Святой дракон и Джордж. Никто, кроме человека - Гордон Диксон

Джим развернулся и перед самым наступлением темноты приземлился возле постоялого двора. К его удивлению, большинство разбойников — кроме Жиля и взводных — спали; эль прекрасно способствует сну. Брайен, также воздав должное винным погребам Дика, похрапывал на скамье. Даниель дремала. Арагх улизнул в лес и не вернется до утра. Хозяин Дик с семьей и слугами удалились на покой. Не спала лишь одна старая служанка, подносившая вино Жилю и эль взводным.

Почувствовав непонятное раздражение, Джим расположился в трапезной, засунул голову под крыло и приготовился к бессонной ночи…

Казалось, глаза его были закрыты лишь одно мгновение. Он поднял голову и увидел вокруг себя кипучую деятельность.

Дик, его семья и слуги сновали взад и вперед. Даниель перевязывала шею Арагха: ночью волк умудрился пораниться. Жиль сидел за столом и на кусках кожи чертил планы замка для взводных. Дэффид сосредоточенно взвешивал стрелы на самодельных весах, а затем тщательно выправлял древки и оперения. Брайен в огромных количествах уплетал бекон, хлеб и холодную говядину, опорожнив при этом несколько бутылок вина.

Было темно. Рассвет еще не забрезжил. Джим предположил, что сейчас около четырех утра.

Он с завистью посмотрел на Брайена. Иметь такой аппетит до рассвета, накануне дня, который может принести смерть…

— Приветствую, сэр Джеймс, — весело размахивая кружкой, подмигнул Брайен. — Вина?

Джим решил, что несмотря на долг хозяину, он сейчас заслужил небольшую выпивку.

— Да, — согласился он.

Брайен откупорил бутылку и передал Джиму. Зажав бутылку в лапе, тот поднес ее к пасти и опустошил за один глоток.

— Спасибо, — сказал он.

— Дик! — закричал Брайен. — Вина для сэра Джеймса!

Появился Дик и принялся заламывать руки.

— Умоляю, сэр рыцарь, — завел свою песню хозяин, — сэр Джеймс опять выпьет четверть бочки бордо!

— Нонсенс! — возразил Брайен. — Нескольких дюжин бутылок будет достаточно, чтобы благородный рыцарь промочил горло.

— Ну, тогда… бегу.

И Дик поспешил выбежать из комнаты. Джим услышал, как он криком подозвал одного из слуг.

Через несколько минут на стол подали не пару дюжин лучшего вина, а маленький бочонок — галлонов на десять — добротного, но второсортного. И хотя бочонок был наполнен до краев, Джим с грустью вспомнил о превосходных сортах, продегустированных в подвале; философски размышляя, он, тем не менее, принялся поглощать вино. Даже драконам иногда приходится довольствоваться тем, что оказывается под лапой.

Он пил вместе с Брайеном и постепенно впитывал смысл творящейся вокруг суеты. Все кругом были сосредоточенны и заняты. Джим наблюдал, как затачивалось оружие, чинилось и подгонялось снаряжение, сверялись карты и уточнялись приказы. Он отметил полное отсутствие веселых или злых шуток, оскорблений и богохульств, что всего лишь днем раньше являлось непременным атрибутом разговоров разбойников. Все были предельно серьезны. Факелы на стенах чадили. Люди расхаживали взад и вперед, каждый был погружен в свою индивидуально поставленную задачу, не терпящую постороннего вмешательства. Жиль с головой ушел в совещание со взводными и был недоступен для общения. Перевязанный Арагх вскоре исчез; Даниель тоже не было видно. Дик с прислугой напоминали капитана и экипаж корабля, сражающегося с ураганом.

В конце концов Брайен отодвинул пустые бутылки в сторону и дружеским тоном посоветовал Джиму идти ко всем чертям или, на худой конец, прогуляться: самое время подготовить к бою Бланшара и проверить оружие.

Джим последовал совету и вышел на освежающий холодок предутренней темноты. Он ощущал одиночество и неловкость — как незнакомец, случайно оказавшийся на чужом семейном торжестве. Некоторый привкус меланхолии, усиливавшей остроту восприятия, был вызван выпитым вином. Джим не был одинок в этом мире — несмотря на жестокость средневековья, ему здесь нравилось — но подобно кораблю-страннику, он искал бухту, где можно бросить якорь. Он жаждал общества Энджи; но — в случае провала всей операции — кто даст ему чувство принадлежности к этой земле? Мысль о вечно странствующей меж двух миров душе претила Джиму.

Он огляделся, ища глазами Арагха, но вспомнил, что волк сразу после перевязки слинял с постоялого двора.

Джим еще сильнее напряг и зрение и чуткое обоняние дракона, но поблизости Арагха не было. Джим достаточно изучил повадки волка, чтобы сделать вывод — если Арагха нет в прямой видимости, значит, искать его бесполезно.

Джим-Горбаш опустился в темноте на землю. Из-за спины доносился шум, тянулись запахи, падал свет постоялого двора. Впереди громоздилась густая темень деревьев, а над головой сомкнулось затянутое тучами небо, сквозь которое изредка пробивался мутно-молочный всплеск луны, спрятанной внизу, на западе. Луна скоро зайдет, свет погаснет окончательно…

А к исходу только что зарождающегося дня Джим уже может… лежать мертвым в какой-нибудь грязной канаве… Мысль не вызвала страха, но усилила меланхолию. Джима порезали во время скоротечной стычки в деревне, и вполне вероятно, что в длительном бою его серьезно ранят или убьют… Он погибнет на неизвестной, далекой от дома земле, и никто не узнает о смерти его… Даже Энджи, если принять как аксиому, что она улизнет из Презренной Башни и освободится от Темных Сил, которыми стращал его Каролинус… Никто не узнает, что произошло с ним. Никто не обратит внимания на исчезновение Джима… Никто не найдет его могилки…

Он медленно погружался в бездну сладостного самосожаления, как вдруг осознал, что лежит на земле. Джим импульсивно захотел перевернуться на спину, расправить крылья и поелозить по грубой песчаной почве. Эхом в сознании прозвучали слова Даниель: «Не валяйся в грязи, сэр Джеймс!»

Тогда совет Даниель вызвал недоуменное изумление. И только сейчас он понял их глубинный смысл. Раздумья Джима о ранах всколыхнули инстинкты Горбаша. Незначительные порезы уже на следующий день покрылись коркой, и он перестал обращать на них внимание. Процесс заживления продолжался, раны мало-помалу затягивались и вот теперь почему-то начали чесаться.

Хорошее долгое валяние на твердой земле излечит Джима-Горбаша от зудящей чесотки. Безусловно, порезы быстро откроются вновь и грязь инфицирует их…

Джим резко сел. Даниель оказалась права. Но — самое мерзкое в чесотке! — стоило Джиму вычислить источник зуда, как тот моментально и многократно усилился, будто намереваясь сей дьявольской пыткой свести его с ума.

Усилием воли Джим заставил себя подняться на лапы. Он вспомнил, как неподвижно стоял Брайен, словно не обращая внимания на залетевшего под шлем шмеля. Так почему он, Джим, не в состоянии проигнорировать легкую чесотку?