальной службы спросила:

— Ну как?

И лысый мужчина, не подозревая, что Эрика слышала их разговор, ответил:

— Мои подозрения подтвердились. Я предположил, что ребенок, скорее всего, из какой-то общины хиппи. У женщины была передозировка наркотиков, да и парень, который ее привез, был одет весьма необычно. Что ж, мне удалось найти эту общину. По-видимому, ребенка бросили. Они сказали, что ее мать укатила с одним из байкеров. Что касается биологического отца — мать приехала в общину уже будучи беременной и родила ребенка там. Она никогда ничего не рассказывала об отце. Сомневаюсь, что она была замужем.

— Ты узнал имя матери?

— В общине ее звали Мунбим[7]. Вот и все, что удалось выяснить. Не думаю, что ты найдешь ее или папашу. Сомневаюсь, что они были женаты. Наверное, у нее даже нет свидетельства о рождении.

— Я его уже приготовила. Местом рождения мы записали Сан-Франциско.

— Что теперь?

— Ну, ее будет сложно пристроить, учитывая, что ей уже пять лет.

— Ты так думаешь? Некоторые пары были бы рады получить ребенка постарше, особенно такую хорошенькую маленькую девочку.

— Да, но есть в ней что-то странное…

Она подрастала, зная, что мать бросила ее, переезжая из одного приюта в другой. Окружавшие ее социальные работники менялись с пугающим постоянством, и поэтому Эрика сбежала в свои фантазии. Истории стали ее спасательным кругом, выдумки — мыслями.

В четвертом классе она представляла себе, как красивый мужчина в военной форме входит в классную комнату и говорит командным голосом.

— Я — генерал Макинтайр, и я приехал с поля боя, чтобы забрать свою дочь домой.

Они обнимались перед всеми детьми — Эшли, Джессикой и Тиффани, барракудами начальной школы на Кэмпбелл-стрит — и уходили, взявшись за руки, причем Эрика тащила охапку новых игрушек.

В пятом классе она видела себя лежащей в больнице при смерти после операции на мозге. Ей требовалось переливание крови, которую мог дать только родственник, и ее родители подбегали к постели, говоря, что искали ее, а потом увидели снимок в газете и заголовок: «Поможет ли кто-нибудь этой маленькой девочке?». Они были очень богаты и пожертвовали больнице деньги на строительство нового крыла, которое затем назовут в честь их дочери.

В шестом классе Эрика начала составлять семейный альбом из фотографий чужих людей. Она подписывала рядом с ними: «Мама и я на берегу моря», «Папа учит меня кататься на велосипеде». В седьмом классе она принялась регулярно обзванивать службы социального обеспечения детей и спрашивать, не связывалась ли с ними ее мать.

Социальные работники приходили и уходили, менялись приемные дома, школы, районы. Эрике казалось, что она жила внутри пинбольного автомата, отскакивая от перегородок и пружинок, и так без конца. Она росла жизнерадостной приветливой девчушкой с развитым воображением. В иных приютах было много малолетних преступниц. Но Эрика выжила, потому что им нравились ее истории. Она притворялась, что умеет гадать по ладони и на чайной заварке, и всегда предсказывала счастливое будущее.

Она ни на минуту не прекращала верить в то, что родители придут за ней.

Глядя на распятие в своей руке, она подумала: неужели оно сделано в честь дня рождения? Но чьего? И потом, посмотрев вокруг на отреставрированные здания, снова спросила себя: какой неведомый зов привел ее Лос-Анджелес? В глаза бросилась бронзовая памятная пластина с надписью: «Исторический памятник города Лос-Анджелеса — 1781 год нашей эры». И внезапно Эрика поняла: распятие было посвящено рождению не человека, а города.

Глава 8

Анжела

1781 год

Ну и местечко они нашли для своего поселения! Так размышлял капитан Лоренцо, пребывая не в лучшем расположении духа. Река протекала черт-те где, гавани не было, к тому же никаких скал или гор на берегу. Все лучшие города мира построены на реках или возле защищенных гаваней. А тут сидишь посреди неизвестно чего.

Лоренцо знал, что губернатор Неве намеренно выбрал эту местность для основания нового пуэбло. Не важно, что тут не было ни гавани, ни судоходной реки. Поселенцы приехали сюда, чтобы сажать зерновые и разводить скот, а эта задымленная равнина прекрасно подходила для такой цели. Лоренцо подумалось, что Неве очень доволен собой. А как же иначе, ведь он выполнил данное ему поручение: основать два поселения в Альта Калифорнии — на севере и на юге. Одно было названо в честь святого Франциска, а второе — в честь Девы Марии.

Господи, философствовал Лоренцо, дать городу имя местной реки, название которой само позаимствовано у церкви из далекой Италии! Оно было таким грандиозным и длинным, что редко кому удавалось произнести его с первой попытки. Эль Пуэбло де Нуэстра Сеньора ла Рейна ле Лос Анхелес дел Рио де Порциункула. Город Богоматери Царицы Ангелов на реке Порциункуле. Люди уже шутят на эту тему. Они смеются и говорят, что упоминание Порциункулы весьма кстати потому, что слово означает «частица», а разве не столько они получили от правительства в обмен на свое согласие приехать сюда? И что там про ангелов? Никто ангелов пока не видел, вместо них тут обитала группа колонистов-оборванцев, привезенных из Мексики, страны, где смешаны чуть ли не одиннадцать рас: индейцы, африканцы, мулаты, метисы, даже китайцы с Филиппин! Мексиканские солдаты Лоренцо плюс испанские отцы с их стадом индейцев мишен — все они слушали губернатора Неве на церемонии основания нового города. Но вот ангелов среди них не наблюдалось.